Вывалившись через клубы белого дыма, я мягко приземлился на бетонные плиты какого-то каменного храма, построенного под сводами голубого неба. Приземлился я может быть и мягко, но споткнувшись, упал на колени, переводя взгляд на сцену впереди меня. Вокруг двух жаровен, от которых и шел пресловутый дым, столпились мужчины в тогах, глядящие за тем, как великан трех метров роста, в белом, атласном одеянии, раскладывает между бронзовыми, горящими чашами, целую тушу быка. Поднявшись с колен, я потер ушибленную кожу, пытаясь навскидку вспомнить откуда мог идти подобный сюжет. Но вместо этого, сознания отвлекалось на поразительный факт того, насколько проработанным оказалось видение. Грязь на полу, что разлеталась в стороны от каждого моего шага, трепыхающиеся подолы одеяний жрецов и колыхание их волос, теневая рябь на тоге великана , его рост, одновременно такой сюрреалистический, но идеально вписывающийся в атмосферу и концепцию мира вокруг. Открытое небо над храмом казалось таким живым и умиротворенным, но лишь до того момента, как оттуда внезапно появился блеск синеватой молнии, что вонзилась в землю прямо передо мной, заставляя в страхе отпрыгнуть в сторону. Казалось, что с этим действом, весь сюжет поменялся в тонах, воздух вокруг стал спертым, чуть искрящимся от потрескивающих молний, душным, мужчины замерли, теряя всякое спокойствие и расслабленность, дрогнул и взгляд великана.
Но тем временем, из неглубокого кратера, образованного на руинах бывшей гранитной плитки, поднимались пары черного дыма, из которого величественным шагом показалась целая коалиция из греческого пантеона богов. Ах, ну вот, теперь мы определились где мы. Круто, ничего не сказать. Я аккуратно обошел впадину, вставая сбоку и наблюдая за тем, как возвышаются три фигуры, буквально всем видом показывающими что они здесь главные.
Во главе важно шагал Зевс, высокий мужчина, чуть выше чем гигант напротив. Его бронзовая кожа играла мускулами на руках и плечах, последние к слову несли на себе огромный, два метра точно, двухсторонний топор, с символикой молний на плоском, искрящимся лезвии. Простенькие сандали божества молний были украшены золотым орнаментом в форме крыльев орла, за спиной развивались накида из фиолетового шелка, что в моем сознании прочно ассоциировалась с словом “эгида”. Были я прав, называя ее так, мне было невдомек. Густые локоны волосы Зевса, приятного цвета молодого клена, свернутые в виде виноградных лоз, ниспадали до плеч, и там же заканчиваясь позолоченными концами, что чуть громыхали с каждым шагом. Грубое выражение лица, словно выщербленное из камня, взглядом принижало гиганта стоящего между двух потухших жаровен, что с готовностью смотрел в лицо молниеносного парня. Штормовой ветер завывал вокруг первейшего олимпийца, небо заволокло тучами, карканье ворон раздалось в непосредственной близости храма, как бы намекая на скорую беду.
За его спиной медленно плелся калека-Гефест. Бог кузнечного дела тащил за собой израненную ногу, сломанную во многих местах и давно гниющую. К его сожалению, железные пруты которыми она была обита не помогали в ходьбе, возможно, даже делали хуже, ибо в итоге он просто тащил кусок плоти вместе с железками за собой. Тем не менее, его тело было куда массивнее и накаченее, чем у Зевса, но все в шрамах, заплатках из стали или чужой кожи, и отвратительно больших черных пятнах, похожих на разводы от нефти или старые ожоги. Божественный фартук (наверное, он тоже имел свое название, которое я разумеется забыл) был, помимо прочего, окровавлен у своего низа, символические инструменты громыхали на поясе, разнося по храму лязг, скрежет и иногда треск. Глаза не были сосредоточены от слова совсем, казалось, что он был то ли в трансе, то ли в крайней степени усталости. Грубые, мертвенно бледные губы, напомнили мне те, что я видел у духа, и в сердце стали закрадываться очень опасные и нежеланные мысли. Но я не видел причин, для предательства Гефеста, тем более, в современном мире. Он стал куда важнее для Греции, чем многие старые боги, а в его честь называют целые фабрики и предприятия. Если кому и бунтовать, то Дионису или Артемиде, хотя вторая просто забила и наслаждалась жизнью, продвигая феминизм во всем мире. (Вы ведь не думали, что оно само, так ведь?)
