Страшная догадка вдруг осенила Хрума. Ужасный зверь словно бы точно знал, куда бежать. Ломая и круша всё на своём пути, он стремился в центр селения, к хижине шамана.

Крак находился внутри.

Хрум знал, что ставшие длинными и цепкими руки старика, несмотря на недюжинную силу, не смогут утащить раздувшееся рыхлое тело. Когда бронированная желтая туша врежется в хижину шамана, его жизнь будет закончена.

Не успев ничего придумать, Хрум спрыгнул с крыши и бегом рванул на помощь. Может удастся хотя бы отвлечь зверя, не дать ему растоптать Крака. Даже ценой собственной жизни…

Как и Джар перед этим, Хрум тоже не успел. Выскочив на площадку, где по вечерам племя собиралось у костра, он лишь увидел огромную задницу носорога, с нервно дрожащей веревкой хвоста.

Однако то, чего так боялся Хрум, не случилось.

Разогнавшийся носорог внезапно попытался затормозить. Задача невероятная для такого гиганта. Тушу занесло и развернуло, он упал на подогнувшиеся передние лапы, взрыл рогом землю, подняв вверх облако серой пыли. И замер неподвижно, словно уснул или умер. Всадник слетел бы со спины и грохнулся рядом, если бы не державшие его веревки. А так он просто выронил оружие, оставшись беззащитным и совершенно ошеломленным.

Не растерявшийся Хрум подскочил к вождю и немедля приставил серп к черному горлу. К его удивлению, недавно казавшийся грозным противник даже не пытался сопротивляться. Выпученные глаза смотрели с восторгом и радостью. В них не было страха или мольбы о пощаде, лишь восхищение.

— Свершилось, наконец. Это действительно сын Нгарха. Тот, что укажет нам путь… - пробормотал чернокожий и Хрум его прекрасно понял. Оказывается, нападавшие пользовалось тем же языком, что и варанхи. Разве что слишком певуче растягивали слова.

Не отпуская врага, Хрум глянул в сторону хижины шамана. Крака не было видно, вход по-прежнему оставался плотно завешен травяной циновкой.

Или чернокожий вождь умеет видеть сквозь стены, или Крак научился управлять мыслями на расстоянии.

- Второе, - услышал Хрум знакомый голос внутри своей головы. Крак довольно смеялся. Но смех этот не столько радовал, сколько пугал.

Ехавший в голове колонны Атомба наконец-то чувствовал себя счастливым. Он первым приветствовал божественного отпрыска! Лопоухий мальчик из племени серых пустынников не в счёт. Юный варанх ничего толком не понимает, до сих пор считая себя помощником старого шамана. Такой смешной и наивный – думал, что пленил самого Атомбу! Конечно, эти охотники – самые проворные люди, которых приходилось встречать, но слишком уж они высокого мнения о себе. Недооценив противника, погибали куда более достойные и могучие воины. Впрочем, лопоухим покровительствует Нгарх…

Атомба узрел божественное воплощение даже раньше, чем жрецы! Хоть бледнокожие дервиши и указали нужное место, но ведь сами-то они прибыли позже. Потому именно он, Атомба, стал первым преклонившим колени. Ощутил мрачную силу, способную обращать вспять или смешивать воедино потоки жизни и смерти. Умеющую как умерщвлять, так и возрождать, как забирать, так и одаривать.

Красноглазые дервиши говорили, что вождь, который первым приветствует Нгарха в нашем мире, станет великим царём Юга. Даже более великим, чем когда-то были хоптские фараоны.

Но Атомба не рвался к власти ради самой власти. Не интересовала его и слава. Несколько лет назад он уже пробовал её на вкус, став Царём Южной Арены – одним из лучших гладиаторов Империи. Всё, что осталось от того времени – это ненависть и желание мести. Он никогда не забудет отвратительные рожи имперских аристократов, слюнявыми ртами кричавших с трибун: «Добей! Добей!». Потные, раскрасневшиеся, растрепанные, жестокие и глупые. Всё, что они могли и любили – это сорить деньгами, жрать, пьянствовать и трахаться. Впрочем, трахаться тоже не умели. Иначе их жёны не приходили бы к Атомбе, предлагая солидные суммы за ночь с чернокожим чемпионом.

