'Интересно что?' спросил Дрем.

'Не только трапперы пропадают в дикой природе. Горожане тоже пропадают. В основном, парни на охоте. Некоторые возле озера". Он пожал плечами. "И один или два ребенка. Сначала я подумал, что южане недостаточно уважают северную зиму. Но их слишком много. Потом я подумал, что стая волков, возможно, рано пришла на юг. Мне показалось, что я слышал вой, прошлой ночью, на северо-востоке. Возможно, это был ветер. Но, может, это твой белый медведь. Как только они почувствуют вкус человеческой плоти... . .' Он посмотрел в плоскую темноту закрытого ставнями окна, и Дрем вдруг представил себе белого медведя, пробирающегося через их двор.

Это было просто дикое животное, защищающее свою добычу, - сказал Олин, махнув рукой, хотя его слова Ульфа обеспокоили. Он пристально посмотрел на Ульфа. Скажи мне, эти новоприбывшие в Кергард. Случалось ли такое раньше? Так много их прибывает на север за один сезон?

"С тех пор, как я здесь, - сказал Ульф, - а это более десятка лет. Самое большее, что я помню, это дюжина за один год. Обычно это люди вроде вас, приезжающие по двое, по трое, по четверо. Иногда целыми семьями".

Олин задумчиво кивнул. 'Почему так много, как ты думаешь?'

'Две причины, насколько я могу судить', - сказал Ульф. Они нашли железную руду, много руды, недалеко от северного края озера. Возникла шахта, и всякие люди приходят на север, чтобы ее разрабатывать".

Это объясняет огни, которые мы видели ночью, подумал Дрем, переглянувшись с отцом.

И еще одна причина, - продолжал Ульф, оглядывая комнату и прижимаясь ближе к Олину, словно в тени были шпионы. Дрем сделал то же самое. 'На юге беда', - сказал старый кожевник. Трудно узнать правду, слух здесь, другой там. Много беспорядков, как я слышал, люди недовольны".

'Чем недовольны?' спросил Дрем.

'Бен-Элим,' сказал Ульф. 'Есть и другая сторона их так называемого мира, и жизни в их Земле Верных'. Он сделал большой глоток из своей чашки. Я видел это все эти годы назад, но, по-видимому, все становится еще хуже".

'Что именно?' спросил Олин, его голос был нетерпеливым.

'Ты знаешь, что Бен-Элим требуют десятину за свой мир и защиту. Монеты или товары, и мясо? сказал Ульф.

Олин кивнул.

Как получилось, что Па знает это, а я не знаю.

'Что ты имеешь в виду, говоря о мясе?' спросил Дрем, пристально глядя на своего отца, который только нахмурился, избегая взгляда Дрема.

'Я имею в виду людей, Дрем, - сказал Ульф. Земля Верных продолжает расти, а Бен-Элимов не хватает, чтобы патрулировать ее, поэтому им нужна десятина воинов. Конечно, у них есть великаны, или почти все, кроме тех, что в Дан-Серене, но этого все равно недостаточно. Они требуют молодых людей, которых они могли бы обучить своим способам ведения войны, чтобы те шли и сражались за них".

'О,' сказал Дрем. 'Это кажется неверным. Мне это не нравится". Он почувствовал желание померить пульс, пальцы дернулись, но он сдержал себя.

'Нет? Ну, тогда тебе это не понравится. До сих пор Бен-Элим просили десятину плоти. Но теперь они просто берут ее. Похоже, не все рады отправлять своих детей в Драссил для обучения воинов, и поэтому Бен-Элим просто берут свою десятину, независимо от того, хотят люди этого или нет".

'Это близко к рабству', - вздохнул Дрем.

Олин посмотрел на пламя.

Ты не единственный, кто так думает, - сказал Ульф, - и многие из тех, кто думает так же, оказываются здесь, где Бен-Элим не правят".

'Достаточно веская причина', - сказал Олин.

Ульф долго смотрел на них обоих, в доме царила тишина, лишь потрескивали дрова в очаге.

'И потом, есть и другие истории, которые я слышу', - сказал он.

'И какие же они?' спросил Олин. Дрем почувствовал перемену в Ульфе еще до того, как он это сказал. Изменения в его голосе, в поведении плеч.

Как будто он испугался.

