- Народ, а вы уверены, что шиш разрушился? Вы что, ничего там не видите? – указал рукой в сторону истукана.

Разговоры и смех смолкли, все уставились на Мишека. Кто с удивлением, кто с тревогой и подозрением.

- Эк тебя приложило, браток… - сочувственно покачал головой Рафтик.

- После того, как тебя вырубило, нас-то всех наоборот отпустило!

Чапчик согласно кивнул и добавил:

- Ага, все на ноги повскакивали, бодренькие такие… И пока Бориш за носилками бегал, мы там всё вокруг облазили, искали следы. И знаешь что?

- Что?

- Нет никаких следов! Вообще, никаких! Словно и не было никогда огрова шиша. Не осталось ни дырки в земле, ни даже опалины какой от взрыва или вмятины хотя бы.

Все разом загомонили, подтверждая слова Чапчика. На лицах мелькали радость, удивление и облегчение. Даже Бориш вернулся под шумок и, украдкой усевшись на пень рядом, улыбался и согласно кивал головой.

Мишек снова скользнул взглядом поверх голов – чётко увидел, что истукан никуда не делся, поблескивает из-за деревьев. Но решил промолчать. Мало он в последнее время видений насмотрелся? Столько жути и бреда, что на целую жизнь вперёд хватит. Вдруг и сейчас мерещится? Не могут же все обманываться, а он единственный быть правым.

Хм… А если шиш сам всё так устроил? Решил спрятаться от назойливых людишек. Стоит сейчас на том же месте, где стоял, но никто его больше не видит и не чувствует. Хорошее предположение, только вот, а почему тогда Мишек чувствует? Особенный он какой-то или дураковатый? Впрочем, ведь так и есть, причем одно не исключает другого…

- Поздравляю с успешным выполнением важного поручения, - от голоса Таруя все дёрнулись и замолкли. Альбинос подошел незаметно и сейчас стоял рядом. Криво улыбался, растягивая в жуткой ухмылке безгубый рот.

«Раз он спокойно пришел сюда, значит невидимая стена, остановившая его вначале, и вправду исчезла, - подумал Мишек, - получается, соседи правы…»

- Мы держим своё слово, - важно продолжал белолицый, - и, как и обещали, не тронем вашу деревню. Продолжайте жить и трудиться как раньше. Единственное, что молельню имперского культа вам придется разрушить. Перестав быть подданными еретика-императора, вы должны отвергнуть прежнюю веру. Больше незачем молиться какой-то дурацкой звезде. Согласны?

Большинство собравшихся промолчало, некоторые что-то невнятно промычали, один лишь Чапчик послушно кивнул.

- Молодцы, - похвалил альбинос, - отныне вы будете молиться великому Нгарху, славься имя его во веки веков!

- А как ему молиться-то? – набравшись смелости, открыл рот Бориш, - имперской звезде молятся стоя, а южане, я слыхал, перед своими богами на землю рожей вниз валятся?

Этот вопрос неожиданно разозлил Таруя. Его бледное лицо порозовело, в ответе прозвучала угроза:

- Понадобится – не только ляжешь, толстяк, а будешь жрать землю! Ослушаешься – мигом на корм пойдёшь.

- А я что...? Я ж ничего, просто спросил… - Бориш испуганно вжал кудрявую голову в плечи.

- Спрашивать будешь, когда я позволю. А сейчас слушай да помалкивай.

Бориш, боясь поднять глаза, отодвинулся подальше, напоминая своим видом нахохлившегося упитанного воробья.

Таруй выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. Потом смягчился, снова заговорил мирным тоном:

- Что касается налогов и повинностей, вам больше не нужно платить четвертину никаким господам.

- Вот это славная новость! – не сдержал радости Чапчик, изрядно задолжавший казне еще с прошлого сезона. Потом вспомнил, что влез без спроса, осекся, испуганно поглядел на Таруя. Однако альбинос в этот раз не разгневался, а наоборот кивнул ободряюще.

- Всё, что вырастите, можете съесть сами. Или продать, если пожелаете. Даже продовольствие для нашей армии – не ваша забота.

После этих слов уже многие начали улыбаться и переглядываться с удовольствием. С таким щедрым подарком легко отказываться от имперского подданства. Ведь если подумать, что селянам дала империя? Обещала защищать – не защитила. Наоборот, погнала умирать, особо не спрашивая, имеешь ли ты охоту идти в добровольцы. Хорошо хоть, что к битве опоздали.

