Астроном с досадой посмотрел на нее.

— У меня нет времени на твою придурь! — он вырвал свой рукав из ее рук.

— Расплатимся своими жизнями, — голос госпожи Чао внезапно затвердел. — Наш сын в столице. Император милостив — он не станет преследовать его.

— Император милостив? — со злобной усмешкой переспросил Чао Цяо. — Да он просто сумасшедший!

Астрономическая башня дрогнула — со стороны каньона донесся ужасающий душу и сердце грохот.

Чао Цяо прикрыл глаза.

— Это ему с рук не сойдет, — произнес глава охраны Дун.

— Возможно… — пробормотал Чао Цяо. — Жаль, нам не суждено будет этого увидеть.

Его глаза блеснули. Он вспомнил о предсказании, полученном вчера. На него прольется полная чаша. Кто же знал, что эта чаша будет полна пороха.

— Проклинаю тебя, Рун Юсон, — прошептала госпожа Чао, а затем перешла на крик: — Я клянусь, после смерти я вернусь, чтобы лично следить за твоим падением!! Ты закончишь гораздо хуже, чем мы!

Вслед за этими словами стены астрономической башни дрогнули, и никто из гибнущих под завалами и горящих в огненном хаосе не видел, что прямо перед обрушением умелый воин появился перед главным астрономом и, схватив его за шиворот, выпрыгнул вместе с ним из пекла.

— Тогда просто сделаем это, — произнес Ал.

Вопреки намерению Летис Лис, он первым шагнул к возвышению с лежащим старейшиной и остановил ее упреждающим жестом руки.

— Я сам это сделаю.

Летис Лис не могла понять эмоций в его тоне. Разве они со старейшиной пика Славы были близки? Отчего этот мальчишка выглядит таким взволнованным?

Ал посмотрел на печать, окружающую возвышение. Когда он нарушит ее — мастер Муан очнется? Странные чувства охватили его. Он вспомнил, как Шен безучастно сидел под деревом, в ствол которого был вонзен меч. Часть дерева высохла, а розовые цветы безостановочно падали на землю, так красиво, будто какая-то насмешка.

Никто не плакал. Шли тихие дни пустоты.

Сейчас, глядя на Муана, Ал окончательно осознал, как абсурдны были его мысли о том, что стоит избавиться от Муана — и можно будет занять освободившееся место в сердце Шена. Он осознал это уже давно, но сейчас открывал еще одну грань слова «любовь». С удивлением ощущая радость от мыслей о скором воссоединении этих двоих, он переосмысливал собственные приоритеты. Ранее Ал не раз ощущал раздражение и злость, когда Шен обвинял его в горячности и импульсивности молодости. Тогда он был в ярости от одной лишь мысли, что Шен не воспринимает его всерьез. Тогда он был уверен, что всю жизнь будет ощущать одно и то же. Те чувства были слишком сильны! Кто бы мог подумать, что пройдет не так уж много времени, а мысли его так переменятся. И вроде бы чувства не стали слабея, просто… Другими?

«Первая любовь, — подумал он. — Этот опыт изменил мою жизнь».

Он все еще любит Шена и это никогда не изменится, но теперь, впервые, его посетило желание, лишь секундная мимолетная мысль… Он подумал не о том, что хочет оставить Шена лишь для себя. Он подумал о том, что мечтает иметь кого-то, с кем у него будет такая же крепкая связь, как у этих двоих. Пусть потеря такого человека и может принести боль.

И если такое случится… В одном Ал от Шена отличается: он никогда не будет сидеть под деревом — он уничтожит весь мир, столько, насколько хватит его сил. Он будет сидеть на руинах.

Но у него нет такого человека… Остается лишь следовать зову сердца и помогать Шену.

Ал медлил не так уж долго, глядя на Муана, пока в голове его проносились все эти мысли. Но этого времени хватило, чтобы Летис Лис потеряла терпение и сделала шаг вперед. Не наклоняясь, она послала вниз стрелу духовной энергии. Та врезалась в пол, оставляя в нем глубокий след, как раз в месте переплетения линий печати.

Линии вспыхнули и потухли, однако огонь от них перекинулся на Летис Лис. По ее левой ноге он рванул вверх, мгновенно поглощая часть платья, рукав, волосы. Женщина завизжала и замахала руками, пытаясь сбить пламя.

