'Стук копыт. Много всадников", - сказал Бледа.

Да, - легко согласился Кол. Около двухсот, я думаю".

Грохот перерос в рев, а затем всадники хлынули через ворота Драссила, и сердце Бледы забилось, потому что он увидел знамя белого коня на зеленом поле над ними, воинов Сирака в серых одеждах, проходящих через ворота, головы обриты, косы воинов треплет ветер, а за ними еще больше всадников, синее знамя с парящим ястребом на нем.

"Наш почетный караул", - вздохнула Джин, ее улыбка проскользнула сквозь страх, а рука потянулась, чтобы сжать руку Бледы.

Сиракские и черенские всадники влетели во двор Драссила, две сотни, всадники слились, серые сиракские и синие черенские - размытым вихрем пронеслись по краю двора. Потом они разъехались, перегруппировались, Бледа и Джин уставились на них в безудержной радости, холодные лица забылись на несколько славных ударов сердца, а затем всадники замедлились, выстраиваясь перед Бледой и Джин.

Бледа заставил свое холодное лицо вернуться на место, хотя сердце его колотилось от радости, что он видит своих сородичей, от яростной гордости за мастерство сиракских воинов. Один из них появился перед ним, лицо его было испещрено глубокими линиями, и Бледа глубоко вздохнул, чтобы сдержать улыбку, которая хотела расплыться по его лицу. Старый Эллак на черном коне, остальные члены почетного караула Бледы встали на место позади старого воина.

А потом двор затих, пыль осела, лошадь вздыбилась.

Эллак сошел с коня, за ним сотня других сделала то же самое, и те, кто собрался перед Джин, последовали его примеру. А потом все они опустились на колени, склонив головы, чтобы коснуться холодного камня двора.

Бледа просто стоял и смотрел на них, не зная, что сказать, буря эмоций бурлила в нем.

Добро пожаловать в Драссил", - крикнул Кол, широко раскинув руки и крылья в знак приветствия. 

Дрем, спотыкаясь, вошел во двор, ноги и руки полуонемели, он все еще сжимал копье замерзшими пальцами, его зрение было затуманено, тело обливалось потом, но было так холодно, что он чувствовал, как лед потрескивает в его волосах.

Полтора дня он бежал, ожидая в любой момент услышать за спиной рев огромного медведя, или шепот крыльев над головой, или жуткий вой извращенных, мутировавших существ. Слепой ужас длился довольно долго, но к наступлению первого рассвета усталость окончательно вытеснила его, и даже когда он заставлял свои ноги двигаться дальше, пробираясь сквозь снег и лед, он начал думать. Прежде всего, о том, как выжить, как добраться до дома, и он использовал все уловки и тактики, которым научила его отец за годы их жизни в Диких Землях, чтобы скрыть свои следы от нежелательного последователя. Он пробирался вверх и вниз по ручьям, входя в одну точку и выходя на пол-лиги севернее или южнее, проделывая то же самое у полудюжины ручьев, впадавших в озеро Старстоун из Бонефеллов. Он взбирался на деревья, которые росли тесно и близко, перебирался по ветвям на соседнее дерево, потом на следующее, и следующее, и следующее, и следующее, и в конце концов спускался и бежал дальше. Он натыкался на лисью нору и копал топором кучу замерзшего помета, размазывая по себе мягкие экскременты, чтобы скрыть свой запах от всего, что могло бы выследить его носом. Он искал возвышенности, поросшие соснами, где снежный покров был тонким, а лесная подстилка - густой, с губчатыми сосновыми иголками, которые разрастались и скрывали следы гораздо лучше, чем снег глубиной по щиколотку.

И теперь, вопреки всем ожиданиям, он был дома.

Он не стал заходить в свою хижину, а просто, пошатываясь, прошел в сарай, где его встретили козы и куры, которых он запер и оставил с запасом корма на целую луну. Он разбил лед в бочке с водой и напился вдоволь, нашел несколько яиц, разбил их и проглотил сырыми, затем снова запер сарай и принялся седлать лошадь в конюшне.

"Садись, девочка", - сказал он и коснулся пятками ребер своей кобылы, а затем она галопом выехала со двора на дорожку, ведущую к Кергарду.

