Призраки слепили существо, лишившиеся глаз. Призраки имели плоть, кровь и голос, но не были реальны даже в пространстве, где было реальным существо без плоти и сердца. Призраки мерещились мне в тех местах, где казалось мой разум уже погиб, сломленный под бессмертным натиском Смерти. Призраки были мною… И одновременно с тем, я не узнавал никого из них, теряясь в лицах, игнорируя слова, касаясь небытия. Они парили над землей, светящимися огоньками, внутри которых, разъедая насквозь и властвуя без конца, резвилась смерть. Но их лица не дрожали, не менялись их улыбки, не сходили слезы, до последнего не тускнели горящие зрачки и не опускались поднятые руки. Но как бы я не старался, я не мог узнать хоть кого-нибудь, кроме редких видений самого себя. Весь мир сейчас был для меня лишь тусклой, не имеющий ни цветов, ни форм картинкой, в которой светилась благодатная кровь Надежды, и сотни признаков расколотого сознания, от большей части которого не осталось ничего, кроме блестящих осколков, столь мелких, что невидимых даже богам, но таких ярких для меня самого, что оказались способны слепить.
Мой ход замедлился, а оставалось еще чуть меньше половины, но ничто уже не желало подчиняться мне, да и подчиняться, как оказалось, нечему. Вслед за моим побежденным разумом, который остатками и тонким слоем оказался размазан по черепной коробке, еще не побежденный до конца, но точно разбитый в генеральном сражении, стала крошиться и изначально проклятая душа, последний оплот, который с распростертыми объятиями встречал свой покой, принесенный извне, и так давно желанный ею. Ничто не было для отравленной сущности так желанно, как процесс умерщвления, не было для него ничего более прекрасного, чем тишина, он так устал от шума жизни, так устал слышать биение сердца и пульс крови… Я застыл на месте, не видя ни стимула двигаться, ни воли на это, ни приказов для движения. Смерть пожирала меня, словно волк жрущий раненную лань, не успевшую сбежать вместе с остальными. Только вот лань… могла сопротивляться хоть как-то. В то время как я оказался парализован и вынужден ощущать, как душа распадается на части.
- Речка! Речка! - Далекий возглас коснулся моего сознания, возвращая в него частички жизни, принесенные такой же благодатью, которой на первых порах лечилась моя плоть. Какой знакомый голос… Вокруг были сотни призраков, лиц который я уже не узнавал, но внезапные слова, первые, которые я смог услышать за целую вечность полную боли… Они были где-то там, я должен был их найти! Должен узнать владельца, хоть на секунду увидеть его лик… Застывшее в крови Надежды тело ожило, медленно переставляя трескающиеся ноги и в нетерпеливой жажде узнать, откуда течет эта мелодия, продолжило свой путь. - Там наверно есть клад!
На секунду, голос исчез, но эта секунда чуть было не стала роковой. Боль действительно больше не терзала мое тело, но душа… Из пустых глазниц текли зараженные слезы, являющиеся выброшенными, мертвыми воспоминаниями, которые шипящей кислотой прожигали землю подо мной, растворяя в себе кровь. Голос привел жалкие остатки сознании в возбуждение, заставив их медленно собираться и оживать. В них вспыхнула, словно святое пламя, единственная истина, которую я смог найти для себя в этот миг, и услышанную мною давным давно… Но не мог сейчас вспомнить от кого конкретно. “Нет нужды боятся смерти… Ведь из-за нее, каждая секунда жизни ценнее, чем любое золото.” Эта слащавая мысль не могла разрушить всего, она не могла уничтожить смерть, но она вернула в остатки моей сущности то, что мне предстояло убить. Надежда… Хах… Как глупо, она помогала мне… Даже когда я шел по ее душу, она тянулась ко мне своими лучами, пытаясь помочь. Наверное, она тоже устала, как и я… Наверное, ее боль не проходит, ведь сознание осталось живо.
- Конечно сынок, там может быть абсолютно что угодно… - Раздался теплый голос, такой знакомый для остальных призраков, что синхронно откликнулись на него, поворачивая свои нетронутые смертью лики. Где-то неподалеку, в стороне от реки крови, я увидел двух призраков, еще нетронутых проклятьем, ребенок и… женщина. Молодая, с длинными волосами, в простой одежде с изображенными на ней цветами. Мое тело болезненно дрогнуло, на секунду теряя всякую целостность… Во мне вновь что-то сломалось, заставив сознание разразиться горестным плачем. В реку начали капать новые слезы, которые вскоре достигли двух призраков, медленно разрушающихся под гнетом проклятия, что вмиг сжигало их образы, но не слова. - Главное, верить в это… - Успела прошептать женщина, после чего исчезла навсегда, унося с собой и второго, чье лицо я увидеть так и не сумел. Еще один уголок моей памяти умер, еще одна часть сердца оказалась принесена в жертву этому миру. И в этот же миг, словно помня мою предыдущую слабость, раздался следующий, манящий голос, где-то неподалеку от меня, такой задорный, бойкий и веселый… Против которого я не мог сделать ничего, и не мог ничего противопоставить. Но который так больно ранил, вынуждая следовать дальше. Я должен увидеть лицо… Хоть чье-то лицо, попрощаться с ними… от лица… Боже, как же меня зовут?
