— А по голосам вы их не узнали?

Ида Белль нахмурилась:

— Нет. Они определенно не южане.

Я кивнула:

— Полагаю, янки.

— Согласна. Только зачем янки пожаловали сюда фотографировать покойного?

— Не знаю, но держу пари, это крайне важно.

— Вдруг у Теда с его семьей была кровная вражда, — предположила старушка. — И кто-то из родных заявился сюда убедиться, что он и правда мертв.

Я мотнула головой.

— На фоне такой кровной вражды все прочие бы померкли.

Герти застонала и обхватила голову руками.

— У меня такое чувство, будто меня переехал грузовик. Что случилось?

— Вас переехал грузовик, — подтвердила я.

Ида Белль пихнула меня локтем и стала разглядывать подружку. У той уже наметился фиолетовый круг под глазом.

— Наверняка почернеет, — отметила хозяйка.

Я кивнула:

— Царапины на моих руках уж точно не столь эффектны.

— Дай взгляну, — попросила Ида Белль.

Я закатала рукава, и подруга наклонилась, осматривая мои руки.

— Кое-какие следы все же останутся, но порезы неглубокие, крови нет. Почему ты не бежала, держа руки в замок?

Я вытаращила глаза.

— С какой это стати?

— Чтобы не поцарапаться, разумеется. Ты видишь какие-нибудь шрамы на нас с Герти?

— Нет, но равновесие, которое обеспечивают руки, могло бы уберечь Герти от полета лицом вниз.

Ида Белль пожала плечами.

— Как по мне, обмен равноценный.

Я как раз прикидывала следующий аргумент в нашем абсурдном споре, но услышала у дома шум автомобиля. Мы обе подбежали к окну, а когда я увидела выходящего из грузовика хмурого Картера, у меня заколотилось сердце.

— Не паникуй! — приказала Ида Белль, хотя явно сама разволновалась. — Мы просто сделаем вид, будто у нас пижамная вечеринка.

— Серьезно? — спросила я. — Как, черт возьми, мы объясним синяк Герти? Или то, что она почти в отключке и не может стоять без посторонней помощи?

— Я м-могу сто… — Герти приподнялась на пару дюймов, но снова рухнула в кресло.

Когда раздался дверной звонок, хозяйка подбежала к шкафу в прихожей и кинула мне боксерские перчатки.

— Надень. Ты показываешь нам приемы, которые выучила на уроке самообороны.

Я ни на секунду не поверила, что Картер на такое купится, но без доказательств обратного у него и выбора-то не будет.

— Иду! — крикнула Ида Белль, когда опять позвонили. Одну перчатку она надела на левую руку, другую швырнула на диван, и правой рукой отперла дверь. Я закатала рукава, сунула кисти в перчатки и встала посреди гостиной, чувствуя себя последней идиоткой.

Ида Белль распахнула дверь.

— Какого черта, Картер? Ночь на дворе.

Я едва сдержала улыбку. Лучшая защита — это нападение. Один из моих любимых приемов.

Картер посмотрел на хозяйку, потом перевел взгляд на меня и Герти.

— Могу я узнать, чем вы занимаетесь?

— Первое правило бойцовского клуба, — заявила Герти и подняла руку, но тут же уронила ее на колени.

— Фортуна учила нас приемам. У себя дома она ходила на уроки по самообороне, — объяснила Ида Бель. — Я случайно задела Герти, но с ней все будет нормально.

— Угу. — Он сдвинул брови, и я поняла, что бедняга даже не знает, с чего начать. Две пожилые дамы в ночнушках: одна в боксерских перчатках, а другая щеголяет фингалом под глазом. Вероятно, схему поведения в таких случаях ни в одном учебном пособии для полицейских не предусматривали. Посмотрев на камин, Картер нахмурился.

— Сейчас же жарко как в аду, — сказал помощник шерифа. — Зачем камин разожгли?

— Мы собирались поджарить зефир, когда закончим занятия, — ответила Ида Белль. — Ты что, ничего не знаешь о пижамных вечеринках?

Картер оглядел меня с головы до ног.

— Я не ношу пижамы, — заметила я.

Тот вздохнул.

— Да, я в курсе. Полагаю, вы ничего не знаете о сегодняшнем взломе в Католической церкви?

Мы с Идой Белль старательно изобразили удивление.

— Варварство какое, — пробормотала Герти.

— Зачем кому-то врываться в церковь? — спросила хозяйка. — Все знают, что денег там нет.

