— Тед мертв, — заметила Ида Белль. — Он и живым-то был не очень. Вы думали, после смерти станет симпатичнее?

— Давайте быстрее, — сказала я и вытащила из кармана мобильник, спеша покончить с делом.

— Подожди! — попросила Ида Белль. — Ты слышала?

Я замерла:

— Что такое?

— Кто-то идет снаружи.

— Вы уверены?

Напарница приложила палец к губам. Я замедлила дыхание и напряглась, стараясь уловить что-нибудь в тишине. И уже было решила, что Иде Белль показалось или она услышала какое-то животное, но тут раздался звук бьющегося стекла в одном из окон дальше по коридору.

Проход обратно оказался отрезан для побега, а Ида Белль предупреждала, что на входной двери есть сигнализация. На самом деле это уже не имело значения, вряд ли мы успели бы выскочить из церкви до того, как появится нарушитель. Я махнула на балкон, и мы поспешили вверх по ступенькам к последнему ряду хоров, куда так кстати не доходил свет.

Присели на корточки за спинкой скамьи и замерли в ожидании, что же будет дальше. Минуту спустя двое здоровенных мужиков в лыжных масках вошли в молитвенный зал и направились к гробу.

— Точно он, — сказал первый.

— Какого черта? — спросил второй. — Разве не полагается закрыть гроб на ночь или что-то в этом роде?

— А какая разница? Он мертв.

— Надеюсь. — Мужчина сунул руку в карман и вытащил фотоаппарат.

Что за чертовщина? Какова вероятность того, что две отдельные группы людей ворвутся в церковь, чтобы сфотографировать труп? И зачем, черт возьми, он понадобился этим парням?

Я толкнула локтем Иду Белль, подняв брови, но та покачала головой. Очевидно, она понятия не имела, кто они такие и зачем вообще сюда пришли. Как раз то, что нам нужно — еще одна загадка.

Парень с камерой подошел к гробу и согнулся, чтобы сфотографировать Теда. Однако когда наклонился, по залу эхом разнесся безошибочно узнаваемый звук выпущенных газов.

— Иисусе, я знаю, что ты не уважал покойного, — сказал первый, — но мы же в церкви. Ты не можешь сдержаться, пока не выйдем?

— Что? — спросил второй мужчина, выпрямляясь. — Это не я. Я думал, это ты.

— Считаешь, я сотворю такое в церкви? Ради бога, моя тетя — монахиня.

— Ну я же говорю, что это был не я.

— Забудь. Просто сфоткай его и давай убираться отсюда к чертовой матери.

Когда человек с камерой снова наклонился, звук повторился еще громче.

— Ублюдок! — Второй человек отскочил от гроба. — Это он!

— Чушь собачья! Труп так не может. Хватит валять дурака.

Первый мужик выхватил фотоаппарат у второго, но когда нацелился, чтобы сделать снимок, рука мертвеца поднялась и, похоже, указала прямо на них.

— Иисус, Мария и Иосиф! — крикнул второй чувак и, оттолкнув первого, бросился к парадному выходу.

Первый мужик с глухим стуком ударился о гроб, и я затаила дыхание, наблюдая, как тот зашатался. Наконец, первый выправился и пустился за своим приятелем, который распахнул передние двери.

Секундой позже в церкви зазвенела сигнализация.

Глава 15

Перемахнув через перила, я спрыгнула с хоров и направилась к задней двери. И лишь на мгновение притормозила сделать снимок Теда. Я слышала, как подружки топают за мной следом. Пока я неслась по коридору, от сигнализации у меня звенело в ушах и заходилось сердце.

— Подожди! — крикнула Ида Белль на середине пути. — Нам нельзя выходить наружу в таком виде. Там точно будет старушка Фонтенот с фотоаппаратом и прожектором. Зуб даю.

— У вас есть идея получше? — поинтересовалась я.

— Да, запасной вариант, — объяснила Ида Белль и кивнула Герти. — Поторопись!

Та достала из сумочки и отдала нам три маски Марди Гра.

— И это ваш запасной план? — спросила я.

— А что, у тебя есть другой? — парировала Ида Белль.