Последней сопровождающей шла Афина, высокая, стройная блондинка, с длинными, вьющимися волосами. Ее армейский шаг напомнил мне Анастасию, но неизменно серый взгляд, нахмуренные брови и изящная талия, сильно отличались от жестокой начальницы. В зрачках я видел беспокойство, сочувствие, жалость к собравшимся и самому гиганту. Ее пальцы раз за разом сжимали древко длинного копья, а рука с щитом, вот это точно была эгида, была вальяжно опущена. Если бой и предполагался, то она явно не хотела в нем участвовать. Хотя зная о характере Афины, не скажу, что она стала бы опровергать решение Зевса. Пай девочка за тысячелетия так и не изменила своего мнения об отце, который явно не был самым лучшим примером для подражания. Не исключено, что кружки “Самый лучший отец” на столе Зевса (задокументированный факт) были ее подарком. Но что об этом может знать бедный детектив из Вэсленда? Правильно, многое, но высказывать этого в слух я не рисковал. Не хочу стать well-done Руфи.
Но мы что-то отвлеклись от самого мифа. Люди в страхе расходились, либо падали ниц, лепеча что-то о пощаде для себя и их покровителя. Ничего удивительного, я видел такое по три раза на неделе. Не чувствуя опасности и страха, ибо видения вообще никак не реагировали на меня, я аккуратно шел следом за богами, с интересом наблюдая то, что должно было произойти дальше. Зевс и великан уставились друг на друга, словно соревнуясь в том, кто покажет наиболее уверенный в себе взгляд. Гефест, также безразлично, уставился вперед, делая тяжелые, хриплые вздохи, которые вместе с воздухом, выпускали в воздух черную гарь, это продолжало напрягать, но я был уверен, мы будем сражаться не с Гефестом. (Я НЕ БУДУ сражаться с Гефестом, ясно вам?) Афина ударила древком копья об пол, становясь ровно и глядя на великана. Молчание затянулось.
- Вижу, ты ничуть не раскаиваешься в своем поступке. - Грозно начал Зевс, стискивая в пальцах топор, по лезвию пробежали фиолетовые молнии. - Я даю тебе последний шанс, друг, у тебя есть время, чтобы исправиться и пасть ниц, как сделали самые разумные из твоих подхалимов.
- Я не сделал ничего запретного, Зевс. Эти создания достойны просветления, они могут послужить и тебе, если ты дашь мне…
- Довольно! - Небо разразилось грохотом молний, лик Зевса изменился, став оскалом. Те из жрецов, что посмели остаться на ногах, рухнули к остальным, прижавшись к полу даже сильнее, чем иные. Я, разумеется, остался стоять, хотя ударная волна была действительно не слабой. - Я смог простить тебе твой обман, твое самодурство! Я даже оставил в стороне твою причастность к проклятому роду моего отца… Но воровство… Ты пал слишком низко. Ты возомнил себя создателем, но все, что ты создал, лишь эти нелепые создания из глины!
- Они смогут стать вашим продолжением! - Крикнул великан, в сердцах приближаясь к разъяренному Зевсу. - Разве ты не видишь? Они станут твоими последователями, если ты дашь им хоть шанс на то… Чтобы развиться. Точнее, просто не отберешь то, что подарил им я.
- Я бы сам решил, давать ли им шанс или нет! - Зевс оттолкнул от себя великана, заставляя людей начать молиться на греческом. - Пред лицом двух богов, Я, Первейший Пантеона, обвиняю тебя в предательстве. В преступлении, против нас, в воровстве!
- Ты глупец! Оглянись вокруг, посмотри же, они сами создали это место, сами возвели жаровни, чтобы принести дары ТЕБЕ.