На лугу перед Кергардом было расчищено большое пространство, разбиты палатки и устроен ринг, а за ними возвышались прутья, похоже, железной клетки. Дрем едва взглянул на все это, его глаза были устремлены на дорогу.

'Ульф?' - спросил он у стражников.

'Собрание Ассамблеи, у него во дворе', - ответил один из них, оглядев его с ног до головы и сморщив нос.

Дрем поскакал дальше, по улицам Кергарда, люди странно смотрели на него, пока он не въехал на кожевенный двор Ульфа, едкие запахи известковой воды и животного жира почти не действовали на него. Там была горстка людей: стражники Хильдит и другие. Они уставились на него, когда он соскочил с коня и, пошатываясь, вошел в дверь Ульфа. Спотыкаясь и едва не падая, он прошел через еще одну дверь в большую комнату, где за столом сидело полдюжины человек. Там были Ульф, Хильдит, еще несколько человек, которых Дрем узнал, а некоторых не разглядел.

Ульф заговорил, когда Дрем ворвался, но приостановился, увидев Дрема, и нахмурился, как на незнакомца. Его осенило узнавание.

'Боже правый, парень, что с тобой случилось? Мы только-только вернулись с семидневной охоты на медведя и, судя по всему, чувствуем себя куда лучше тебя!

Дрем покачнулся, и Ульф вскочил со стула, поймав Дрема.

"Объявляй тревогу, призыв к оружию", - сказал Дрем, его голос был надтреснут и дрожал от непривычки.

Принеси парню выпить и поесть, - крикнул Ульф, усаживая Дрема в кресло у потрескивающего очага. Он принюхался. 'Клянусь камнями Асрота, но ты пахнешь не очень хорошо, парень. Что ты хочешь сказать? Призываешь к оружию? Нет нужды, мы поймали твоего белого медведя. Не беспокойся, он в клетке на лугу". Он нахмурился, приложил руку ко лбу Дрема. У тебя лихорадка, парень? Снятся лихорадочные сны?

Нет, - сказал Дрем, отстраняясь от Ульфа. Я не говорю о белом медведе. Там есть вещи и похуже этого медведя".

Лица за столом то приближались, то удалялись, все они смотрели на него.

Собрание Ассамблеи. Хорошо, я могу рассказать им всем.

Дрем, ты ничего не понимаешь, - сказала Хильдит. Мы пришли к тебе в холд, когда вернулись с медведем, хотели сказать тебе. Но тебя там не было, не было похоже, чтобы ты был там какое-то время. Где ты был?

В шахте, на озере Старстоун, - сказал Дрем. Тепло костра Ульфа проникало в него, покалывая пальцы рук и ног. Вместо того чтобы разбудить его, сделать его ум острее, оно притупляло его чувства, на него оседал туман. Кто-то появился и сунул ему в руки чашку с чем-то теплым, и он отпил глоток. Это было похоже на теплый мед, успокаивающий горло и согревающий живот.

"А что с шахтой? сказал Ульф. Пойдем, поешь тушеного мяса. Он поставил перед Дремом миску с подливкой и луком, в которой плавали куски говядины. От аромата у Дрема забурчало в животе. Не успел он сообразить, что делает, как стал набирать блюдо в рот и дуть на него, а подливка попала ему в бороду.

"Помедленнее, парень, а то у тебя живот заболит. Когда ты в последний раз ел что-нибудь?

'Два дня', - пробормотал Дрем. 'Три?'

"Думаю, тебе нужен отдых, парень, - сказал Хильдит, - и кто-нибудь, кто присмотрит за тобой".

Да, - согласился Ульф. Ты можешь остаться здесь, если хочешь. Мои люди освободят для тебя место".

"Нет", - сказал Дрем, поставив миску с тушеным мясом. Спасибо, - добавил он, вспомнив, как его отец постоянно твердил о пользе хороших манер. "Нет, я не могу остаться, - сказал Дрем, - хотя я благодарен за предложение и за доброту, которая за ним стоит". Он глубоко вздохнул. "Мне нужно сказать вам кое-что важное".

Как мне это сказать, чтобы не показаться безумцем?

'Шахта на озере Старстоун. Это не то, чем кажется. Пропавшие люди; они там, они были похищены. Они были... изменены".

Вздохи и шипящее дыхание. Кто-то засмеялся.