Герти подняла руку.

— О, я знаю. На Земле.

Старушка улыбнулась, явно довольная собой.

— Чем мы оскверним гроб? — спросила Ида Белль. — Сама подумай, что такого особенно нечестивого мы сделаем?

— Совершим самое идиотское преступление на свете. А вдруг нас застукают в церкви?

Ида Белль улыбнулась.

— Мы очень постараемся, чтобы нас не поймали. Послушай, я ценю твою заботу и понимаю возмущение, но разве сам Тед не предпочел бы, чтобы настоящий убийца отправился в тюрьму? Почему я должна отвечать за его смерть?

Черт, вот дерьмо.

Я плюхнулась обратно в кресло. Да, судя по тому немногому, что я узнала об этом Теде, вероятно, тот вручил бы нам фонарики и ломы и спросил бы, какого черта мы ждем.

— У Герти травма, — бросила я последний оставшийся аргумент.

— Вообще-то, — сказала Герти, — моя нога сейчас чувствует себя прекрасно. Вероятно, завтра она слегка онемеет, но я намажу ее мазью, и все будет нормально.

— Ладно, — согласилась я, понимая, что старушки всё равно это провернут, со мной или без меня. А когда я рядом, шансы на успешный побег обычно резко возрастают. — Но мы должны все тщательно распланировать. Выполняйте действия в точности так, как я скажу. Дождёмся, пока в доме Картера везде погаснет свет. Надо удостовериться, что он пошел спать.

Ида Белль кивнула мне и снова села.

— Значит, в полночь.

Я вздохнула. Еще от своих приключений на крыше не оправилась, а теперь еще предстоит вылазка в церковь ради фотки. Скорее всего, кого-то из нас обвинят в убийстве. А я за это отправлюсь прямиком в ад. Точно.

— Эй, а вы не слышали, почему так спешат закопать Теда? — спросила я.

Герти кивнула.

— Ходят слухи, что Полетт возвращается обратно на восток, к своей родне. Кузен Тони приехал, чтобы помочь ей уладить дела и упаковать вещи. По крайней мере, так Мари слышала от компашки Селии.

Я нахмурилась.

— Так если она собирается вернуться на восток, зачем закапывает супруга здесь? Почему не переправит тело Теда его родным?

— По данным разведки ОГД, — ответила Ида Белль, — Тед отдалился от своей семьи и не общался с ними с тех пор, как перебрался в Греховодье. Полетт рассказывала, муж всегда ясно давал ей понять, что больше не желает пересекаться с родней, даже после смерти. — Как-то чересчур, — заявила Герти.

Вспомнив отношения, которые сложились у меня с моим совершенно невыносимым и ныне покойным отцом, я покачала головой.

— Совсем необязательно.

Герти странно посмотрела на меня, но прежде чем успела задать вопрос, Ида Белль сказала:

— Отпевание завтра в Католической церкви. Его зароют на Греховодном кладбище. И я предполагаю, что Полетт уберется из города, как только упакует свой безвкусный декор. Наша вдова никогда не делала секрета из того, как ей здесь не нравится.

Одному Богу известно, как мне претила мысль проникнуть в церковь и сфотографировать труп, но интонация Иды Белль избавила меня от последних сомнений в правильности поступка. За время нашего недолгого знакомства я видела ее сердитой, расстроенной, счастливой, раздраженной и печальной, но никогда ещё я не слышала в ее голосе такой удрученности, как сейчас.

Я вздохнула. Определенно это был самый бесконечный день.

[1] Кэтфишинг — это явление, когда человек в сети выдает себя за другого, используя чужое фото.

Глава 14

— Перестаньте толкаться, — прошипела я. — Если я обо что-нибудь споткнусь, то перебужу всех соседей.

— Ты забрала у нас фонарики, — прошептала Герти.

— Конечно, ведь кучка подпрыгивающих огоньков за Католической церковью не вызовет никаких подозрений. Всё равно, что нести плакат: «Поймайте меня».

Я медленно передвигалась к задней стороне церкви, ставя одну ногу перед другой. Меня ужасно раздражало это ползанье.

— Хватит болтать, — предупредила Ида Белль. — С тех пор как старухе Фонтенот вживили в уши импланты, у нее слух как у летучей мыши.

