'Значит, в Ардейне стало на одного Кадошима меньше', - сказала Бирн, возвращая их внимание к отрубленной голове на своем столе.

Да, - подтвердила Сиг, - хотя в этом было нечто большее, чем мы могли предположить. Нам есть что рассказать вам: об аколитах, о жертвоприношениях и заклинаниях. О новой стратегии среди Кадошим". Дремлющий зверь пробуждается, - зловеще произнесла Сиг. Что-то страшное надвигается".

"Расскажи мне", - попросила Бирн.

И они рассказали.

Сиг рассказала почти все: как они выследили Кадошима до его логова, заручились помощью Элгина, Боевого вождя Ардейна, а затем напали на логово Кадошима. О количестве аколитов, о человеческих жертвах и заклинаниях, о сбежавшем гонце. Кельд повесил голову - от стыда или горя, Сиг не знала, - когда она рассказала о его пленении и смерти его волчьей гончей Хеллы. При упоминании ее имени Фен поднял голову от костра и заскулил. Краф тихонько заскулил, и в этом звуке чувствовалась меланхолия.

И Сиг рассказала о прибытии Рэба в Утандун, о помощи белой вороны в спасении Кельда. Краф на это клюнул головой, громко клацнув клювом. Сиг не обратила на него внимания и продолжала, рассказывая о зажженном маяке на промокших от дождя холмах Ардейна, о других маяках, зажженных в ответ. О записке, которая просто гласила: Сейчас. И, наконец, о новобранцах, которых королева Нара отправила с ними на север, и о Бен-Элиме, о визите Кушиэля в Утандун, когда Сиг готовилась к отъезду.

Все это Сиг рассказывала ровным, невыразительным голосом, словно пересказывала утренний спарринг на оружейной площадке, давая анализ сильных и слабых сторон ученика Ордена. Кроме тех случаев, когда она говорила о Кельде и Каллене, о Рэбе, Фене и Хаммере. Тех, кого она хвалила.

Каллен сиял так, словно это был день его именин. Кельд сидел мрачный и угрюмый, хмурое лицо, казалось, было вытравлено плугом.

Когда Сиг закончила, наступила тишина, только огонь потрескивал в большом очаге, да храпел Фен, спавший перед очагом.

'Есть еще новости из Гнезда, - сказал Тейн, имея в виду Воронью Башню, - теперь, когда мы услышали рассказ из уст Сиа, в них больше смысла'.

Продолжай, - велела Бирн.

Фрик вернулся из Джеролина, - сказал Тейн. Бедный парень; это долгий путь, он совершенно разбит, он...

'Скажи им, скажи им', - нетерпеливо проскрипел Краф на ухо Тейну, заставив его подпрыгнуть.

Маяки появились по всей территории, где когда-то был Тенебраль, а теперь южная часть Земли Верных. И нападения. Во многом такие же, как ты описал в Ардейне. Холды сожжены, на купцов и путешественников нападают в пути. Некоторые деревни. Никаких организованных нападений на то, что вы бы назвали военной силой, однако. Или, по крайней мере, так слышал Фрик".

'Спасибо, Тейн', - сказала Бирн, наклонив голову.

'Неужели нельзя было вернуть этого Кадошима живым, с головой, все еще прикрепленной к телу?' - сказала Бирн, ее темные глаза смотрели на Сиг. Несмотря на то, что Бирн была чуть больше половины роста Сиг, ей все еще удавалось удерживать ее взглядом. Было бы полезно, если бы мы могли задать пару вопросов. И, насколько я помню, это была твоя задача. Найти его и привести сюда".

'Да, но Кадошим не был склонен к сотрудничеству,' сказала Сиг. Я пыталась, даже держала его в своей сети. И, если честно, не я убила зверя".

Сиг чувствовал себя нелояльным, сообщая о Хаммере, но Бирн как-то так влияла на людей. Она могла высосать правду из камня, и Сиг уже давно пришла к выводу, что бороться с ней бессмысленно.

'Хаммер убила ее'.

Да уж, она медведица, у нее широкие плечи.

Бирн подняла бровь. Удивительно эффективный способ вызвать у Сиг желание предоставить дополнительную информацию.

'Кадошим проткнул ей лапу'.

'Ахх', - сказали Бирн и Тейн вместе.

'Неважно', - прокаркал Краф. 'Только хороший Кадошим - это мертвый Кадошим'.

