На дальнем краю поляны виднелись другие строения. Сиг слышала, как со стороны этих построек доносилось медвежье ворчание и повизгивание, хотя не могла с уверенностью сказать, что это именно то здание.

А на поляне стояла толпа аколитов, человек сорок, может, пятьдесят. Среди них двигались другие формы, их движения были неестественными: спины, обтянутые мускулами, руки и ноги слишком длинные для их тел, рты и руки изрезаны зубами и когтями, не принадлежащими людям. Еще больше фигур двигалось в тени за светом факелов.

Дрем не преувеличивал.

'Ты видишь своего друга, Ульфа?' прошептала Сиг Дрему.

Тот покачал головой.

Наступила тишина, и из темноты появились фигуры - процессия, во главе которой шел кадошим. Он был высок, темные волосы зачесаны назад и завязаны в узел на затылке, резкие черты лица и разрез глаз придавали ему вид рептилии. Его нос был тонкой линией.

Когда он вошел на поляну, среди собравшихся аколитов раздалось скандирование.

'Гулла, Гулла, Гулла'.

Сиг протянула руку к Дрему и схватил его за запястье.

Гулла, верховный капитан Кадошим, - шипела она. Второй после Асрота.

Капитан Кадошим прошел сквозь толпу, и она расступилась перед ним, его процессия следовала позади: двенадцать, четырнадцать фигур, подсчитал Сиг, все в плащах и капюшонах. Они остановились в пространстве между столом и валуном, образовав полукруг позади Галлы. Двое из них встали у его плеча, откинув капюшоны. Как и Гулла, они были светлокожими и темноволосыми, с размашистыми крыльями, одетыми в ржавые, железно-серые кольчуги и рваные плащи. Но они были другими: их головы были обриты, как у аколитов, и они были ниже ростом и коренастее.

Кто они? Кадошим? Но они не похожи ни на одного кадошима, которого я когда-либо видела.

"Этой ночью перелом в великой войне", - прокричал Гулла, голос был извилистым и чужим. Раздались одобрительные возгласы, рычание и шипение.

'Дети мои', - позвал Гулла, и двое за его плечом шагнули вперед, направляясь к огромному валуну.

Дети Гуллы! Какое злодеяние совершили эти Кадошимы? Какую тьму они навели на человечество! В нутре Сиг вспыхнул новый гнев, желание избавить мир от порока Кадошим

Двое полукровок достигли ворот в скале, раздался лязг цепей и скрип железных петель, затем звериный визг. Они появились вновь, держа между собой гигантскую летучую мышь; огромное существо извивалось и билось в их руках, его голова крутилась и огрызалась, но оно не могло до них дотянуться.

Дети Гуллы прихлопнули летучую мышь на столе, прижали ее к столу и держали за огромные крылья.

Гулла подошел к столу, и тут из толпы раздалось скандирование на языке, который мало кто понимал, но Сиг его знала слишком хорошо.

В толпе воцарилась тишина.

'Fuil agus cnámh, uirlisí an cruthaitheoir', - выкрикнул Гулла.

Кровь и кости, орудия творца, - прошептала Сиг. Дрем рядом с ней был напряжен, как натянутый лук.

Длинным черным ногтем Гулла перерезала летучей мыши горло, ее испуганный крик перешел в пенистый хрип, и жизненная кровь существа полилась на стол, собираясь и пузырясь, пока существо билось в конвульсиях.

"Шаг вперед", - сказал Гулла одной из фигур в капюшоне, которая следовала за ним сквозь толпу, высокая и стройная. Фигура откинула капюшон, голова была выбрита до светлой щетины, которая блестела в свете костра.

Женщина? подумала Сиг, хотя она не была полностью уверена; в этом человеке было что-то андрогинное. Мужчина или женщина, но он достал из плаща меч. Черный меч.

Меч Звездного Камня!

Рядом с ней Дрем зашипел, его тело дернулось, и он чуть не спрыгнул с крыши, только рука Сиг, метнувшаяся в сторону, удержала его. Он сделал глубокий вдох, одна рука потянулась к шее, пальцы прощупывали ее.

Он меряет пульс?

Дрем посмотрел на Сиг, в его глазах стояли слезы.

