Иган виновато развёл руками:

- Пытались искать, даже запрос наверх делали…

Кевин не ждал извинений, а потому беспечно отмахнулся и сменил тему:

- Иган, у меня есть уникальная информация, настоящий прорыв. Мы за сто лет столько не открыли, сколько я получил за последний месяц. Кроме того, со мной тут малыш в стазисе.

- Что? – тонкие брови примаса удивлено взлетели вверх.

- Да, пока состояние стабильное, но пора будить. А для этого нужна хорошая лаборатория, то есть твоя. Это не простой ребёнок – уверен, ты в нём обнаружишь много интересного.

- Как я могу помочь?

- Добираться до Цезариума морем, а потом на повозках – уйдёт больше месяца, сам знаешь. А тут особый случай – красный код, приоритетный – я тебе это гарантирую. Под мою ответственность.

- Авиабот, значит, просишь? – задумался Иган. – Он уже лет пять не взлетал…

Единственный бот, надежно укрытый под раздвижным куполом центрального цезарийского храма, действительно не использовался давным-давно. Для доступа к управлению требовалась чрезвычайная ситуация – срочная эвакуация умирающего сотрудника или особая ценность информации, безопасность которой находится под угрозой. Даже подозревая гибель Кевина, бот не подняли в воздух – потому что тело не обнаружили, а в целях разведки данная техника не могла быть использована.

- Ну раз такое дело, и под твою ответственность, давай рискнём, - с трудом согласился Иган, - исключительный случай, так сказать.

Примас выполнил какие-то манипуляции с приборами, секунду наблюдал, потом удовлетворенно кивнул.

- Защиту снял, давай свой пин.

- Пин? – не понял Кевин.

- Ну да… - пришел черед Игана удивляться. – А как ты хотел?

- Хм… Ну я…Кхм..

- По голове сильно стукнули? – недоверчиво хмыкнул Иган. – Даже если так, пин-то на подкорке, это ж рефлекторный уровень. Ты скорей разучишься говорить, чем забудешь пин. Так что?

Как Кевин не напрягался, задумчиво морща лоб, информация, скрытая в потайных закоулках памяти, не желала всплывать на поверхность.

- Я не знаю… Всякое бывало в последнее время. И твари с телепатией приставали, и подозрительные жидкости употреблял…

Иган не поддержал шутку. Нахмурился, переключил что-то у себя на панели.

- Тогда с ботом ничего не выйдет. Или вспоминай пин, или придётся добираться своим ходом, по морю. Попросим Саида выделить корабль и охрану.

Иган помолчал секунду, размышляя, и добавил:

- А вообще, странный ты какой-то, Кевин. Пора обследоваться. Как доберёшься – сразу дуй ко мне в лабораторию.

*****

На базарной площади жизнь кипела вовсю. Рыночные зазывалы наперебой расхваливали товары, вдоль рядов неспешно прохаживались покупатели: здешние мещане и приезжие крестьяне, иногородние купцы, простые зеваки и бездельники. Под ногами путались уже пережравшие объедков собаки, с визгами носились дети. Взрослые на них ругались, но без особой злости, с ленцой.

Яник, коротко стриженный веснушчатый паренёк лет десяти, чувствовал себя на рынке как рыба в воде. Старшие забирали долю не больше положенного, младшие побаивались. Тех, что послабше, уже и сам пробовал трясти – пускай делятся, раз хотят работать. В общем, жилось привольно и более-менее сыто. Некоторых торговцев трогать запрещалось – они еженедельно платили наверх. Таких обворовать – себе дороже станет. Потом свои же побьют и старшой штраф наложит. Но хватало и приезжих – вот этих щипать разрешалось без проблем. Бывает, зазевается который – можно и целый кошель стянуть. Но чаще выходило по-мелочи – забытую сдачу, копилку с пожертвованиями, ну и, конечно, мелкие товары, чтоб в карман или за пазуху влазили.

Сегодняшний день обещал быть хорошим. Одно дельце с утра уже обтяпал, да так, что вельможный ротозей ничего и не заметил. Кроме того, толстощёкий хряк лишился явно не последнего гроша, от него не убудет.

Яник озирался по сторонам, примечая очередного клиента и ловя удобный момент.

Долго ждать не пришлось: внимание народа отвлёк на себя какой-то юродивый старец. Очередной бродяга, прикидывающийся пророком. Возможно, он и старцем был не настоящим, а ряженым – голос-то вон какой звонкий, молодой. В старые времена, когда город голодал, таких гнали взашей. А теперь люди подобрели – остановятся, послушают, качая головами, кинут корку хлеба, а порой и винишка плеснут в чашу подаяний.

Старик надрывался, перекрикивая уличный гам – вероятно, запугивал, обещая низвергнуть на грешные головы божеские проклятья да кары. Яник считал себя уже достаточно взрослым, чтобы не верить в подобный бред. Удивлялся людям, которые развешивали уши – всю жизнь прожили, а мозгов совсем не накопили. Однако хорошо, что мир полон простаков. Пока одни дураки пялятся на другого, тихий мальчуган постоит рядышком, никого не трогая – и кошелечки у некоторых чутка облегчатся.

Наметив парочку потенциальных клиентов – одного купца в ярких шмотках, похожих на калантийские, и толстую матрону с большой корзиной и дорого украшенной сумочкой – Яник двинулся в сторону толпы, собравшейся вокруг проповедника.

С недовольством заметил поблизости патруль городской стражи. Вначале подгребли важно, вразвалочку, но, немного помявшись, предпочли не мешать, отошли в сторонку. С чего бы это? Вскоре стало ясно – пришлый дед не так прост, как показалось на первый взгляд. Пытаясь сливаться с толпой (но у Яника-то глаз намётанный!), старика пасла самая настоящая охрана. Как минимум дюжина оборванцев, а может и больше. Крепкие и рослые бритоголовые мужики. На веревочных поясах болтались дубинки, а порой и что-нибудь посерьёзнее. Старшой, помнится, говорил, что такие сообщества называются сектами, и лучше с ними не связываться. Этот народ всегда с придурью, живёт по ущербным понятиям, далёких от нормальных, людских.

Вот в чем, оказывается дело. Прямого приказа разгонять собравшихся у стражников не было. А коль так, зачем рисковать собственной шкурой? Инициатива, как известно, наказуема. За драку с бродягами жалованье не повысят, а вот остаться на мостовой с проломленной головой шансы имеются. Потому лучше уж спокойно постоять в сторонке, сохраняя достойный вид и всячески изображая, что ситуация под контролем.

Потершись в толпе, Яник пристроился рядышком с первой выбранной жертвой. Пока ждал удобного момента, между делом случайно зыркнул на проповедника.

Глянул – и обомлел, не смог отвести взгляд. Не понимал смысла разносившихся над площадью речей, не разбирал слов, но вот глаза… Вместо нормальных человеческих глаз на иссохшем лице поблёскивала пара шлифованных чёрных камешков. В любом крупном городе можно купить расписные фарфоровые, почти как настоящие, но кому могло прийти в голову вставить в глазницы обсидиановые шарики?

Однако Яник чувствовал, что дело не только во внешнем виде. Камешки в глазах оказались не обычными. Это они захватывали внимание, не отпускали, затягивали все глубже, заставляли смотреть и слушать.

Ноги стали тяжелыми, ватными, тело скованным и неуклюжим. Похоже, работа на сегодня закончена… Парень со страхом ощущал себя мухой, угодившей в паучью сеть.

- Святой Миш… Святой Миш… - неслось над площадью.

С благоговением и надеждой, народ встречал нового пророка.

Конец Первой Книги.