— Как твой раб? Райан? — Ефанда вдруг перевела разговор в другое русло, чтобы не дать Синеусу наговорить лишнего. Все-таки она любила его. По-братски, но любила.

Ярл переменился в лице.

***

Харальд заходил в темницу проведать Райана еще на рассвете. Раб лежал на животе в одном положении, совсем не шевелился, и потому его шея затекла, а лицо стало красным и помятым. Но он был в сознании. И Синеус с облегчением выдохнул. Мирослава спала в углу, но увидев Харальда, тут же выгнулась и вросла в стену, ожидая нападения.

— Я рад, что ты пришел в себя, — улыбнулся варяг, остановившись посреди комнаты.

Синеус заметил белый крест на стене из березовых веточек, связанных между собой лыком. Мирослава нашла эти веточки в земле и сама сплела крест для Райана.

— Твои боги помогают тебе? — спросил он довольно серьезно, без насмешки.

— Он един… — прохрипел Райан и попытался чуть приподняться, чтобы лучше видеть хозяина.

— И что твой единый Бог думает о ведьмах? Он думает, что они существуют?

Ирландец стиснул зубы, а затем, собрав всю волю в кулак, оперся ладонями о лавку, поднялся и сел сгорбившись. Некоторые из его только затягивающихся шрамов снова лопнули, и гной засочился, побежал по коже, которая то горела, то чесалась. Райан понимал, к чему Синеус клонит. Варяг хоть и был язычником и диким человеком, но не дураком.

— Когда я был совсем юнцом, — Райан вдруг грустно и нежно улыбнулся, будто что-то вспомнил, — я часто проводил время у своей прабабки, последней язычницы в нашем клане. Она рассказывала мне о банши, ведьмах-феях с рыжими волосами и красными глазами, потому как они всегда плачут.

Тогда Райан посмотрел на Мирославу, которая не понимала ни словечка.

— И почему же они плачут? — буркнул Синеус, присаживаясь на деревянный табурет, который принес с собой. Он любил, когда Райан рассказывал ему истории.

— Потому что эти банши — предсказательницы смерти. Моя прабабка говорила, что у каждой чистокровной ирландской семьи есть своя банши. Она появляется тогда, когда должна прийти и сама смерть.

Синеус нахмурился. Никакие банши ему не были известны. Но вот вёльв и предсказателей давно не хватало в племени. С тех пор как конунг со своей дружиной покинул Фризию, варяги обращались за советом только к рунам, высеченным на костях. Но не каждый умел их читать.

Райан вдруг широко улыбнулся, посмеялся беззвучно и на долю секунды зажмурил глаза.

— Эта девушка сказала мне, что я совсем скоро погибну, — сказал ирландец с насмешкой. — Кажется, она моя банши.

— Как ты понял ее? — напрягся Синеус удивляясь. — Откуда эта девушка? Откуда пришла и зачем? — он шептал, опасаясь, что она поймет его.

— Она говорит на языке, очень похожем на мой. Быть может, она из соседних земель, о которых я раньше не слышал. Но имя у нее… датское.

— Какое же?

— Марна.

Мирослава вздрогнула и шмыгнула носом, навострила уши. Райан потер переносицу. Его взгляд остановился на фляжке, что висела у Синеуса на поясе. Ему хотелось пить, а кожа на спине никак не позволяла двигаться. Синеус заметил это. Он снял фляжку и протянул Райану.

— Сначала она.

— Хорошо.

Мирослава закатывала глаза, когда пила, но с каждым глотком ее тошнило все больше, и потому кашляла. Она не могла остановиться пить, но знала, что остановиться нужно, чтобы хватило Райану. Вода была похожа на нектар, напиток богов. Синеус сам отобрал у нее фляжку и передал своему рабу. Дождался, когда Райан утолит жажду, чтобы продолжить задавать вопросы.

— Что же эта девушка делала с тобой в конюшне? Ты спал с ней в самом деле?

— Она просила меня… помочь Линн. Неужели ты и впрямь мог подумать, что я…

— Зачем же?

— Я не знаю, — вздохнул Райан и облизнул нижнюю губу. — Сказала, что если я пойду с ней, она…

— Ну? — сгорал от нетерпения Синеус.

Трэлл посмотрел на хозяина красными горящими глазами, которые вдруг стали влажными.

— Эта девушка сказала, что моя сестра жива, — на этом Райан замолчал и пожалел о том, что вообще что-то сказал о сестре. — Сказала, что все знает о ней.

