А за кровожадную амебу-гипнотизёра Кевин совсем не переживал. Даже порадовался бы, если покушение получится, и монстр подохнет. Знания знаниями, но надо быть совершенно безумным исследователем, чтобы защищать подобных тварей ради науки.

А вот ребенка жалко. Ни в чем не повинный новорожденный малыш, видимо, стал пропуском в шатёр, но какие шансы у него теперь остаться в живых?

Наконец-то, мужик закончил. Быстро прицелился и выстрелил. Рогатка негромко щелкнула – убогий, вроде бы глиняный, снаряд ударился в монстра. Шарик не вошел в плоть глубоко, как в желеобразный студень, но и не отскочил, срикошетив. Он просто застрял, увязнув в плотной массе.

Кевин покачал головой. Стрелять в подобное существо из рогатки – идея сама по себе безумная, изначально обреченная на провал.

И тем не менее…

Бахнуло так, что зазвенело в ушах. Видимо, протекторы сработали с небольшим запозданием (пора пройти полное обследование, медики давно советовали).

- Ух ты! – вырвалось вслух от неожиданности.

Воздушная волна обдала жаром, завоняло паленым.

Нейросап тоже среагировал – зарегистрировал усиление телепатических аномалий. Однако в этот раз не направленного, адресного вмешательства, а просто расходившихся кругами во все стороны панических волн. Словно в магическую лужу бросили камень. И центром был, разумеется, монструозный хозяин шатра.

А это значит, что случившееся ему совсем не понравилось. Нельзя сказать, что чудовищу больно, но раз его так пучит и трясет, то комфорта у твари явно поубавилось.

Стенки шар-клетки скукожились и опали, вмиг превратившись из крепких прутьев в вялые мясные веревки. Можно считать, что гипотеза о их несамостоятельности и полной зависимости от воли хозяина подтверждена.

Ладно, лучшего момента может и не быть.

Потому Кевин сбросил с себя дряблые спутавшиеся щупальца и поспешно выбрался из клетки на свободу.

И очень вовремя. В тот же самый момент в шатер заглянул встревоженный альбинос. Одной рукой от приоткрыл войлок над входом, а в другой сжимал блеснувший клинок.

Кевин просто дёрнул его на себя, провёл бросок и, прижав тонкое горло коленом к полу, лишил альбиноса сознания. Каждый искатель изучал рукопашный бой (шагнувший далеко вперёд за последние столетия, надо заметить), а Кевин в этой дисциплине был лучшим на курсе.

Дым от разорвавшейся чудо-боеголовки рассеивался. Неудачливый деревенский террорист, оглушенный, ползал на четвереньках вокруг своей рогатки. Вроде бы пытался вставить ещё один снаряд и снова выстрелить.

«Вот ведь упорный! – удивился Кевин, - настоящий фанатик».

- Уходим! – крикнул он по-имперски, не пытаясь больше заговорить на унилингве.

Мужик словно бы не слышал. Бормотал невнятно, тряс головой, ошеломленно водил глазами из стороны в сторону.

Но бросать его Кевину не хотелось. Слишком уж необычный экземпляр, стоило познакомиться поближе.

- Прикинешься моим пленником, попробуем выбраться, - озвучил Кевин пришедшую в голову идею.

Содрал с распластавшегося на полу альбиноса безразмерный плащ с капюшоном и набросил на себя.

«Неплохо, а теперь слегка поработаем с давлением и пигментацией. Для пущей правдоподобности». Минута ушла на то, чтобы выбелить кожу и поработать с цветом глаз. Поддерживать такие изменения дольше пары часов опасно для здоровья, но этого времени должно хватить. Полной копией альбиноса Кевин, конечно, не стал – другая комплекция, много мелких отличий. Однако, учитывая воцарившуюся вокруг неразбериху, шансы на успех задуманного все-таки имелись.

А упрямому мужику удалось выстрелить ещё раз. Второй шарик не произвел такого эффекта, как первый. Не было хлопка, шума, дыма и гари. Но разбираться в том, как теперь себя чувствует чудовище, желания не возникало. Главное, что селянин, наконец-то отложил оружие и поглядел на Кевина. В первый миг испугался (работает, значит, маскировка!), но потом перевел взгляд вниз, на бездыханное тело настоящего альбиноса – понял, что к чему, успокоился.

