Горы, - тихо поправил Дрем, - это его новая стратегия, чтобы не обидеть отца, хотя с принципом он был полностью согласен. Он побежал седлать их лошадей.

Это не лучший способ оправиться от побоев, заключил про себя Дрем. Как бы он ни перемещался в седле, всегда возникала боль в разных частях тела. Сейчас боль исходила от его бедер, которые пульсировали неприятными ощущениями при каждом шаге его лошади..

Его отец ехал впереди вместе с Ульфом и Кальдером, пробираясь по наклонной тропе через скалы и сосны. Остальная часть их группы, состоящая из горожан и трапперов, ехала неплотной колонной. Некоторые переговаривались между собой, но Дрем молчал. Ему было комфортно со своим па, но рядом с другими людьми он чувствовал себя неловко. Он никогда не знал, что говорить, и что он должен сказать.

Сзади зазвенела упряжь, и рядом с ним прискакала Фрита. На поясе у нее висела пара ножей. На ее челюсти все еще красовался синяк, пестрый и фиолетовый, как ягодное пятно.

"Почему ты здесь? спросил Дрем, беспокоясь за Фриту и думая, что здесь слишком опасно, погода грозит зимой, а Дикие уже близко.

Теперь это мой дом. Там, откуда я родом, мы помогаем заботиться друг о друге". Увидела Ульфа и Колдера, подумала, что лишнее копье никогда не помешает".

"Справедливо", - сказал Дрем.

Я хотела сказать тебе спасибо, - обратилась она к нему, - за то, что ты сделал".

Он пожал плечами, чувствуя, как тепло приливает к шее, хотя и не мог понять почему.

Любой бы сделал то же самое, - сказал он.

Я не думаю, что они сделали бы это, - сказала Фрита. Она протянула руку и сжала его руку. Что-то в этом было приятное, хотя ему пришлось бороться с желанием отстраниться. Улыбка дрогнула на губах Фриты. Дрем увидел, что она вздрогнула.

Попробуй сделать компресс из окопника и ведьминой лещины, - сказал он, кивнув на синяк.

Тебе помогло?

"Да". Он подумал об этом. "Немного. Не так сильно, как хотелось бы".

Фрита рассмеялась, заставив его снова вздрогнуть.

'Как ты думаешь, что это за огонь?' - спросила она.

'Не знаю', - ответил Дрем. Но мы узнаем. И лучше бы поскорее". Он поднял голову, бледный свет дневного светила пробивался сквозь полог сосновых иголок.

Что случилось? спросила Фрита.

'Уже почти рассвело, - сказал он, пожав плечами. Если мы скоро не найдем то, что ищем, нам придется провести ночь под звездами".

Так? сказала Фрита. У нас есть меха и одеяла. Здесь достаточно тел, чтобы согреться, если станет так холодно". Она сделала паузу и долго смотрела на него. Он почувствовал, что его шея снова покраснела, хотя он все еще не знал, почему. Он увидел, что на губах Фриты мелькнула тень улыбки.

Так говорит южанка, подумал он. Никто из тех, кто пережил зиму на севере, не стал бы так говорить.

Что-то прикоснулось к его лицу, холодное. Он моргнул и увидел, как снежинка лениво опускается на землю, а за ней, словно бесшумные перья, летят другие.

Боунфеллы - не то место, где ты захочешь ночевать, когда наступит Воронья Луна", - сказал Дрем.

Почему? Зима на севере сурова, я представляю. Но к нам она еще не пришла". Она посмотрела на парящие вокруг нее снежинки и пожала плечами. 'Немного снега. Это не метель, и мы всего в половине дня пути от наших холдов".

Еще не метель, - поправил он, зная, как быстро ласка зимы может превратиться в кулак.

Я говорил не о снеге, - сказал Дрем. Я говорил о том, что снег гонит на юг. О тех существах, которые уходят с севера, чтобы избежать худшего. Мы видели огромного медведя, немного западнее; должно быть, не просто так он пришел на юг. Бури и метели приближаются". Как бы в подтверждение его слов, снежинка приземлилась ему на нос. Он почувствовал приятное ощущение, когда она растаяла, на мгновение ослабив пульсирующую боль в том месте, где был сломан нос.

'Медведь'. Фрита пожала плечами.

'И другие вещи. Волчьи стаи", - сказал Дрем, содрогаясь при воспоминании о прошлой зиме. 'И летучие мыши'.

'Летучие мыши?'