Что ж, что сделано, то сделано", - сказала Бирн. Нет смысла желать, чтобы это было не так. Но я думаю, ты права, Сиг, это предвещает что-то новое. Не просто очередную стычку в бесконечной войне. Новая стратегия. Но что они задумали и почему?

'Краф подумает об этом', - каркнул ворон, как будто все они теперь могли перестать волноваться. Краф слетел с плеча Тейна, расправил крылья и скользнул к столу Бирн, где перепрыгнул на голову Кадошима. Он ткнул клювом вниз и вернулся с длинной полоской разлагающейся плоти.

Тьфу! простонал Каллен. 'От этого у тебя заболят кишки, точно!'

"Мертвое - это мертвое, мясо - это мясо, - проворчал Краф, шумно глотая, - а Краф не привередлив".

Очевидно, что нет.

Даже Бирн скорчил гримасу отвращения.

Мы должны поговорить об этом подробнее, - сказала она, отвернувшись от Крафа, хотя это не заглушило мокрых, отвратительных звуков его пиршества. Она заговорила громче. Капитаны " Убийства" и "Излечения" должны быть извещены. Мы проведем собрание на следующий день со всеми капитанами и мастерами Дан Серена. И Тейн, нужно послать весть на наши заставы в Брикан и Балару". Она поджала губы, размышляя. 'И мы должны сказать Бен-Элиму. Это больше, чем наши... разногласия. Выбери птицу и пошли весточку своему отцу в Драссил".

Тейн кивнул.

Я призываю вас всех, - сказала Бирн, тревога закралась в ее глаза. Хорошо подумайте над этим. Я нутром чую: Кадошим выходят из тени и нападают впервые за четверть века. Вопрос в том, почему? С какой целью? Мы должны разгадать эту загадку, пока не стало слишком поздно".

'Какое чувство?' спросил Каллен. Я имею в виду, в вашем нутре.

'Ужас', - сказал Бирн, и Сиг кивнула в знак согласия, потому что она тоже это чувствовала.

Дрем сидел в темноте своей хижины, ни на что не глядя. Два пальца были прижаты к пульсу на шее, и он плавно раскачивался взад-вперед, считая.

Шел третий день с тех пор, как умер его отец. По крайней мере, так ему казалось, но он не мог быть уверен. Возвращение домой заняло день, после того как Ульф и Хильдис собрали к себе разрозненный охотничий отряд, в этом он был уверен. Он напряг память, и с приходом воспоминаний на него обрушилась волна свежей боли, заставившая его поморщиться и застонать. В ту ночь они разбили лагерь в лесу, разожгли пылающие костры и завернули мертвых в плащи. Не только его отец пал жертвой белого медведя. На следующий день они мрачной процессией прошли через лес, неся подстилки из копий и плащей, Дрем нес своего отца. Он замечал людей вокруг, Ульф выражал сочувствие, другие, такие как Виспи Борода и Бург, ничего ему не говорили, но по большей части Дрем не знал о существовании других людей. Все, о чем он мог думать, - это о своем папе, и то, что его сейчас нет, ощущалось так же, как когда огромная летучая мышь вонзила свои клыки в его плечо. Резкая, мучительная боль, затем онемение всего остального, затем воспоминание, всплывающее сквозь туман, которое возвращало его к боли, затем снова онемение, снова и снова.

Они добрались до его холда вечером первого дня и занесли тело его отца в хижину. На второй день вернулись Ульф и Хильдит с полудюжиной мужчин, они отнесли тело Олина в луга и там помогли Дрему соорудить кирху. Были произнесены слова, Ульфом, и Дрем помнил, что даже сам что-то сказал, хотя и не мог вспомнить, что именно. Еще ярче была боль в коленях, когда он от горя опустился на землю. На его бриджах до сих пор виднелись пятна от соли и травы.

Шел третий день с тех пор, как умер его отец.

Я думаю.

Его желудок заурчал, но он проигнорировал его, мысль о том, чтобы положить еду в рот, вызывала у него тошноту.

Или уже четвертый день? Сколько я уже здесь сижу?

Он не знал.

По телу пробежала дрожь, подсказывая, что ему холодно, но ему было все равно. Он был близко к очагу, хотя огонь в нем не горел; только холодная зола и черные угли наполняли его. Моргнув, он посмотрел на закрытые ставнями окна и понял, что на улице становится светлее, слабые лучи света пробиваются сквозь щели.