Покачав головой, я сделала еще один шаг вперед, осторожно водя руками перед собой. Я уже достаточно наслушалась об этой Фонтенот и ее импланте, пока мы шли через болото с поляны, где Ида Белль велела мне спрятать «джип». Я ни на секунду не поверила, что эта дама услышит наш разговор, хотя та жила через дорогу прямо за церковью. Вот если врежусь в мусорный бак, то она, скорее всего, наберет 911, прежде чем я успею подняться с земли.

Мне казалось, что я проползла уже целый штат, когда наконец наткнулась ногой на что-то твердое. Я нагнулась и нащупала холодный бетон ступенек.

— Мы перед лестницей, — сообщила я. — Постойте минутку, я посмотрю замок.

Я прокралась вверх по ступенькам и обшарила все вокруг, пока не обхватила дверную ручку. Ида Белль утверждала, что запирающий механизм был старой модели, и в церкви никогда не устанавливали засов, но я не стала на это надеяться, пока не проверю всё сама. Используя пальцы вместо глаз, я аккуратно ощупала замочную скважину, подергала ручку и нажала на дверь.

Почувствовала, как створка подалась, и слегка повеселела. Вытащив из заднего кармана нож для колки льда Иды Белль, я принялась возиться с хлипким замком. Не прошло и пары секунд, как послышался щелчок.

— Я собираюсь открыть дверь, — прошептала я, предупреждая подруг. Конечно, мы надеялись, что на задней двери нет сигнализации, но на всякий случай, если зазвенит, всем предстояло разбежаться в разные стороны. Вернее, хотя бы как-то попытаться в такой кромешной темноте.

Держась за ручку, я осторожно открыла дверь. Кроме чуть слышного скрипа — больше ни единого звука.

— Внутрь, — прошипела я и поспешила шагнуть за порог. Ида Белль и Герти поднялись по ступенькам и сгрудились в коридоре. Я стёрла антибактериальным средством отпечатки пальцев с ручки, протянула напарницам резиновые перчатки, надела такие же сама и заперла за нами дверь.

— Молитвенный зал прямо в конце коридора, — сообщила Ида Белль.

Я достала фонарик и направила его на старый ковер на полу. Освещения хватало на то, чтобы мы не врезались в скопление храмовых столиков. Пока я держала луч вниз, он не должен был привлечь внимание любого, кому пришло бы в голову взглянуть на окна, расположенные по обеим сторонам помещения.

Пройдя весь коридор, я открыла двойные двери, и мы вошли в зал для молитв. Прямо над алтарем тускло горела лампада, даря нам желанный свет. В дверном проеме виднелась передняя часть комнаты для богослужений, ступени к алтарю, а сбоку лестница, ведущая на хоры. Я обошла главную платформу и увидела гроб с Тедом, как раз напротив алтаря.

Мы подкрались и встали перед ним.

— Как думаешь, трудно будет его вскрыть? — Герти посмотрела на меня.

— Откуда, черт возьми, мне знать? — спросила я. — Моя работа — укладывать людей в ящик, а не вытаскивать их оттуда.

— Он еще не должен быть запечатан, — сказала Ида Белль. — Полагаю, надо просто сдвинуть крышку.

Мы с Герти уставились на нее.

— Однажды я перепутала время и пришла на похороны раньше, — объяснила Ида Белль. — Я видела, как всё готовили. И раз уж женщина ростом с Герти и вдвое ее старше подпирала эту штуку, я считаю, что она не такая и тяжелая.

— Ладно, — сказала я, — тогда поднимайте крышку.

— Я не собираюсь открывать гроб, — возразила Ида Белль.

— Я тоже, — сказала Герти. — Как-то жутко.

Я всплеснула руками.

— Это же ваша идея.

— Я никогда не говорила, будто выполню всю работу, — парировала старушка.

— Поскольку вы еще вообще ничего не сделали, сейчас самое время начать. А теперь, поднимайте эту проклятую крышку. Или я оставлю вас здесь. Сама отправлюсь домой, приму горячий душ и лягу спать.

— Отлично, — буркнула Ида Белль и подняла крышку гроба.

Мы все наклонились вперед, чтобы лучше рассмотреть, и конечно же, там лежал Тед. Естественно, он не смотрелся таким же энергичным, как тогда, когда произносил свою грандиозную политическую речь, что в данном случае было закономерно.

— Что-то он плохо выглядит, — проговорила Герти, вторя моим мыслям.