Да.

Я слышала рассказы, - сказала Фрита, и в ее голос закралось сомнение.

Они размером со щит и высасывают кровь прямо из человека, как будто это медовуха". сказал Дрем.

'Я думала, это просто сказки', - пробормотала Фрита.

Нет. Я видел, на что они способны".

Впервые Фрита не выглядела такой уверенной. Она с подозрением смотрела на деревья.

'Тогда лучше всего вернуться домой до наступления ночи', - сказала она.

'Так будет лучше', - согласился Дрем. Не думаю, что они зашли так далеко на юг. Но я бы не хотел испытывать это на прочность".

Да.

Они вышли из леса на открытую полосу земли, в нескольких сотнях шагов впереди склон выровнялся. Снег начал падать сильнее, ветер гнал его вихрями. Дрем мельком увидел своего отца во главе колонны, увидел, как он скачет по склону на ровную землю, а с ним Ульф и Кальдер, увидел, как они пришпоривают своих коней и останавливаются, не двигаясь, пока валуны вгрызаются в землю вокруг них.

Дрем присоединился к ним, и их отряд выстроился в свободную линию вдоль холмистого плато. Перед ними лежали догорающие останки огромного костра, черные и обугленные, ветер выхватывал хлопья пепла и смешивал их со снегом - танец черного и белого. От остывающего сердца костра все еще вилась тонкая полоска дыма, а у его корней мерцал слабый огонек умирающего угля.

Дрем не стал задерживать взгляд на костре. В дюжине шагов от костра на валуне лежало тело. Его живот был распорот, на нем лежали рваные клочья разорванной плоти, а кишки, словно синяя веревка, собрались вокруг сапог.

Олин был рядом с ним, Ульф и Кальдер - в нескольких ударах сердца позади. Дрем сошел с коня и отправился на помощь, хотя сделать он мог немногое. Когда он приблизился, то увидел, что мертвец был стар, клочья белых волос примерзли к гранитному валуну, а его лицо исказилось в гримасе ужаса и агонии. Олин стоял на одном колене рядом с ним, приподняв клочья разорванной одежды, чтобы посмотреть на разорванный в клочья живот.

Это Старый Бодил", - сказал Колдер, повесив голову.

'Что здесь произошло?' спросила Фрита, глядя от костра на замерзший труп.

'Я думаю, Бодил мог встретить твоего медведя', - сказал Ульф Олину.

Дрем посмотрел на землю, уже покрытую тонким слоем снега. Он соскреб немного снега и припечатал его к земле, почувствовав толчок в ногу через каблук.

Земля промерзла.

Он все еще ожидал увидеть какой-нибудь признак присутствия медведя, воспоминание о его огромной массе было живо в его памяти, но снег скрывал все, и не было смысла искать: Раны старого Бодила говорили об этом достаточно ясно.

"Развели костер, чтобы отпугнуть зверя", - сказал Колдер, глядя с трупа на костер.

Дрем кивнул. Эту тактику он и его отец уже использовали раньше, против волков, а не медведей, но она работала примерно так же, если только поддерживать огонь всю ночь.

Правда, на старого Бодила это не подействовало.

Мы должны воздвигнуть над ним кирну", - сказала Фрита.

Да, - согласился Олин, все еще осматривая раны Бодила.

Нет, если мы хотим к ночи быть у очага, - сказал Ульф. 'Не будем выкапывать из этого камни'. Он уперся каблуком в ледяную землю.

'Нельзя оставлять его на растерзание', - пробормотал Колдер.

'Нет. Костер,' сказал Ульф. И побыстрее.

Им не потребовалось много времени, чтобы собрать побольше валежника. Дрем помог отцу, Ульфу и нескольким другим отнести замерзший труп к костру. Потом затрещали кремень и зола, пламя затрещало в сухих дровах, несмотря на падающий снег, и вскоре голодные языки пламени когтями вцепились в небо, снег шипел и дымился.

Они ехали обратно к своим домам в тишине, а костер Бодила ревел и извергал пламя и дым позади них. Дрему не нравился запах: шипящая и обугливающаяся плоть.

Фрита пыталась заговорить с ним, пока они ехали сквозь деревья, жутко молчаливые, так как снег падал все гуще, но он был рассеян, занят своими мыслями. У него было то тревожное чувство, которое возникало в животе, когда он чувствовал, что что-то не так, покалывание в крови, вплоть до кончиков пальцев. Необъяснимый страх.