Пошатываясь, Рив поднялась с постели, усилия почти одолели ее, она чувствовала себя слабой, как новорожденный котенок, но вид Гаридаса, мертвого на выложенном камнями полу, его темная лужа крови и ее мама, стоящая над трупом с мечом в руке, придали Рив бодрости, которой ей так не хватало.

Она натянула бриджи и сапоги, льняную рубашку, которая затрещала на спине, шершавая, как наждак, но ей удалось ее надеть.

Афра подбежала к Гаридасу и опустилась рядом с ним на колени. Она закрыла его мертвые, остановившиеся глаза. Обвиняющий взгляд. Афра взяла его руку, измазанную кровью, и уставилась на свою маму.

Прости меня, - прошептала Далме. Затем, громче. Прости меня. У меня не было выбора. Я бы убила весь мир, чтобы защитить тебя и Рив".

Афра молчала, ее плечи дрожали, и Рив поняла, что сестра плачет.

Мама, почему? Что происходит? пролепетала Рив. 'Я не понимаю'. Ее переполняли эмоции, шок, ужас, смятение. Гаридас так много говорил о Коле и Исрафиле, о неподобающих отношениях.

Афра и Кол замешаны, сказал Гаридас. Это дело рук Кола. Он нарушил Путь Элиона, нарушил Предание. И Мама убила Гаридаса! Хороший, добрый человек; он предлагал как-то помочь Афре.

Мать не смотрела на нее, не хотела смотреть, только продолжала вытирать кровь с рук о плащ.

Афра? сказала Рив, но ее сестра просто смотрела на нее. Вонь крови наполняла комнату. Тяжесть всего этого: убийство, Афра, Кол, добро и зло; всю жизнь ее воспитывали в повиновении Лор, и она не хотела делать ничего, кроме как подчиняться ему.

Чистота - это устранение эго, сказал Исрафил. Что такое чистота здесь? Как правильно поступить? У нее перехватило дыхание, в животе забурчало.

Мне плохо. Надо уходить отсюда. И вдруг она поняла, что должна увидеть Исрафила, поговорить с ним, объяснить Афре ее невиновность, пока все не стало еще хуже.

"Вытащи маму отсюда", - прокричала она Афре, когда, спотыкаясь, прошла мимо них, вышла из двери и попала на винтовую лестницу. Мама и Афра звали ее за собой, но она не останавливалась, шатаясь, спускалась по винтовой лестнице, натыкаясь и ударяясь о стены по пути вниз.

До нее доносились крики, скрежет выхватываемых мечей. Она бежала дальше, позади и над ней раздавалось шлепанье сапог по камню. Рив чуть не провалилась в дверь, ведущую в пиршественный зал ее казармы, и увидела зрелище, от которого ей стало физически плохо.

Белокрылые, близкие к нанесению ударов.

Люди Гаридаса, десятка два. Они услышали его крик, попытались добраться до него, но им преградила путь сотня Афры. Одни кричали, толкались, другие держали клинки наготове, угрожая, но удерживаясь от страшного шага - убийства своих.

Рив пошатнулась на дюжину шагов и упала на стул с высокой спинкой, ее равновесие было неправильным, как будто она пыталась пройти по палубе корабля, охваченного штормом. Лица то появлялись, то исчезали из фокуса, она подумала, что видит Джоста и Вальда, но не была уверена, моргала, трясла головой.

Из двери лестничной площадки показались Афра и Далме. Они остановились, рассматривая открывшуюся перед ними сцену.

Предатели, - крикнула Далме во весь голос, - Гаридас в союзе с Кадошимом! На мгновение воцарилась тишина, даже те, кто кричал друг на друга, приостановились, а затем взорвался хаос. Раздался звон стали, крики, кровь на каменном полу барака.

Рив оттолкнулась от стула и побежала через зал, продираясь сквозь хаотический бой, спотыкаясь об упавшие тела, к выходу на улицу.

Двери распахнулись прежде, чем она добежала до них: все новые и новые люди Гаридаса ринулись вперед, выхватывая клинки. Порыв холодного воздуха ударил Рив в лицо, как пощечина, дождь обрушился на нее, как разъяренная рука, жалящий и освежающий. Это помогло ей на мгновение сосредоточиться, и она выбежала в пронизанную бурей ночь, глубоко вдыхая воздух и чувствуя, что задыхается.

На улице стояла запряженная вьючная лошадь и полдюжины лошадей.