— За что было убивать мою мать?! — голос Олега, казалось, вырвался из самой глубины его легких. — За то, что она была варяжкой?! Тогда иди и прямо сейчас убей Ефанду, ведь ничего в ней более нет словенского!

Олег выбил меч из рук Вадима, и тот распахнул руки.

— Убивай меня! Давай! Сделай это хоть раз как мужчина! Кровь за кровь!

Олег бросил меч, с криком бросился на своего дядю и повалил его на землю. Они дрались как мальчишки, не поделившие утреннюю кашу.

— Что-то мне это напоминает, — вздохнула Иттан, и глаза ее стали влажными. Она вспомнила о Рёрике и заплакала.

Горячая грудь Олега вздымалась. Впервые за последние месяцы ему стало легче. Он удивился тому, какое же все-таки большое удовлетворение приносит насилие по сравнению со словом.

Неразделенная любовь к Марне, тоска по Ольге, Глебу, матери, Алинке, ревность к Райану, злость на Ефанду и на отца, наконец, нашли выход и оставили сердце Олега, сделав его пустым. Словен сел на пол рядом с Вадимом, который сплюнул кровь к его ногам.

— Кажется, я выбил тебе зуб, — с удовлетворением вздохнул Олег, поднял тот зуб с пола и покрутил меж пальцев. — Не передний, к сожалению.

Вадим сам утер лицо рукавом и, опираясь на локти, сел на пол. Олег вложил в его руки выбитый зуб и похлопал по спине. Марна смотрела на Олега в надежде, что тот снимет с нее долг, ведь он не убил Вадима. Райан начал говорить первым.

— Значит, ты пойдешь за него замуж? — крикнул он Марне с другого конца крыши.

Марна молчала и только смотрела на Олега.

— Она сохранила тебе жизнь, дурак! — крикнул трэллу словен.

— Ты не убил своего дядю, так пусть он выйдет со мной на бой! Я готов умереть, если это нужно, чтобы Марна была свободна! Она не может пойти за тебя! Она не любит тебя! Слышишь, Марна? Не молчи! Скажи ему!

— Райан, все не так просто, — она посмотрела на Райана влюбленными глазами, и ее зеленые глаза стали красными. — Я знаю, что ты пытаешься быть храбрым, но сейчас не место для этого. Оставь свою храбрость на будущее. Тебе еще придется живым доплыть до Ирландии.

— Я не поплыву без тебя! — Райан сжал меч и направился к Вадиму и Олегу. — Ну же! Вставайте кто-нибудь из вас и деритесь со мной!

— Остановись, — Олег поднялся, но вид его не мог угрожать Райану — ирландец был выше его на целую голову. — Слушай, что тебе говорит Марна.

Тогда Райан подошел к Марне. Его тяжелое дыхание обжигало ее щеки.

— Я отвернулся от Бога, чтобы быть с тобой. Я нарушил свой обет. Я стал грешником. Вот, насколько сильно я люблю тебя! Вот насколько! Этого мало?!

Марна не сдержала стон. Впервые она слышала эти слова от Райана, с которым больше не могла быть. Она опустила глаза, но продолжала слушать его.

— Что это за глупые законы? Что за глупость здесь происходит? Я никогда не пойму язычников! Ты не любишь его — зачем же быть его женой?! Чтобы меня уберечь от смерти?! Я того не прошу! Пусть встает и сражается! Дай мне сейчас же свою руку, и мы уйдем с тобой отсюда вдвоем.

Райан протянул Марне руку, чтобы она взяла его ладонь и обвила своими пальцами. Вёльва посмотрела в глаза Олега. Теперь она видела его плохо из-за слез, выступивших на ее глазах, но она знала точно: обещание нарушать нельзя.

— Я не против, — заговорил сипло Вадим. — Пусть сражается со мной. Кровь за кровь, как и сказано. Кто-то должен умереть. Трэлл прав. Олег нарушает закон, оставляя меня в живых.

— Почему вам всегда так хочется убивать? — закричал Райан, обернувшись к Вадиму. — Почему живете вы не ради жизни, а ради смерти?! Почему не может быть все так просто?! Почему Марна не может уйти со мной, если она любит меня?! Почему Олег должен сражаться с тобой за меня, если это я убил твою дочь?!

Райан снова повернулся к Марне.

