– Что-то мне не везет сегодня, - расстроился Шмелек. – А ты, Бориш, в другой раз получишь в лоб за такое.

– Ты ж сам не хотел, смеяться начал… И вообще. Сам получишь. В лоб.

Мишек поспешил встать между приятелями, пока они и вправду не начали драться. А то ведь и бабёнки пока что не ушли, вдруг услышат.

– Успокойтесь! Я каждому такую трубочку сделаю, если хотите.

– Не корми меня рыбой, а научи её ловить, – сумничал Шмелек. – Может я и сам смастерил бы, если ты научишь. Иль секрет? Продавать в город может повезешь свои трубочки?

– Не мели чепухи, кому они там нужны, - отмахнулся Мишек, хотя идея ему не показалась плохой, просто поскромничал.

– В общем, тут все просто. Главное – правильно установить чешуйки из гриба-змеевика. Но знаете… Я вот чего думаю… – глаза у Мишека слегка затуманились, а потом вдруг выпучились от возбуждения. – Кабы чешуйка эта была не простая, а красная, то такая труба не только б девок приблизила, но и раздела!

– Как раздела? – не понял Шмелек.

– А вот так. Смотришь, идет девка в одежде, а через трубу – голая! – выпалил Мишек и сам удивился. Почесал задумчиво затылок, сконфузился.

– Ну, ты ври-ври, да не завирайся, – отмахнулся Шмелек. – Не бывает такого. Разве что в сказках, да и то не припомню таких…

Доселе молчавший Бориш в этот раз тоже не поддержал Мишека.

– Про такие вот трубки, – указал на поделку, – я в городе слышал. Только внутри не чешуйки, а шлифованные стеклышки, конечно. Их моряки используют, чтоб высматривать в море чудовищ или пиратские паруса. Но чтоб показывала скрытое под одеждой – это все ж таки… Ээх… – мечтательно вздохнул и замолчал.

- Да, Мишек. – снова влез Шмелек. - Крыша у тебя протекла, как последний раз из города приехал. Вот и мелешь всякую чушь. Сопливым детям это простительно, но нам, взрослым мужикам, не пристало.

Мишек на секунду задумался, а не врезать ли товарищу под глаз. Мысленно примерился, но не почувствовал в себе достаточной злости и просто махнул рукой:

- Ну тогда, если взрослые мужики уже насмотрелись из кустов на голых девок, то пора им домой бежать, чтоб мамки не заругали.

- Шутник… - буркнул Шмелек, но дальше не нарывался.

Пока парни шли домой, Мишек оставался молчаливым и насупленным. Идея сделать «просвечивающую трубу» не выходила из головы.

Как только Мишек зашел во двор, оставил корзину с грибами прямо на крыльце, а сам, забежав в дом, бросился к столу. Сдвинул в сторону горшок, протер рукавом рубахи стол. Солнечного света сквозь накануне застекленное окошко падало не сказать, чтоб слишком много, но Мишеку хватало.

Он раскурочил ножиком недавнюю поделку, вытащил из трубочки прозрачные чешуйки и положил на стол. Непонятно, откуда пришла мысль, но помнил, что если чешуйки будут красными, то начнут просвечивать девичьи сарафаны. Мишек схватил портняжную иглу, стиснул зубы и быстро проколол большой палец на левой руке. Капнул кровью на чешуйки, подождал, пока она растеклась по всей поверхности. Довольно хмыкнул и запихал ставшие розовыми чешуйки обратно в трубку, снова закрепил ниткой.

Выбежав во двор, Мишек встал у изгороди с трубочкой наизготовку – поджидал какую-нибудь бабенку. В противоположном конце улицы показалась Марушка, уже взрослая, на выданье, девица. Она нравилась Мишеку, парень с радостью женился бы на ней, но стеснялся подойти. Марушка красивая, к ней даже управляющий барина сватался, но получил от ворот поворот. Вот и Мишек боялся отказа.

Марушка несла ведра с водой – своего колодца у них во дворе не было, потому ходила к соседям в противоположный конец улицы. Мишек на секунду задумался, не слишком ли плохое дело он затеял – глядеть на приближающуюся Марушку так вот, словно бы она без одежды. Но все-таки осмелился – и вскинул трубочку к глазу.

И ничего не увидел. Просто грязная красная муть.