Ну, сначала никто не говорит об этом, но моя работа, ну, я вижу много людей и, поверь мне, я слышу много народных историй. Через некоторое время они рассказывают мне вещи, серьезные вещи. И кажется, что есть одна вещь, с которой все согласны". Он сделал паузу, отпил еще из своей чашки. Дрем заметил дрожь в его руке.

Продолжай, - попросил Олин.

'Кадошим находятся в самом центре этого'.

Дрем застыл на месте, его челюсть напряглась.

'Что ты имеешь в виду?' спросил Олин.

Я слышал разговоры о возникновении культа Кадошим. И разговоры о странных ритуалах. О жертвоприношениях". Его голос упал почти до шепота, и Дрем почувствовал, что даже пламя и тьма придвинулись ближе, напрягая слух.

'Человеческие жертвоприношения'.

Рив натягивала стрелу, тисовый лук поскрипывал от напряжения мышц рук и спины, пока перья не защекотали ей щеку. Она прицелилась по всей длине древка, слегка приподняла наконечник и отпустила.

Стрела полетела по дуге вверх через поле для стрельбы из лука, ветер подхватил ее, прежде чем она опустилась и вонзилась в соломенную мишень. Она попала ниже, чем намеревалась. Она выругалась.

Если бы это был мой враг, в худшем случае он бы сейчас ходил хромая.

Мечом и копьем она могла сравниться с большинством тех, с кем тренировалась, но с луком ей еще предстояло многому научиться.

Позади неё послышался смешок. Рив обернулся и увидел двух подопечных Арконы, Джин и Бледу, стоявших во главе небольшой толпы.

'Видишь ли, отец, они используют лук такой же длины, как копье, и большинство из них так же искусны, как любой пятилетний ребенок из Черена'.

Джин повернула голову через плечо, разговаривая с мужчиной позади нее. Его голова была обрита, кроме воинской косы, как и у всех воинов, которых Рив видела с востока. Он стоял с горсткой других людей, мужчин и женщин, похожих друг на друга.

Вожди Черена и Сирака, а также их сопровождающие.

Среди них Рив увидела Исрафила и Кола. В голове промелькнуло воспоминание о полукровке в Большом зале Драссила: Исрафил стоит над ними, лицо его искажено отвращением.

Обычно он так спокоен, так контролирует себя. Как глубока должна быть его ненависть к Кадошим и к нарушению Закона Элиона!

Лорд-протектор разговаривал с женщиной рядом с Бледой, а позади них стояли два великана.

Рив услышала о прибытии этой партии из Арконы, и весть о том, что они пришли обсудить десятину их воинов, распространилась по Белокрылым быстрее, чем болезнь по лагерю. Рив испытывала по этому поводу смешанные чувства: ей нравилось, как все устроено в Драссиле, и появление новых людей с новыми устоями казалось угрозой ее образу жизни.

Исрафил не допустит этого. Им придется стать такими же, как мы, последователями Лор, а не наоборот.

Отчетливое ощущение, что над ней сейчас насмехаются, не ослабило ее беспокойства. Она почувствовала, что ее щеки покраснели, появилось ощущение жжения.

'Почему бы тебе не показать мне, как это делается?' сказала Рив, слова вырвались из ее рта прежде, чем она успела осознать, что они там были, и в то же время она бросила лук в Джин. Рив была немного разочарована тем, с какой легкостью Джин поймала лук. На лице девушки промелькнуло удивление, когда она шагнула вперед и ловко выхватила лук из воздуха.

Джин взяла его в руку, изучая его с ровным, безэмоциональным лицом, пока она крутила его слева направо.

"Это не пригодно для дров", - произнесла она, скривив губы, и передала лук стоящему за ней мужчине постарше, с бородой цвета железа. Другой воин Черена передал Джин изогнутый лук, уже натянутый, и мешок со стрелами. Рив перевела взгляд на Исрафила, увидела, что он смотрит на нее, и быстро отвела глаза, вернувшись к Джин, которая прошла вперед несколько шагов, доставая из сумки горсть стрел. Она нацепила одну стрелу, остальные держала свободно в руке, обхватившей лук, и одним плавным движением натянула и выпустила. Даже когда стрела поднималась в воздух, она натягивала следующую, отпускала, затем третью. Она отпустила лук и уставилась на Рив, даже не глядя, попадут ли ее стрелы в цель.