— Кто-то открыл гроб Теда.

— Жуть, — проговорила Герти.

— Поддержу Герти, — встряла я в разговор. — Его что, хоронят с драгоценностями?

— Нет, — возразил Картер, — а в Греховодье еще не было такого, чтобы трупы обкрадывали.

— Может, какой-то странный культ? — предположила я.

Лицо Картера побагровело.

— Никаких культов в Греховодье также нет.

Я пожала плечами.

— Ну, история интересная, конечно, но почему ты спрашиваешь об этом нас?

— Потому что мисс Фонтенот рассказала, что видела, как из задней двери церкви выбежали три человека в масках Марди Гра.

— А что такое маска Марди Гра? — поинтересовалась я.

— Потом, — отмахнулась Ида Белль.

— Мисс Фонтенот уверена, что одной из троицы была Ида Белль. По словам свидетельницы, она узнала вашу «отвратительную фиолетовую блузку в красную полоску».

— Ой, а сама-то модница нашлась, — пробурчала Ида Белль. — Старая Фонтенот, возможно, и слышит как летучая мышь, но заодно и слепа ровно так же.

— Еще она сказала, что сделала снимок преступников, но высокий худой парень украл ее камеру и убежал. — Картер снова оглядел меня: — Полагаю, вы вообще не в курсе событий?

Я широко раскрыла глаза, стараясь не смотреть на фотик, что выглядывал из-под декоративной подушки на краю дивана.

— С чего бы вдруг?

Картер всплеснул руками.

— Знаете что, забудьте. Скорее всего, я даже не хочу знать ответ на вопрос. А просто хочу, чтобы покойного зарыли в землю, вдова уехала из города, а убийца сел в тюрьму.

— Покуда речь не обо мне, — заметила Ида Белль, — я обеими руками за такой исход.

— Ладно. Отлично. Продолжайте… что вы там сейчас делали. — Картер круто развернулся и вышел из дома.

Ида Белль оглянулась на меня и подняла брови, затем закрыла дверь на замок.

— Он ужасно зол.

— Да, — сказала я и насупилась. Картер сам на себя не был похож. Расстроенный, на грани срыва. Казалось, он готов бросить свою работу, и мне стало любопытно, насколько бедняга близок к подобному решению. Моя глупость про культ тоже настроения ему не улучшила. Однако свою задачу выполнила: отвлекла его внимание от нас.

Ида Белль стянула перчатку с левой руки и шмякнула ее на диван рядом с другой.

— Снимай эти штуки и давай запустим фото в «Гугл», пока опять что-нибудь не произошло.

Герти до сих пор не пришла в норму, поэтому мы помогли ей дойти до кухни. Хозяйка приготовила в микроволновке чашку кофе и поставила перед подружкой. Сильный аромат подействовал как нюхательная соль, вернув Герти почти в адекватное состояние… во всяком случае, пока та сидела. Я и гроша ломаного не поставила бы, что Герти сейчас может стоять, не говоря уж о том, чтобы ходить.

Вытащив сотовый телефон, я открыла галерею — и застонала, найдя снимок Теда. Его жуткая плавающая рука закрывала половину лица. Я показала фото Иде Белль, и та выругалась.

— И что теперь? — спросила я. — Мы ведь не можем снова лезть в церковь. И даже если у вас найдется доброволец из числа знакомых, его сочтут чокнутым, если он затеет фотосессию во время похорон.

Ида Белль вскочила со стула.

— Точно, чокнутым!

И побежала в гостиную, а я посмотрела на Герти, но та лишь пожала плечами.

Через пару секунд хозяйка вернулась с фотоаппаратом Фонтенот.

— Старуха — католичка, — объяснила Ида Белль, сунув мне фотик и усаживаясь обратно, — и такая чудачка, что вполне могла заснять всенощное бдение.

— Серьезно? — Взяв камеру, я открыла галерею.

— О да, — подтвердила Герти.

Первый снимок — наша троица, выбегающая из церкви. Я от души порадовалась, что украла камеру. Даже в масках любой в Греховодье узнал бы Иду Белль и Герти, а заодно и меня.

Но следующий снимок… следующий снимок был настоящим сокровищем.

— Невероятно, — удивилась я, глядя на совершенно четкую фотографию покойного. — Вы правы. Фонтенот странная, но это нам на пользу. У вас найдется кабель USB, который подходит для этой камеры?