Ал не успел даже двинуться ей на помощь, потому что через секунду после того, как печать была нарушена, а пламя объяло Летис Лис, еще одно событие пошатнуло его реальность.

Тело старейшины пика Славы взорвалось. Ошметки разметало по всему помещению, обильно покрывая и Ала, и Летис Лис. Пламя на той потухло.

Ал медленно повернул голову и уставился на пустой, заляпанный постамент.

Весь его мир вновь пошатнулся в тот момент. «Шен никогда больше не улыбнется, — осознал он. — И никогда не простит меня».

Летис Лис скулила рядом. Ее голова полностью лишилась волос, а лицо было значительно обезображено. Ал отметил, что два глаза все еще были при ней, так что печалиться нет особой нужды. Разве может ее проблема сравниться с тем, что испытывал он⁈ Шен отправил его на простое задание, возложив на него все свои надежды! Теперь он не просто лишился Муана… Он и Ала возненавидит за такую ошибку!

— Все никогда не станет прежним… — прошептал он и сплюнул частицы старейшины пика Славы, оказавшиеся на его губах.

Не обращая внимания на продолжающую истерить Летис Лис, Ал медленно пошел к выходу. Сектанты Хладного пламени встречались ему на пути, когда он шел по коридору, но никто из них не решался преградить ему дорогу.

Ал вышел наружу. Солнце все еще высоко стояло над каньоном. На широкой песчаной площади было мало людей, но те, что были, настороженно уставились на Ала и обнажили свои мечи. Ал подумал, что было бы неплохо выплеснуть на кого-то свои чувства. Меч Тихого рассвета сам собой оказался в его руке. Ал первым бросился в атаку.

Сектантов было не много — дюжины две, — и Ал почувствовал неудовлетворение от того, что на черном песке не видно их крови. Он стоял посреди площади, тяжело дыша и держа в руках окровавленный меч, и не ощущал ничего, кроме разрывающей сердце злости.

А затем два взрыва, прозвучавших поочередно с двух сторон от Сердца Каньона, сотрясли землю.

Мысли Ала вновь смешались, происходящее отвлекло его от погружения в темную бездну внутри себя. Он посмотрел в небо над каньоном с той стороны, откуда пришел. Где-то там Шен должен был отвлекать на себя Демнамеласа. Теперь облако черной пыли полностью закрывало пространство между скал. А затем оттуда вылетело жуткое создание, похожее на черного дракона. Тот взлетел вверх, затем развернулся, завис над каньоном, напоминая трепещущую ленту на ветру, а затем вновь устремился вниз. Было слишком далеко, чтобы Ал разглядел множество лапок на боках этого создания. Это был не дракон, а гигантская черная многоножка.

Песок постепенно оседал, пыль рассеивалась. Ал вновь увидел в воздухе многоножку. На сей раз там был еще кто-то, по сравнению с размерами многоножки он казался маленькой точкой. Эти двое сражались. Поле боя переместилось и приблизилось к площади. Ал разглядел белые волосы, блеснувшие в свете солнца. Волны энергии, расходящиеся от каждого столкновения человека с многоножкой, трепали влажные от крови волосы Ала, находящегося довольно далеко от участников схватки. Склоны каньона трепетали вместе с его волосами.

— ШЕН! ШЕН!! ШЕН!!!

Отчаянный крик ворвался в барабанные перепонки. Шен попытался свернуться калачиком и закрыть уши руками, пока не осознал, что его зовет Муан. Он распахнул глаза и резко сел. Вокруг царила абсолютная тьма, но чуть посвечивающийся потусторонний призрак старейшины пика Славы отчетливо выделялся. Видя его сейчас, Шен ощутил оглушительное разочарование. Он даже говорить смог не сразу.

Пока он молчал, Муан суетился вокруг, то и дело спрашивая:

— Ты в порядке? Не поранился? Ничего не болит?

В какой-то момент Шен не выдержал и закричал на него:

— Какого черта ты не нарушил печать⁈

Муан замер на мгновение, удивленный этим криком, а затем заглянул в глаза Шена и спокойно произнес:

— Я уверен, что мне удалось нарушить ее.

— Тогда почему… — голос Шена дрогнул. Он отвернулся, быстро моргая от подступивших к глазам слез. — Почему ты все еще здесь?