— Неужели и твое сердце становится варяжским?..

Через два месяца ладьи вошли в Волхов. За те два месяца многое случилось. И плохое, и хорошее. Марна пыталась отстраниться от Райана, но не могла. И потому она дала себе обещание, что сделает это, как только они сойдут на берег. Глеб и Иттан объявили о своей помолвке, но в середине пути заражение достигло сердца, и Глеб скончался прямо на руках Иттан. Его тело погрузили на небольшую лодку, спустили на реку и подожгли. Олег и Вадим еще долго оплакивали его. Еще через месяц Иттан обнаружила, что носит под своим сердцем ребенка. Олег мало говорил с Вадимом, потому что тот был зол на него из-за Ефанды, а сам Олег все гадал, правда ли Ефанда выдала его тайные пути по болотам Ларсу. Одна Драгана была счастлива и весела, хотя счастье ее бывало переменчивым. Она часто вспомнила о ночах, проведенных с каганом, уходила в носовую часть корабля и плакала.

Поскольку Рёрик потерял свой драккар, он плыл вместе со своими братьями, Харальдом и Утредом. Ладья Вадима шла впереди, и конунг часто видел свою вёльву в объятиях трэлла.

— Как только мы выйдем на сушу, я убью его, — скрипел он зубами.

— Забыл ли ты о том, что у тебя есть жена? — отвечал ему Харальд.

Ефанда, узнав о победе славян и варяг над хазарами, была вне себя от радости. Она уже собиралась в путь домой, в Новгород, чтобы поспеть к свадьбе Утреда и Ольги, дочери Вадима, своей родной сестры. Одно ее волновало: как раскаяться в том, что она предала своего собственного брата? Как признать то, что сердце ее больше не словенское?

***

Олег зашел в спальню Мирославы, чтобы помочь ей с одеждами, и попросил служанку удалиться.

— Позволишь? — Олег мягко спросил и такой же мягкой поступью вошел в покои, чтобы не напугать Марну. — Это платье моей матери.

— Правда? — девушка вдруг взволновалась. — Не знаю, имею ли я право это надевать… я…

— Конечно. Ты будешь самой красивой. Только вот… платье словенское…

— Мне все равно. Это всего лишь одежда.

— Нет. Этой всего лишь одеждой ты показываешь, какому племени принадлежишь. За одежду могут быть убить. Или пощадить.

Олег взял со стола нарядное платье Мирославы, которое уже было подготовлено служанкой. Оно почти ничем не отличалось от мужского, что носил словен, только было шире и длиннее. Вдоль горловины и по рукавам шли красные орнаменты на славянский манер, а на поясе красовались металлические пластины. Олег помог ей одеться, с заботой поправил пояс, а затем поцеловал лоб и надел на голову красную ленту с белыми треугольниками.

— Варягам это будет не по нраву... — улыбнулся он.

— А ты только и любишь позлить конунга лишний раз? — улыбнулась она и сняла со своих волос украшение. — Лента будет лишней, попрошу Иттан заплести мне косы.

— Душегрейка... — он подал ей в руки короткую накидку, — если заледенеешь ночью... А это онучи... Присядь... — Олег пригласил присесть на кровать, и Марна повиновалась.

Онучем оказался лишь кусок ткани, которой словене оборачивали ноги, а затем перетягивали тесемками, прежде чем надеть лапти или другую обувь. В мире Мирославы их называли самыми обычными портянками. Олег сделал все быстро и аккуратно. Марна следила за каждым его ловким движением рук, чтобы научиться самой.

— А это поршни…

Олег надел ей на ноги нечто похожее на лапти, только сшитые из сыромятной кожи, и затянул веревочкой, что уже была вдета в обувь через множество дырочек, словно шнурки. Марна едва слышно посмеялась над словом. Олег поднял ее юбку и заскользил руками по ее нарядным ногам, пока не дошел до коленей и не поцеловал их. Колени. Затем внутреннюю часть бедер. Губы Марны раскрылись и задрожали.

— Олег, — она осторожно оттолкнула его рукой.

— Прости меня… я… — словен встал в полный рост, сжал кулаки, разжал их. — Служанка проводит тебя в зал, когда будешь готова. Я должен встретить Ефанду.

— Она здесь?

— Только прибыла.

