Неужели все и все - ложь?

Похоже, здесь половина города Кергарда, - прохрипел Дрем, с трудом переводя дыхание.

Бледа сидел перед окном в своих покоях, ставни трещали от ветра и дождя. Позади него в очаге тлело несколько углей, которые почти догорели. Он был неспокоен, вот уже несколько дней, и не мог заснуть. Он знал причину этого, хотя ему потребовалось время, чтобы признаться себе в этом.

Я беспокоюсь о Рив.

Сколько он себя помнил, он думал только о Сираке. О своей родне, о погибших брате и сестре, о разбитой гордостью матери. Об Арконе, Травяном море, лелеющем свои обиды, о том, как они с Джин подпитывают друг в друге пламя ненависти, об их злобных насмешках над всем Драссилом, об их отвращении ко всем, кто был достаточно слаб, чтобы проявить эмоции, об их горьких мечтах о справедливости или мести, как бы вы это ни называли.

Но сейчас я беспокоюсь о чем-то - о ком-то - другом. Рив. О моем друге.

Это было новое чувство - иметь друга. Заботиться о ком-то, кто не пришел из Кланов. Особенно когда этот кто-то был диким и эмоционально раскрепощенным, как необъезженный жеребенок.

Но она была его другом, и он мог отрицать это так же, как отрицать, что вода мокрая или небо голубое. Она совершила нечто беспрецедентное в тот день, когда подарила ему лук. Она каким-то образом установила с ним связь через бездну его боли и презрения.

Значит, она мой друг. Я забочусь о ее благополучии.

И именно поэтому он бросился за ней, когда увидел, как ее несут с оружейного поля, почти десять ночей назад, почему он стучал в двери ее барака, но ему сказали, чтобы он уходил, что она нездорова и не может принимать посетителей.

Каждый день он возвращался, и каждый день ему говорили одно и то же, то ли ее мама, то ли сестра. Иногда другая Белокрылая. Однажды даже мускулистый Вальд. Он окликнул Бледу, когда повернулся, чтобы уйти.

Не принимай это на свой счет, - сказал Вальд. Я тоже ее не видел. Никто из нас не видел. Только Афра и Далме. У Рив какая-то лихорадка, так они говорят".

Почему-то от этого Бледе стало немного легче.

Пока Джин не поговорила с ним.

И она тоже не в восторге.

Джин без обиняков заявила ему, что он унижает ее и себя своим жалким увлечением Рив. Джин назвала ее варваром с плохим характером, что почти заставило Бледу улыбнуться - подергивание лицевых мышц, которое не осталось незамеченным Джин и не помогло успокоить ее настроение.

Возможно, Джин права. Я должен больше заботиться о своем обучении, зарабатывать право вести свою сотню и их уважение. Конечно, старый Эллак странно смотрел на него каждый раз, когда Бледа шел к бараку Рив, потому что Эллак сопровождал его, говоря, что поклялся защищать его, и у Бледы не было причин приказывать ему не делать этого.

Но пока Бледа сидел здесь в темноте, обдумывая все это, он пришел к выводу.

Мне все равно. Ни о том, что я должен чувствовать, ни о том, как я должен себя вести. Рив - мой друг.

Он вздохнул от этой мысли, сбросив напряжение, и сел в кресло чуть прямее.

Какой-то звук привлек его внимание, выделяясь на фоне ветра и дождя. Он приоткрыл ставни и выглянул наружу. Движение на улице внизу привлекло его внимание, мелькнувшее сквозь клубящиеся вихри дождя.

Человек, плетущийся по улице, как будто он выпил слишком много вина. Женщина, светлые волосы прилипли к лицу.

Это... ?

Он наклонился вперед, раздвигая ставни.

Рив?

За ней появились другие фигуры, следующие за ней, набирающие силу.

Не успел он осознать, что делает, как натянул сапоги и застегнул оружейный ремень, а привычный вес лука и колчана ощущался как возвращение отсутствующей конечности. Он накинул на плечи плащ и выскользнул за дверь.

Выходи, Дрем, сын траппера, кователь меча Звездного Камня, - позвала Гулла. И ты тоже, Сиг из Яркой Звезды. Я знаю, что ты где-то здесь. Ты не можешь думать, что проедешь мимо города с населением в четыреста человек на своем огромном медведе и останешься незамеченной".