Вначале, почти пятнадцать лет назад, Атомба надеялся накопить денег и выкупить себе свободу. Но хозяин, жирный ланиста Угель, видя успехи молодого бойца, постоянно поднимал цену. Потом Атомба решил воспользоваться старинным правом – тот, кто станет Царем Арены и сумеет продержаться в этом статусе целый год, получает свободу. Несколько лет упорных тренировок, предельная осторожность в схватках и, несмотря на это, десяток ранений (к счастью, не сделавших бойца инвалидом) – Атомба прошёл этот путь и стал чемпионом. И не уступил никому. Однако, когда до долгожданной свободы оставались считанные дни, воин понял, что его не отпустят. Толпа жаждала красивого драматического финала. Эффектной смерти слегка уже поднадоевшего чемпиона в неравном бою. Ведь настоящий герой не уходит, стираясь из памяти. Завершение истории должно быть настолько ярким, чтоб его обсуждали и запомнили надолго. Кровожадная имперская публика не любит мирных концовок, приходя в восторг только от вида жестокого побоища.

Потому Атомба не раздумывал ни секунды, когда получил предложение странного жреца, непонятным образом проникшего в гладиаторские покои. Альбинос с белоснежной кожей и красными глазами – полная противоположность чернокожему гиганту Атомбе – предложил устроить побег немедленно, в ту же ночь. Без вырезания охраны, без спиливания замков и погонь по ночным улицам города. Лишь тёмная магия, которая отведёт глаза и залепит уши.

Всё получилось, как обещал незнакомец, легко и просто.

Жреца, как потом оказалось, звали Таруй. Он был потомком вымершего народа, чью страну много веков назад уничтожил страшный катаклизм. Все, что от них теперь осталось – горстка бродячих дервишей, поклоняющихся древнему божеству Нгарху – великому чреву Тьмы, пожирающему и изрыгающему, создающему мосты между мирами живых и мёртвых.

Почти пять лет Атомба и Таруй были неразлучны, вместе путешествуя по бескрайним просторам среднего и дальнего Юга. При этом они так и не стали друзьями – альбинос всегда держал некоторую дистанцию, не откровенничал и во многом оставался загадкой. Он верил в скорое пришествие детищ Нгарха и везде искал их следы. И, конечно же, в каждом поселении рассказывал местным о том, что великие события уже стучатся в их двери – грядет конец старого мира и начало нового.

Спустя некоторое время Атомба тоже принял веру Таруя. Великий Нгарх не только освободил чемпиона, подарив новую жизнь, но и вселил в него желание мстить имперцам за годы рабства и за то, что заставляли убивать друзей на потеху толпе.

Атомба помогал дервишу, если тому не хватало магии, а требовалось демонстрация воинского искусства. Ведь не все племена одинаково хорошо относились к колдовству, порой уважение приходилось заслуживать в поединках. Впрочем, за годы скитаний Атомба не встретил ни одного противника, который создал бы для него проблему. Кроме, разве что, могучего побратима Мо – повелителя саванн, на спине которого вождь сейчас восседал.

Убить Большого Мо, наводившего ужас на несколько поселений, было условием для того, чтобы расположить к себе обитателей далёких восточных пределов Жёлтой саванны. Атомба с Таруем превзошли их ожидания – не убили, а приручили грозного носорога, с тех пор ставшего верным другом. Это было не слишком легко – рваный шрам от смертоносного рога остался с Атомбой навсегда.

Теперь бывший чемпион имперских арен стал самым уважаемым воином саванн. Вождём нового рода, собранного из лучших представителей других племён. Брось Атомба клич – с места сдвинется вся саванна, воины с радостью откликнутся на зов и пойдут за ним. Именно это и происходило в последние дни.

Час пробил – с помощью жреца Атомба нашёл место, где родился сын Нгарха. Каким-то лишь ему ведомым колдовским способом Таруй послал весть своим белолицым собратьям. Дервиши подняли, сдвинули с насиженных мест, целые народы. Тысячи паломников стекались сейчас к общей цели, как ручейки в полноводную реку, чтобы собраться в величайшую армию и двинуться туда, куда укажет им бог.