- Пошли! – Кевин откинул полог шатра и осторожно выглянул наружу.

Повезло – во вражеском лагере царил хаос. Некоторые охранники попадали на землю, корчились и ползали в грязи, держась руками за головы. Другие бессмысленно суетились, бегали и кричали.

Но самое главное, что оставшиеся в живых пленники воспользовались ситуацией. Внизу, у подножия платформы, кипел настоящий бой. Пока еще не скормленные чудовищу имперцы сумели завладеть оружием и яростно сражались со своими недавними мучителями – по крайней мере с теми из них, кто не свалился с головной болью.

К сожалению, силы были не равны. Немногочисленные пленники не имели шансов и вряд ли смогут продержаться долго. Однако они предпочли умереть с оружием в руках, а не отправиться на прокорм чудовищу. Достойный выбор.

Помочь им Кевин не мог. Более того, лорд Изумрудный теперь выглядел так, что любой из его подданных с радостью разрубил бы белую рожу. Потому уходить нужно в противоположную от схватки сторону.

Кевин обернулся, чтобы в очередной раз поторопить замешкавшегося крестьянина.

Причиной задержки стал ребёнок. Мужик не бросил новорожденного, а пытался поудобней устроить у себя за пазухой. Возможно, это не ворованный малыш, использованный для прикрытия, а сын или дочь этого террориста? Ну точно фанатик, раз на такое решился, ведь шансов уцелеть у них практически не было.

Кевин печально хмыкнул, понимая, что ребенок может стать обузой, но не стал мешать – чувства мужика понятны.

- Готов? Хорошо, выдвигаемся!

Несмотря на то, что бесчисленная орда южан уползла на север, немало вражеских шаек всё ещё шныряло по округе. Одни грабили имущество, другие охотились за рабами, третьи просто отстали от основных сил и не слишком спешили их догонять.

Пробираясь лесом к Штырякам, по пути отряд заглянул в Заречье.

К ужасу местных мужиков, вернувшихся проведать родные хаты, деревня оказалась совершенно опустевшей.

Ничего не сожжено и не разрушено, ни одного трупа, никаких следов пролитой крови. Просто четыре десятка оставленных жильцами пустых дворов. Да, некоторые уходили ранее с беженцами, как и сами мужики, но где все остальные?

Пархим, бывший здесь мельником, вместе с другими зареченскими, заходили в каждый двор, осматривали по порядку дом за домом.

Лишь в одном из них нашлась полуживая старуха, настолько дряхлая, что без посторонней помощи не смогла подняться с топчана. Да и пахло от неё так, что находиться рядом смог бы не каждый.

- Даже скотину забрали… - пробормотал Пархим. – И собак убитых не видно. Получается, их тоже с собой увели…

- Может все-таки сами ушли? – предположил Шнырь.

- Куда б они ушли, когда дикари уже дорогу перекрыли, - покачал головой Пархим. – Раз даже мы не сумели проскочить, что говорить про толпу народа со свиньями, коровами да курами.

- А телеги на месте, - заметил Шмель. – Значит, скотина своим ходом шла, не впрягали.

- Тогда может не по дороге? Может бежали в лес, а скотину с собой на прокорм забрали, - снова предположил Шнырь.

- Такой оравой в лесу не скроешься. Да и тропу вытопчут… Разве что по ручью пойти, надо бы проверить там следы…

- Осень наступает, а они в лес? С детьми и стариками? – засомневался Шмель. – А почему тогда теплые вещи оставили? Погляди, вон висят тулупы, ватные одеяла сложены, не тронуты. Нет, не похоже это на уход по доброй воле…

Сомнения рассеялись, когда к размышляющим мужикам подошел сотник Кабай.

- В общем, мы с Томшей присмотрелись к следам в округе. Никаких хитростей, все ушли по дороге к штыряковскому мосту, а потом дальше на тракт.

- Сами?

- То-то и оно, что не сами. Среди нашенских натоптано много чужих следов. Большие такие ножищи, в полтора размера. Босиком или с чудными подошвами, плетеными.

- И не холодно же им, а ещё южане…

- Ага, ты об их здоровье побеспокойся, словно больше не о чем думать.