- Ну чего ты там мнешься, а? Пошли уже… - Я вновь двинулся вперед, оставляя позади всякие вопросы, но на этот раз куда быстрее, в надежде что лицо не исчезнет. Душа истекала странной болью, уже не принадлежавший смерти, я просто… тосковал. Это было так глупо и так смешно, я умирал всем своим естеством, и даже так… испытывал меланхолию, даже так не мог просто погибать счастливым. Подобная нелепица вызывала во мне хриплые, отчаянные звуки, которые должны были быть смехом, но на деле, слышались лишь предсмертные стоны, исходящие из того, что когда-то являлось моим горлом. - Иди ко мне, пока нас не увидели…
- Ты уверена в этом… - Вновь раздался знакомый голос, уже старше. Правда, услышать имя мне не дали, заглушив резким ударом и звоном в сознании, похожим на разбитое сте… разбитое….
Смерть вновь попыталась атаковать мою душу, что уже не хотела умирать так просто, так легко отдаваясь ей. Появилась цель, увидеть лица, услышать имена, почувствовать взгляд… Я упустил эту возможность в прошлый раз, но сейчас все будет иначе! Тело повинно двигалось вперед, собою отравляя все, что было вокруг, но гонимое внезапно разгоревшимся, тусклым пламенем, которое впрочем не могло спасти всего. Правая рука окончательно сгнила и отвалилась, оставаясь где-то позади. Ребра, грудная клетка, вот вот были готовы повторить это, но позвоночник и самое главное ноги, держались, позволяя идти дальше, на отзвуки голосов.
- Если нас увидят, то могут и выговор сделать, а ты ведь знаешь, что моя мать…
- Дурья башка! Девушка приглашает тебя к себе домой, а ты ломаешься… - Еще рывок вперед… И еще шаг! Я наконец добрался до голосов, останавливаясь на месте и глядя, как один призрак, с острыми, эльфийскими ушами и озорной улыбкой, рассекающей пространство, хватает за локоть второго. Лиц опять не было видно, они скрылись в отблесках какого-то странного света… Но я отчётливо видел, как на левой руке остаются следы ее ногтей, въевшиеся в оголенную кожу. Левая рука… Я поднял свою культяпку, на секунду видя, как на ней словно вновь проявляется мясо и кожа… Как на ней сверкают остатки ее ногтей, порезы, помада… В душе рухнул еще один осколок, не в силах противостоять ни проклятью, ни моей собственной слабости. Все оказалось вновь брошено, то не вернуть… Ничто не вернуть, сознание издало отчаянный вой, видя как оба призрака растворяются в смерти, успевая проронить последнее свои последние слова. - Ты ведь не откажешь мне, да? Нужно всего лишь идти вперед… это не так сложно.
Меньше трети пути… Я был так близок. Но мир словно не хотел быть спасенным, словно… Не желал избавления, но зато смеялся надо мной, злостно, издевательски, жестоко. Кости ног обломились, заставляя рухнуть в объятия золотистой крови Надежды, жестко и хаотично ласкающей мертвые кости, на которых кое-где до сих пор трепыхались куски мяса и редкая ткань, оставшаяся от одежды, что просто въелась в белые кости. Волны захлестнули грудную клетку, унося в себе проклятое, пораженное насквозь проклятьем, сердце, уже давно ставшее просто мясом, испорченным, тухлым мясом. Сознание заполнил кошмар и ужас, перед глазами все померкло, скрываясь перед течением крови, шум ее движения, удары о выступы, магические вибрации заполнили разум своим пением. Смерть больше не сдерживалась отчаянным сопротивлением сознания, напирая на искореженную душу, задолго до этого мертвый участок бил в спину, желая воссоединиться с остальной армадой, и уже не видя света даже там, где он мог бы быть. Руки безвольно застыли, не зная куда ползти, кровь была повсюду, где… где же находилась Надежда? В какой стороне? Я ведь не мог… нет…