— Дай мне свою руку, и мы уйдем. Давай же!

Марна никогда прежде не видела Райана таким злым. Никогда прежде она не видела его кричащим и таким опасным.

— Я не… могу, — тихо промолвила вёльва.

Тогда Райан стиснул зубы, сжал кулаки и бросился на Вадима и Олега.

— Давайте! Сражайтесь же! Убейте меня! Ну! Что мне сделать, чтобы вы оставили нас в покое?

Вадим и Олег заломили руки Райана за спину и повалили его на колени.

— Это действительно несправедливо, Олег, — вдруг заговорила Марна, идя на поводу у своей боли. — Ты спросил меня… какую цену ты должен заплатить за убийство своего же дяди, но разве он убит? Разве он убит? А как же кровь за кровь?

Вёльва вышла вперед.

— Прошу тебя, отпусти нас с Райаном. Ты ведь и так знаешь, что никогда я не смогу быть его женой, так разве есть толк в том, чтобы мучить меня?

— Что это значит, Марна? — Райан кричал ей, но никто не собирался отвечать трэллу.

— Все здесь по совести, вёльва, — за Олега отвечал Вадим. — Я проиграл этот бой Олегу, и твой Райан теперь останется жив. Олег рискнул своей жизнью ради тебя, и он заслуживает того, что ты ему обещала. А если же откажешься от своего слова — то и я откажусь от своего и пролью кровь твоего любимого за кровь моей дочери.

Райан пытался вырваться из хватки двух мужчин, но Вадим и Олег держали его крепко. Марна пыталась совладать со своим дыханием. Ей чудилось, что она снова слышит голос Рузи Кара где-то вдалеке, что она слышит Марину.

— И будет у тебя еще двое детей, но от разных мужчин…

И если первый — это Олег, быть может, судьба все же разрешит Марне однажды вернуться к Райану? Быть может, однажды, когда он уже будет женат на другой, чтобы исполнить то, что было предначертано?

— Главное, не разлюби меня, Райан… не разлюби меня к этому времени…

***

Марна бродила у реки, выгуливая Бруни и его беременную волчицу. Та река казалась теперь такой спокойной и гладкой. Еще день тому назад Волхов с жадностью глотал и пережевывал тела, а затем, будто отрыгнув, выплевывал их на берег. Девушка наклонилась к воде, чтобы умыться. Далось ей это с трудом: слишком много из разреза на лице вытекло крови, которая теперь застыла неровной, толстой и уродливой корочкой. Половина лица опухла и вдвое увеличилась в размере.

— Шрам, — прошептала Марна на выдохе, едва коснувшись пальцами своей щеки. — Какой же страшный у меня будет шрам…

Она вдруг ухмыльнулась и посмеялась над собой, а затем села на берег, отломила соломинку и начала ее жевать. Случись такое с ее лицом раньше — Марна не смогла бы найти в себе силы жить дальше. Теперь же этот порез и наружность в целом беспокоили ее меньше всего. Бруни лег в ее ноги и уткнулся мокрым носом в ее колено.

— Мой самый верный друг, — она гладила его по спине. — И что бы я делала без тебя?

Мирослава вдруг встала, вернулась к реке и всмотрелась в свое отражение. Что-то было не так.

— Я видела это лицо прежде… Но где? — удивленно прошептала она, затем всмотрелась в отражение еще раз и провела пальцами по уродливому порезу, идущему от самого левого уха к подбородку, порезу, который позже станет таким же уродливым шрамом.

— Труп лежал в земле около двух месяцев, может больше, — криминалист снял перчатки и кинул в пластиковое ведро, которое стояло под металлическим столом, и начал натягивать свежие. — Трудно сказать, поскольку зимой температура земли ниже, и тело разлагается медленнее. Вот здесь, — он поднял черную руку женщины и указал на место подмышкой, — вот здесь уже мясо отваливается от костей, стоит к нему только прикоснуться. А здесь — руки и ноги еще целы.

— Что вы скажете о ее шраме? — Аристов достал пачку сигарет.

— Эй-эй, здесь не курят! Уберите… Шрам… Это очень старый шрам. Он у нее был давно, может, еще с молодости. Остался только аккуратный, давно затянувшийся рубец.

— Молодости?

— Женщине явно за сорок пять, может, пятьдесят.

Аристов поперхнулся собственными слюнями и присел на табурет.