Натянув маску, я пошагала к задней двери, злясь на себя и не желая признавать тот факт, что сама не придумала запасного варианта. Очень хотелось верить, что мы не попадем под прицел камеры старой Фонтенот. Я задержалась лишь затем, чтобы распахнуть заднюю дверь, пропустить вперед подруг и вслед за ними сбежать по ступенькам. Бессмысленно тратить время и запирать за собой створку. Ведь все тайное уже стало явным.

Мы и до конца переулка не успели дойти, как вдруг прямо мне в лицо ударил луч света. Я увернулась от него, но тут меня ослепила вспышка.

— Я вас поймала, подонки!

Спотыкаясь, частично ослепшая, я пересекла переулок, проморгалась, дабы прояснить зрение, а затем выхватила камеру из рук женщины. Та, очевидно, не ожидала прямого нападения, поэтому даже не шелохнулась. Так и стояла, словно статуя, глядя нам вслед, а мы завернули за угол и побежали к болоту.

Достигнув деревьев, я сорвала маску и швырнула ту в кусты. Однако трусить вдоль болота в темнотище и без фонарика оказалось не так-то просто. Ветки хлестали по рукам, а значит, несмотря на рубашку с длинными рукавами, утром у меня проявятся царапины.

По моим прикидкам мы уже почти достигли места, где оставили «джип», когда Герти, бежавшая впереди, споткнулась и упала на тропинку. Ида Белль, очевидно, не смогла затормозить и по инерции пролетела на поляну прямо через подругу. Я метнулась к распростертому телу Герти и слегка призадумалась, то ли сразу ее поднять, то ли сначала пульс проверить.

Решив, что все равно придется тащить старушку, я плюнула на медосмотр и подхватила ее за плечи. Она пошатнулась и обмякла в полубессознательном состоянии. Я подтащила напарницу к машине и завалила на заднее сиденье. Другая старушенция уже сидела на пассажирском, поэтому я запрыгнула внутрь, и мы покатили прямо к дому Иды Белль.

— Она нас сфотографировала, — устало произнесла та.

— Не совсем, — возразила я и подкинула камеру ей на колени.

Напарница рассмеялась:

— Ты украла фотоаппарат?

— Взяла прямо из ее рук. Эти маски никого не обманут.

— Нет, но я не уверена, что и это решит проблему. Фонтенот нас с Герти хорошо знает и опознает по одежде.

— У вас камин рабочий?

— Конечно.

— Тогда мы сожжем шмотки у вас дома.

— А что насчет твоей одежды? — поинтересовалась старушка.

— Да у любого в мире есть джинсы и черная футболка. Только вам с Герти могло приспичить вырядиться для преступной вылазки в брюки и блузки с принтом.

Ида Белль скрестила руки на груди:

— Это же церковь, туда неприлично облачаться в джинсы или спортивные штаны.

Я покачала головой. Никогда мне не понять южных традиций.

Ида Белль чуть помолчала и заметила:

— Неудивительно, что те парни слетели с катушек. Что, черт возьми, происходит с телом Теда?

— Он разлагается, — объяснила я. — Либо его плохо забальзамировали, либо Полетт решила сэкономить и вообще этого не делала. Тогда понятна спешка с похоронами.

— И мы снова возвращаемся к версии о том, что Тед банкрот.

— Может и так.

Я повернула за угол к дому Иды Белль, выключила фары, а затем припарковалась на подъездной дорожке. Если повезет, никто из ее соседей нас не увидит. Герти немного пришла в себя, и мы с напарницей вытащили беднягу из «джипа» и завели в дом.

Хозяйка побежала наверх за сменной одеждой для себя и Герти, а я разожгла камин. Через пару минут Ида Белль спустилась в длинной ночной рубашке, держа в руках такую же для подруги, а также брюки и блузку, в которых была во время нашей ночной эскапады.

Она закинула свою одежду в огонь, и я немного поворошила ту кочергой. Ида Белль помогла все еще вялой Герти переодеться, усадила подругу в кресло и уничтожила оставшиеся улики. Мы стояли и наблюдали за огнем, пока не догорел последний кусок ткани.

Ида Белль вздохнула:

— Мне очень нравилась эта блузка.

— Какого черта те чуваки делали в церкви? — спросила я.

— Похоже, то же самое, что и мы, — ответила хозяйка.

— Но почему? Зачем еще кому-то понадобилась фотка мертвого Теда?

— Понятия не имею. Я ломала над этим голову по пути домой, но так и не смогла придумать ничего путного.