Притом драть налоги чиновники не забывали. И в имперскую казну, и для местного барина. А если не заплатишь вовремя, то пеню начислят, а потом могут и вовсе имущество отобрать и отправить всё семейство в ссылку. Западные колонии постоянно нуждались в новых поселенцах. Еще хуже, если сошлют на северо-восток, осваивать негостеприимную тайгу – там, говорят, люди гибнут как мухи.

В общем, не такие уж и плохие оказались эти южане-оккупанты.

- Всё, что понадобится от вашей деревни, — это лишь один новорожденный ребёнок в год.

Бориш схватился за живот, словно беременным был он, а не оставленная дома жена. Нюшка тоже испуганно вытаращила глаза. Даже Мишек, сидевший на краешке бревна и до сей поры не издавший ни звука, не поверил своим ушам:

- Ребёнок в качестве дани? – переспросил он, чтобы убедиться, что не ослышался.

Таруй спокойно кивнул.

- Деревня достаточно оживленная, молодежь имеется, каждый год сможете рожать хоть десяток детей, потому отдать всего лишь одного будет не трудно. Поверьте, это весьма щедрое предложение. Очень многие имперские поселения вам бы позавидовали.

- А если бабы со страху рожать перестанут? – спросил Рафтик.

- Тогда придётся брать не новорожденных, а кто постарше, - невозмутимо ответил альбинос, - так что лучше всё-таки рожать.

Минуту все подавленно молчали.

- Какая ж мамка добровольно отдаст чужакам родного дитёночка?! – обретя наконец дар речи, возмутилась Нюшка.

- Это решается просто, - небрежно отмахнулся Таруй, - будете тянуть жребий. Лучше всего это делать на будущем капище Нгарха – тогда бог сам сможет выбрать.

- И зачем вашему Нгарху наши дети? – не отступала Нюшка.

Альбинос, судя по выступившим розовым пятнам на щеках, снова начал злиться, потому Рафтик быстро обнял Нюшку и шикнул на неё, чтоб помалкивала. Таруй всё же соизволил ответить:

- Во-первых, не «вашему», а «нашему». С этого дня Нгарх – и твой бог тоже, женщина. Во-вторых, эти дети удостоятся особой чести, они станут приближенными божества, вы сможете гордиться ими.

Не похоже, что размытый ответ Таруя кого-то успокоил, народ жевал губы и переглядывался в нерешительности. Однако продолжать расспросы тоже не имело смысла – было видно, что альбинос уже теряет терпение. Потому Мишек решительно поднялся, обеими руками отряхнул со штанин сухие иголки и лесной мусор.

- Ну что ж, мы всё поняли. Пошли домой, раз такое дело.

- Вот и правильно, молодец, - похвалил Таруй. Хотел было покровительственно похлопать Мишека по плечу, но тот шагнул в сторону, и рука альбиноса повисла в воздухе. Жрец слегка поморщился, но не растерялся. В два больших прыжка догнал Мишека и что-то зашептал ему на ухо. Никто из селян ничего не расслышал, но заметно было, как напряглась спина Мишека и сам он замедлил шаг.

- Я и не ожидал, что у вас получиться разрушить столб, - шипел Таруй, - однако ты заставил его убраться по другую сторону стен мироздания. Как тебе это удалось?

Значит, беломордый тоже видит, что истукан остался стоять на прежнем месте? Он словно бы скрылся от посторонних глаз и перестал влиять на людей, но не исчез окончательно.

Мишек не ответил, потому что попросту не знал, что сказать.

Ведь он не прилагал никаких усилий, не хранил секретных знаний и тайн. Он был обычным деревенским парнем, которого порой накрывали неприятные видения.

В общем, скорее больной на голову, чем владеющий неким особым искусством.

Старый дурак продолжал что-то вопить, рискуя задохнуться от волнения, но храмовая связь барахлила, выдавая вместо слов невнятный треск и шипение.

- Это … хрррр….шшшшш… полный разгром! Если….пшшшш… вшшшш…- окружают Орсию!

Даже звук уже не доходит, докатились… О изображении и говорить нечего. Треклятые полувековые санкции своё дело сделали – деградация налицо. Как управлять целой империей, имея в распоряжении лишь старый хлам, с каждым годом всё чаще выходящий из строя...? Потому и не получается победить коррупцию, а проблемы с инфраструктурой и контролем год от года растут как снежный ком. Новые данные по артефактам – будь добр подавай ежеквартально, искупай былую вину. А как попросишь прислать аппаратуру, то девять десятых запроса блокируется.