Что ты имеешь в виду, парень? сказал Ульф.

'Над ними ставили эксперименты. Неистовые колдовские действия. Превратили в полулюдей, одичавших, похожих на зверей". Он посмотрел Ульфу в глаза. 'И Кадошим там'.

Ульф моргнул. Откинулся назад, моргнул еще раз, его лицо нахмурилось. Он покачал головой.

Лад, я не понимаю.

'На той шахте есть Кадошим и похуже. Достаточно ясно для вас?

Ульф мягко улыбнулся, покачав головой. Он обменялся взглядом с Хильдит.

Дрем, здесь нет кадошим. Все эти неприятности на юге. Вот почему мы все здесь. И почему в этом году так много людей пришло на север".

'Они здесь', - настойчиво сказал Дрем. 'И они убивают жителей города. Или превращают их в нечто новое. И сами становятся убийцами". Он посмотрел в глаза Ульфа и увидел там только беспокойство и сочувствие. Ни малейшей доли веры в страх. Хильдис уставилась на него, нахмурив лицо. Другие шептались друг с другом.

Я могу съездить туда, если тебе от этого станет легче, - сказал Ульф.

'Только если ты возьмешь с собой всех мужчин, способных держать копье', - сказал Дрем.

Не думай, что это случится, Дрем. Я лишь предлагаю немного успокоить тебя. И я бы хотел пошарить в этой шахте".

Это вызвало ропот согласия.

В памяти всплыли клетки в скале, лодки на озере, люди, стоящие на коленях перед Кадошимом на пирсе. Он посмотрел на Ульфа и увидел, что тот не верит ни единому слову из того, что говорит ему Дрем.

"Может быть, продолжим наше дело?" - сказал мужчина за столом, мускулистый, лысый, с седой бородой. Дрем не узнал его.

Погоди-ка, Ридав, - сказала Хильдит.

Да, парень недавно потерял отца, - сказал Ульф.

"Я ему сочувствую, - сказал Ридав, - но он явно измучен и бредит. Дайте ему постель и кувшин медовухи, и мы сможем продолжить наши дела".

Я возьму нескольких своих парней и поеду за тобой в шахту, Дрем, - сказал Ульф, - но это будет только через несколько дней".

Если бы Ульф поехал в шахту, не веря мне и не подготовившись, это было бы все равно что послать его в забой.

Иногда до человека не достучаться. И иногда единственный ответ - кровь и сталь.

Со вздохом Дрем встал. Спасибо за тушеное мясо и выпивку, Ульф, - сказал он.

Оставайся, парень, - сказал Ульф. Ты захочешь посмотреть на приманку медведя на следующий день, а после дня отдыха и стряпни моей Тайны тебе станет легче от всего этого... Он махнул рукой. Дела.

Медвежья приманка? сказал Дрем.

Да. Мы поймали его в ловушку в ущелье, дали ему кабанью ногу, полную валерианы, достаточной, чтобы убить лошадь, заковали его в цепи и потащили обратно".

'Зачем?'

'В этом городе много людей, которые потеряли родственников из-за этого медведя. Похоже, это способ восстановить справедливость. А людям всегда нравится травля медведей. Натравить на него гончих, поставить несколько монет. Это будет хороший день. Как раз то, что нам всем нужно".

На всем севере не хватит гончих, чтобы завалить этого белого медведя, - сказал Дрем.

Может быть, придется сначала пустить ему кровь или дать еще немного валерианы, чтобы замедлить его", - сказала Хильдит. В любом случае, это будет зрелище и веселье. Тебе лучше остаться. Это убило твоего отца".

" Моего отца он не убивал", - сказал Дрем, его рука инстинктивно потянулась к медвежьему когтю на шее. Он с удивлением обнаружил, что когтя нет, плащ и рубашка порваны, когтя и кожаного шнура нет.

Когда Стен попытался схватить меня.

Это убило твоего отца, парень, - успокаивающе сказал Ульф. У тебя просто немного помутилось в голове. Тебе стоит остаться с нами на день или два".

Ты добрый человек, Ульф. Ты всегда нравился моему отцу", - сказал Дрем. Надеюсь, кадошим не убьют тебя. Он вышел из помещения, а Ульф и остальные члены Ассамблеи уставились на него с открытыми глазами.