Мишек настолько уверовал в успех, что сокрушительная неудача его попросту парализовала. Он так и стоял столбом у изгороди, сжимая трубочку, пока Марушка не поравнялась с ним и насмешливо произнесла:

- Мишек, ты чего? Свистульку смастерил, а она не свистит? – заливисто рассмеялась и прошла мимо, не оглянувшись.

И так обидно стало Мишеку от этого смеха. Гораздо обидней, чем когда ржёт, словно конь, желтозубый Шмелек. А с другой стороны – поделом. Ведь и правда, взрослый мужик, а поступки как у дитяти дураковатого. Разозлившись на себя, Мишек бросил трубочку на землю и принялся топтать её ногами.

Эффект от выкуренного шарика давно закончился и сейчас Хрума била мелкая дрожь. Мышцы скручивались как пружины, зубы скрипели, череп свербел и чесался изнутри, словно там кто-то прошелся крупным наждаком.

Зато от слизня на бедре не осталось и следа, а на месте укуса виднелась молодая розовая кожа. Это еще в первый раз, когда Хрум пытался потянуть застрявшего Крака, но не смог, споткнулся, и подумал, что слизень лишает его силы. Как только мелькнула эта мысль, так сразу же паразит усох и отвалился, словно обычная отмершая бородавка. Куда потом делась уродливая рана после укуса, когда она успела затянуться – Хрум даже не помнил, не до того было. Все силы уходили на попытки вытащить Крака.

Существо, развалившееся на волокуше, уже мало походило на старого шамана. Он и раньше не отличался красотой, но сейчас… Разве что морщинистое лицо пока ещё узнавалось. А почерневшее тело разбухло и потеряло форму, походило на большой мешок, наполненный слизью. Внутри необъятного брюха урчало, перетекало и булькало. Ног не было вообще. Густая лужа, в которую вступил Крак, растворила их, переварила, сделала частью себя, а сама стала частью Крака.

Удивительно и непонятно, зачем опытный шаман намеренно вошёл в неё. Обойти лужу нетрудно, не заметить – невозможно. Каждый знает – Крак сам ведь рассказывал – что это самые опасные порождения Пятна, они источают мощную магию, которую нужно обходить стороной, смертному не под силу справиться с ней. Неужели старик решил, что сможет? И что в итоге? Крак получил, что хотел, или проиграл в этой схватке? Стать тяжелым кожаным бурдюком, неспособным передвигаться самостоятельно – неужели этого он хотел?

Впрочем, у шамана, черпающего силу в Пятне, ценности другие. Крак никогда не гнался за красотой, его интересовала лишь магия. И теперь он получил её столько, что был не в силах удерживать. Напоминая мешок внешне, он походил на него и в другом смысле – время от времени, словно из дырявого мешка, из старика вырывались сгустки страшной энергии.

Хрум видел, как случайные жесты или фразы Крака отравляют всё вокруг. Махнул рукой – рядом почернел и осыпался цветущий куст. Закашлялся – лопнула скорлупа у прятавшихся в лишайнике личинок и наружу полезли ядовитые насекомые. Почесался – хищные растения раздулись, повернули листья нижней стороной вверх, словно ящерица подставила солнцу бледное пятнистое брюхо.

Однако по ходу дальнейшего пути, подобные ситуации возникали всё реже. Дырявый магический мешок штопал собственные дыры… Изменившийся шаман очень быстро учился контролировать обретенную силу. Хотя Хрума не покидало ощущение, что всё наоборот – это сила контролировала Крака, уже потерявшего собственную душу. Будто бы частичка Пятна вошла в тело шамана, а теперь управляет им, словно куклой.

Хрум тянул волокушу, не зная сколько прошло времени, автоматически переставляя ноги и даже не думая об отдыхе. Ни один зверь не рискнул преградить ему дорогу. Коты жалобно мяукали и убегали, поджав хвосты. Шершавые вараны, прыгающие змеи, большие пауки-шатуны – все почтительно отползали в сторону.

Уже смеркалось, когда Хрум приволок то, во что превратился Крак, на стойбище.

Их окружили возбужденные охотники, загомонили. Потом подбежали женщины и дети. Мужчины собирались их прогнать, но развалившийся на волокуше Крак пошевелил пальцем – и все сразу притихли.

- Будет говорить, - пояснил Хрум, - хочет, чтоб все остались и слушали.