Прежде чем собраться за столом и начать пировать, народ был занят гулянием и играми весь день, пока стояло солнце. Во дворе были и норманны, но они общей радости не разделяли, а лишь стояли с суровыми лицами, гладили бороды, щурились и ухмылялись. Девицы, напевая жалобные песни, заплетали невесте косу, чтобы жених ее потом расплел. Какой-то старик укладывал под ворота топор: так велела традиция, чтобы брак был удачным и чтобы уберечь молодых от сглаза. Здесь же бегал Бруни. Он уже познакомился с местными, и его счастью не было предела. Дети то и дело пытались кататься на нем, тянули за уши и полхвоста, бросали ему палки.

Марна вышла во двор, чтобы присоединиться к общим гуляниям и посмотреть на них со стороны. Сердце ее болело. Она чувствовала, что за каждой песней и за каждым девичьим смешком таилось что-то зловещее. Марна стояла у телеги со свадебными дарами и подпирала ее плечом. Варяги, желающие присоединиться к свадьбе, были допущены ко двору без оружия. Их было около сорока человек. И все они были сурового виду, но частенько косились на вёльву, и глаза их поблескивали.

Когда прибыла Ефанда, Олегу не удалось с ней поговорить. Рёрик тут же забрал жену к себе, а маленького Игоря оставил на служанок. Райан был словно между двух огней, и нигде ему не было места. Заметив Марну краем глаза, он тут же подошел к ней. Нарядный, цветущий, свежий и… обворожительный.

Марна не улыбалась.

— Твои… татуировки? О! — воскликнул Райан. — Варяжские руны и словенское платье! Вот это да. Небось сапоги из Ирландии?

— Да, из кожи ирландских детишек, — нелепо отшутилась Марна.

— Да что с тобой? С тех пор, как мы сошли на сушу, ведешь себя странно.

— Думаю о том, как пережить эту ночь. Извини, мне нужно идти, — Марна оставила Райана одного, наедине со своими переживаниями. Ей нужно было уйти, чтобы он не видел, как глаза ее стали влажными.

Свадьба праздновалась в зале за длинным столом в виде буквы «П». Простой народ туда уже не пустили: ему во дворе лишь раздали всяких яств и напитков. Когда Мирослава зашла в зал, чтобы найти себе место, Олег осторожно взял ее за руку и переплел их пальцы.

— Туда... — прошептал он ей на ухо, указывая на стул рядом со своим, рядом с князем Святославом, Вадимом и Драганой.

Марна посмотрела на Олега глазами, полными отчаяния и волнения. Ей нельзя было оставлять Райана. Страшная судная ночь вот-вот нагрянет и унесет с собой жизни... Она выпустила его руку из своей и направилась к другой части стола, где уже сидел Райан. Олег догнал ее и схватил за руку так грубо и резко, что то даже могли заметить окружающие.

— Марна! — он почти кричал, боясь слишком повысить голос, но уже не был мягок и нежен.

— Я должна защищать Райана, — прошептала она и посмотрела на него красными умоляющими глазами.

— От кого? — с губ Олега сорвалась презрительная усмешка. Он перевел взгляд на ирландца, который повесил голову так, будто рассматривал собственные ноги. Райан.

Олег отпустил ее рукав и огляделся. Он думал, как объяснить ей. Наконец, словен подошел к краю стола, незаметно взял деревянный кубок и притворился, что пьет.

— Знаешь, почему меня называют Вещим? Однажды мне приснился сон, что мой отец хочет отравить меня. На следующий день я отдал свой кубок его наложнице, и она умерла. В тот день я и покинул Новгород.

— Зачем он хотел убить тебя? — Марна свела брови.

— Может, однажды я расскажу тебе. Когда начну доверять.

Она приоткрыла рот, не в силах сдержать удивление. Неужели Вадим задумал отравить норманнов? Рёрик не так глуп, чтобы пить из кубков врагов, не проверив содержимое на ком-нибудь из своих слуг или рабов.

— Райан. Только не Райан... — прошептала она, направилась к столу и села возле ирландца.

— Ну здравствуй, Марна. Так ты меня еще любишь? Я думал, ты теперь словенка.

— Нет, — грубо и сухо ответила Марна и повернулась к нему лицом. — Я не словенка.