– Постройте каменную стену вокруг идола и засыпьте всё внутри землей. С такой задачей справитесь? – не дожидаясь реакции, ответил сам себе, - справитесь, конечно. Вам же не хочется, чтоб деревня опустела из-за того, что жители решили стать кормом…

Поежившись, Мишек махнул рукой остальным и первым пошел по направлению к древнему истукану. Работники с готовностью поспешили следом, не желая больше ни мгновенья оставаться рядом с жутким альбиносом. Тот, правда, некоторое время шел за ними, но в определенный момент остановился, словно бы натолкнулся на невидимую преграду. Возможно, идол не подпускал врага, неспроста же для чужаков так важно было от него избавиться.

Эта мысль зародила в Мишеке зерно сомнения. Вдруг огров шиш и вправду не проклятие, а благословение их деревни? Как и любой сверхъестественный покровитель, может он не только карает, но и защищает? Конечно, существовало много жутких историй, предостережений и запретов насчет древнего штыря. Однако в деревне и вправду за последние сотню лет ни разу не было пожара, никто никого не убил и даже роды у баб всегда проходили благополучно…

Мысль оказалась слишком тяжелой. Мишек почувствовал, словно задумал предательство. Начал корить себя, что, поддавшись эмоциям, первым вызвался пойти против шиша.

Вдруг один из мужиков закряхтел и медленно присел на тропу, по которой они поднимались.

- Ого, быстро тебя… - сочувственно пробормотал Рафтик, помогая ослабшему подняться на ноги, - возвращайся обратно, раз такое дело.

- Пора надевать, - Мишек принялся раздавать народу самодельные очки с закрашенными чернушкой стеклами-чешуйками. Их примеряли еще накануне, но потом Мишек собрал поделки обратно – кому-то подправить, настроить, а от кого-то просто убрать подальше до поры, чтоб не сломал кривыми руками.

Сквозь черные стекла была немножко видна тропинка и силуэты собравшихся – в дерево лбом не врежешься и в яму не упадешь. От любого света окуляры защищали хорошо, а это главное. Ведь самое опасное в истукане – если солнечный лучик отразится от его поверхности и скользнет по глазам. Тогда вмиг поплывешь, укутает ватной слабостью - и жди странных видений.

Уже остались позади река и дорога, на которой как-то валялся пьяный Мишек, неудачно глянувший на огров шиш. До истукана оставалось совсем мало, когда одновременно свалились еще двое – Рафтик и другой мужик, топавший последним.

Нюшка сразу же подскочила к мужу:

- Вставай, вставай, родненький! Не засыпай!

Тот лишь вяло отмахивался и бормотал что-то невнятное заплетающимся языком, словно пьяный.

- Я тебя не брошу! Или вместе идем, или остаёмся оба!

- Оставайся, Нюшка, - сказал Мишек, - мы не можем ждать, а куда ж его в таком состоянии дальше тащить? Если сможешь, помоги ему спуститься к дороге, а если нет, то мы на обратном пути подсобим.

Так их осталось лишь четверо: Мишек, Бориш, Клюша и рябой мужичонка по имени Чапчик.

- Невелика бригада, - грустно усмехнулся Мишек.

- Ничего, как-нибудь справимся, - попыталась приободрить Клюша, не знавшая, что порыв Мишека по поводу их затеи сильно поутих.

Разрываясь между сомнениями и долгом перед собравшимися, Мишек все-таки решил, что обещания нужно выполнять. Раз вызвался первым, повел за собой народ, то отступать стыдно – дело нужно довести до конца.

И только решился, собрал волю в кулак, как словно из-под земли выросла сбоку высоченная стена металлического истукана. Очки, конечно, мешали обзору, но дело было явно не в них. Шиш сам вытворял с мозгами, что хотел. То отдалялся, то приближался. Становился маленьким, ростом с человека, то вдруг вырастал до самого неба. Он словно бы насмехался, показывая, какая пропасть лежит между ним и простыми смертными – букашками у подножия священного памятника древней эпохи.

Не в силах сдерживать прорвавшиеся эмоции, ощущая восторг и страх, одновременно хохоча и рыдая, Мишек заорал не своим голосом и взмахнул киркой.

Инструмент поднимался и опускался, но Мишек не чувствовал ни веса кирки, ни ударов, ни собственных рук. Черное небо над головой закружилось, превращаясь в водоворот. Земля завертелась вместе с ним, но в противоположном направлении. Весь мир затрещал по швам...