По поляне прокатился шипящий смех.

"Долго ты была для нас бичом, занозой в нашей плоти, а теперь ты будешь вырвана и брошена в огонь, и мы будем пировать на твоих костях, на плоти твоего медведя и на сердцах и органах твоих братьев-меченосцев".

Как бы страшно и глупо Сиг себя сейчас ни чувствовала, это ее разозлило.

Есть время для скрытности, и есть время для убийства.

"Выходите, выходите", - скандировал Гулла, смеясь, и аколиты подхватили клич, который раздавался по всей поляне, поворачиваясь, ища. Шепот крыльев, и дети Гуллы поднялись в воздух. С победным криком они заметили Сиг и Дрема и устремились к ним. Один из них был быстрее, женщина. Она метнула в них копье. Сиг оттолкнула Дрема, схватила копье и потянула полукровку Кадошима к себе, схватила в кулак кожистое крыло, а потом уже тащила вертикально, ухватившись за крыло обеими руками, ставя на ноги и крутясь, Дрем ударил полукровку ногой в живот и со всей силы ударил его о крышу, раздался взрыв дерна, тварь на несколько ударов сердца ослабла, а затем Дрем ударил ее ногой в живот, отчего она скатилась с крыши.

Раздался пронзительный вопль, и его брат взвился к ним, крылья напряглись, когда он пикировал, в руке был меч. Мимо уха Сиг пронесся свист воздуха, и из груди полукровки вдруг выросло копье. Он уклонился в сторону, крылья слабо бились, а потом крылья сложились, и он рухнул на землю.

Под ними раздался крик Гуллы.

'Ульфанг!'

Яростный рев аколитов внизу, и они бросились к зданию, на котором стояли Сиг и Дрем.

Сиг посмотрела на Дрема.

'Иногда единственный ответ - это кровь и сталь', - сказал он.

Ты мальчик Олина, и не отрицай этого". Сиг рассмеялась.

Я любил своего отца, - сказал Дрем.

Сиг быстро огляделась вокруг, задержав взгляд на темных переулках, которые вели к стене, всего в нескольких шагах.

Мы могли бы прорваться туда. Нужно только перебраться через стену и добраться до деревьев за ней. К Хаммеру.

Взмах крыльев, и дочь Гуллы появилась вновь, ее рука метнулась и схватила Дрема за лодыжку.

На мгновение он замер на краю крыши, а потом упал.

Длинный меч Сиг с шипением впился ей в руку.

Правда и мужество", - прокричала она, прыгая в толпу аколитов, сгрудившихся вокруг Дрема и жаждущих его крови.

Падая, она взмахнула мечом обеими руками, прорезая кровавую дорожку в коже, плоти и костях, и импульс повернул ее так, что она врезалась в новую массу бритоголовых фанатиков, расплющивая некоторых, ломая кости, разбрасывая других. Дрем лежал на земле, поднявшись на колени.

Сиг в мгновение ока оказалась на ногах и начала размахивать мечом, делая огромные двуручные петли. Конечности и головы отрывались от тел, кровь била фонтанами, мужчины и женщины кричали. Потом на нее бросилось что-то еще, что-то скрюченное и неправильной формы, с оскаленными зубами и крючковатыми когтями. Она замахнулась на голову, но оно увернулось, сгребло ее слишком длинными когтями и пронеслось мимо нее, разорвав звенья цепной рубашки, из-под которой хлынула кровь, а затем оно крутанулось на пятках и снова бросилось на нее. Сиг сделала выпад вперед, кончик меча стал центром всего ее тела, словно продолжением ее самой, ноги, торс, руки - все слилось в выпад. Неистовый налетел на нее так быстро, что не успел изменить импульс или траекторию, и налетел на ее меч, рассекая широкую грудь, лезвие Сиг вырвалось из спины во взрыве крови.

Она вырвала свой клинок, услышала звон стали и увидела, как Дрем блокирует удар сверху копьем, которое он, должно быть, вырвал у одного из нападавших, уворачивается от другого аколита, наносящего ему удар, и еще одного, заходящего ему во фланг. В два длинных шага Сиг оказалась рядом, ударила одного из них ногой в колено, хрустнули хрящи и кости, и разрубила шею другого, брызнула кровь, когда она вырвала свой меч.