Он мог бы сказать, что взамен Марна обещала ему найти Маккенну, но тогда станет ясно, что Райан собирается покинуть Синеуса против его воли. Тогда Синеус закроет ирландца в этой темнице с березовым крестом навсегда. И не будет никакой Ирландии. Не будет никакой Маккенны.

— Твоя сестра?.. — Синеус сглотнул ком, облизнул губы и встал с табурета. — Которая…

Райан не мог отвечать и продолжать говорить. Как можно было сказать в глаза своему хозяину-дану, что другой дан насиловал Маккенну? И то, что Райан теперь слуга его только потому, что тот, другой дан, убил его родителей.

— И потому ты решил, что она вёльва? — нервно заметил Синеус, будто его что-то расстроило. — Она скорее крыса, что пробралась к нам или кем-то была подослана. Крыса. Какая-нибудь глупая рабыня, которая сбежала откуда-то и теперь нас всех водит за нос, — Синеус бросил на Мирославу презрительный взгляд. — Райан, мне жаль, что такое случилось с твоей сестрой и родителями. Но я рад, что ты теперь здесь, со мной. Виновный в том давно мучается в городе Хель. Я уверен.

— Ты знал, кто это был? — прерывисто прошептал Райан, волнуясь, что задает слишком дерзкий вопрос своему хозяину. — Кто это сделал?..

— Его наказали сразу же, Райан, — Синеус убрал руку с рыжих вьющихся волос трэлла. — Викинг никогда не стыдится того, что он разрушает монастыри или берет вражеских женщин. Но только не в том случае, если конунг не давал на то разрешения. Рёрик умертвил того дана еще в Ирландии.

Райан опустил взгляд на пол. Последнюю надежду только что вырвали из сердца и оставили его совсем пустым, но окровавленным и израненным. Синеус и Марна. Кто-то из них лгал, преследуя собственную выгоду. И причин доверять последней у Райана было меньше.

— Занимайся с этой девушкой, как велел тебе конунг. Я конунгу перечить не могу, как бы этого не хотел. Ты же знаешь это?

— Да, ярл, — уставившись в стену, тихо ответил тот.

— Занимайся с ней, чтобы она могла хоть что-то нам рассказать. И спроси, знакомы ли ей руны? Разве истинная вала может их не знать?.. Я пришлю к тебе знахарку, чтобы она занялась твоими ранами. А про сестру свою выкинь из головы. Эта Марна пришла сюда зачем-то и только задурила тебе голову. И банши никаких нет. О том, что случилось с тобой в Ирландии, многие знают и многие говорят. Ты у нас тут один христианин. Кто-то рассказал и ей, а она рада была напеть тебе в уши. Или ты собрался сбежать от меня?

Синеус повысил тон на последнем вопросе, намекая трэллу, что лучше бы он и не думал о таком.

— Нет, ярл, — снова донесся слабый и покорный ответ.

— Хорошо, — Синеус помусолил бороду меж пальцами, а затем пригладил брови. — Не забывай о том, кто подарил тебе вторую жизнь. Ты для меня как младший брат теперь. Дороже Рёрика и Утреда. Пусть боги покарают меня за то, что я это сказал. Но я сказал правду.

На этих словах он вышел и оставил Райана с Мирославой одних до прихода знахарки. Ирландец попытался встать, но гниющие раны на спине (а некоторые из них оголяли сами позвонки) тут же напомнили Райану, что ходить он будет еще не скоро. Райан стиснул зубы и сжал кулаки. Он устало посмотрел на крест, висящий над кроватью.

— Если Маккенна у тебя, Господи, надеюсь, ты нашел ей лучшее место в раю…

— Райан?.. — позвала его шепотом Мирослава.

— Да?

— Синеус плохой человек…

Но он ничего не понял.

— Да, плохо. Но все будет хорошо. Потерпи.

Знахарка принесла немного воды и еды, пока Рёрик был занят похоронами. Конунгу же докладывали, что пленных морят голодом, как он и велел. Правда, мочиться все также приходилось под себя. Райан пытался уговорить Мирославу помочь ему. Спустя час уговоров и стонов от боли она сломалась. И помочилась в тот кувшин, где прежде была вода.

— Вот вам и больше драмы, господин редактор… — вздохнула Мирослава, поливая аммиаковое снадобье на спину Райана и на его шипящие уродливые раны. — Теперь опубликуете меня? Или это все еще просто учебник по истории?