Очнулся Мишек от ритмичного, в такт шагам, покачивания. Похоже, что он лежал на носилках, застеленных рогожей. В голове гудело, тело повсюду отзывалось болью.

- Осторожней, не уроните! – это голос Бориша. Беспокоится за него, Мишека, заботится…

Захотелось улыбнуться, но пересохшие губы не послушались, отказавшись повиноваться. Зато глаза отозвались - веки дрогнули и попытались приоткрыться. У правого немножко получилось.

Ослепило синевой ясное небо с редкими лоскутами облаков. Потом его закрыли кроны деревьев, но кое-где меж начавших уже желтеть листьев пробивались озорные солнечные лучики. Благодать!

И тут он вспомнил всё, что произошло.

Сразу стало плохо, накатило волной, закружило. Мишек выгнулся, застонал протяжно и громко.

- Я ж говорил, что живой! – издалека донесся радостный вопль Бориша.

- Очнулся, кажись? Или показалось?

- Опускайте носилки! Тут вот поставьте, где дорога начинается, здесь ровно.

Мишек дернулся всем телом и рывком принял сидячее положение. Только что пальцем пошевелить не мог, а тут вдруг… Впрочем, это было не осознанное решение, тело само вытворяло, что хотело.

Столпившиеся вокруг аж отпрыгнули, испугавшись. Словно мертвец только что сел в гробу.

- Мишек, ты как? – спросил Бориш, с надеждой заглядывая в глаза.

А Клюша – вот где непробиваемая баба – смотрела спокойно, взяла Мишека за руку, пытаясь послушать пульс на запястье.

- Колотится бодро. И ровно. У мертвяка б так не билось.

Все облегченно выдохнули, обрадовались, принялись хлопать воскресшего Мишека по спине, поздравлять.

- С чего радость-то? – не понял он, - неужели получилось?

- Ещё как получилось! – с восторженными глазами воскликнул Бориш, - и всё благодаря тебе!

- Из четверых оставшихся я первым слёг, - начал рассказывать мелкий Чапчик, - потом Бориш повалился.

- Ну так-то я не заснул и всё прекрасно видел! – пытался оправдываться Бориш, - просто ноги вдруг отказали…

- А Клюша даже не упала, - продолжал Чапчик, - так и осталась стоять, да еще и тебя, Мишек, поддержать пыталась, когда тебя швырнуло.

- Словно парализовало меня, - недовольно сказала Клюша, - не могла шагнуть ни вперёд, ни назад, и присесть тоже не могла. Потому ничего и не оставалась, кроме как Мишека подхватить, когда его истукан отбросил.

Бориш громко захохотал, вспоминая недавнюю сцену. Тогда не до смеха было, а сейчас можно, когда уже всё позади.

- Однако ж ловко Клюша тебя подхватила! Вылитый младенец у маменьки на ручках! Только сиськи во рту не хватало.

Бориш хотел ещё что-то сказать, но не успел – пришлось срочно уворачиваться от тяжелого клюшиного подзатыльника и отбегать в сторону.

- Это хорошо, что штырь тебя отбросил, прежде чем бабахнуло, – мрачно прокомментировала Клюша, - а то задело бы осколком – и поминай как звали.

- Бабахнуло? Осколком? – изумился Мишек. Он даже не помнил, смог ли дотянуться, чтоб ударить древний столб, а чтоб он еще и взрывался….

Бориш, не спеша приближаться, прокомментировал издали:

- Ты ж орал, как бешеный, и колотил-колотил! Не знаю, сколько раз попал, сколько промазал, но явно нашел уязвимое место. Потому как вдруг стемнело - и тебя каааак отшвырнуло!

- На ручки! – подмигнув, подсказал Рафтик.

- На рууучки…. К мааамке, ахахаха! – Бориш снова зашелся смехом.

- Наверное, это испуг так отпускает, вот и ржёт. Иначе чего ж тут разрываться… - пробормотала Нюшка, пытаясь оправдать неадекватность Бориша.

Пока земляки обсуждали поведение Бориша, Мишек встал с носилок, покачнулся, но удержал равновесие. Обернулся назад на уходящую вверх тропу, с которой они недавно спустились. Присмотрелся – меж зарослей чётко проглядывал кусочек металлической поверхности. Как и раньше, огров шиш непоколебимо стоял на прежнем месте. Так что они все тут, белены объелись?