Выехав за ворота Кергарда, он затормозил и остановился. Он посмотрел на юг и подумал о послании, которое отправил с Асгером. Затем он посмотрел на север, на свой холд, потом мимо него, на восток, к озеру Старстоун и шахте.

Я не знаю, что делать. Я должен бежать. В конце концов, они придут за мной. Как бы хорошо я ни прятал свои следы, в конце концов они их найдут. Я могу пойти в Дан Серен, рассказать им, что я нашел. Они должны знать.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на юг, на белый пейзаж, уходящий вдаль. Изнеможение снова охватило его, и он понял, что не сможет обогнать никакую погоню за пятьдесят лиг Запустения.

А как же моя клятва. Месть за моего отца и исполнение его последнего желания. Забрать голову Асрота? Как я это сделаю, если убегу? Меч должен быть в шахте, в руках Кадошима.

Он услышал глубокий рев, от которого у него свело живот, потом понял, что он доносится не с севера, а с запада, с луга перед ним.

Белый медведь.

Сам не зная почему, он щелкнул языком и направил лошадь вниз по склону к лугу. Он миновал дворы, скорее даже один большой двор, несколько домов, слившихся в деревню на пороге Кергарда, дети смеялись среди снега, бросали снежки, большая гончая лаяла, прыгала и выхватывала снежки из воздуха.

Он выехал на открытый луг, устланный белым ковром, и увидел клетку. Она была огромной, как застенок из железных прутьев. Внутри нее неподвижно лежал белый медведь, сливаясь со снегом. Только когда Дрем приблизился, он зашевелился, поднял большую голову и посмотрел на него, а может быть, на его лошадь. Один стражник сидел на табурете в отдалении от клетки, горел костер, над ним булькал котелок. Дрем знал его - Аэд, один из сыновей Колдера.

"Не слишком близко", - сказал ему Аэд, когда Дрем подъехал. Его лошадь заскулила, навострив уши при виде и запахе медведя, и заплясала на месте, не желая идти дальше. Дрем сошел с коня, даже не взглянув на Аэда, и подошел к клетке.

Железные прутья были толщиной с руку Дрема, и он мог видеть, где медведь выплеснул на них свою ярость: царапины и выбоины в металле, хотя даже сила и вес белого медведя не могли разорвать эти узы.

Из глубины медвежьего брюха донеслось грозное рычание. Дрем увидел шрамы и рубцы, пересекающие тело зверя, и коготь, отсутствующий на правой лапе. Он почувствовал волну сочувствия к нему.

Ты в клетке, тебя собираются разорвать на куски наутро, а толпа будет смотреть, ликовать и смеяться. И все это за действия, которых ты не совершал.

"На утро будет хорошее шоу", - сказал Аэд позади него.

Медведь вскочил на ноги с поразительной быстротой, а затем его голова оказалась на расстоянии вытянутой руки от прутьев, на одном уровне с Дремом, и уставилась на него. Аэд отступил на несколько шагов.

Осторожно, Дрем, - сказал Аэд.

Медведь наклонился вперед, прижав морду к железным прутьям, и сделал большой вдох, вдыхая запах Дрема, и выдохнул с фырканьем, запотевшим от холода.

Дрем заглянул в глаза медведя и увидел в них непокорность, силу и дух животного. Непокоренный. Неукротимый. Он никогда не сдастся.

Как мой отец.

И растерянность от внезапно перевернувшегося мира, вывернутого наизнанку. Он вспомнил, как лежал на спине в лесу, как белый медведь смотрел на него, а потом скрылся в подлеске.

Ты пощадил мою жизнь.

Ты не делал этого, - печально сказал Дрем, - ты не заслуживаешь ничего из этого.

И я в долгу перед тобой.

Дрем одним плавным движением снял с пояса короткий топор, поднял его двумя руками и обрушил на замок и цепь, обвивавшие железные ворота. Взрыв искр, звенья рассыпались.

"Что ты делаешь? крикнул Аэд.

Топор поднялся и снова опустился, а затем цепь упала, распутавшись на земле в длинную извилистую спираль.

"Что ты наделал? прошептал Аэд.

Дрем схватился за дверцу клетки и распахнул ее.

Думаю, тебе лучше бежать", - сказал он Аэду, спокойно возвращаясь к своей лошади.