— Я тоже была одна и только мысли о сыне придавали мне силы.

— Ты другая, ты изменилась Делия, я слаба и слишком доверяла мужу, пока не стало поздно.

— Мы все совершаем ошибки, которые уже не исправить, однако в наших силах постараться их не повторять. Мадам Одра, уверена, Дарен будет рад вас видеть, вы немного отдохнёте, придёте в себя, а позже решим, что нам дальше делать. И… мадам Одра, я выкупила особняк Доуманов, и сейчас мы проживаем там, надеюсь, вас это не встревожит?

— Нет, — покачала головой женщина, продолжая смотреть на вышивку, на светлой ткани которой росло тёмное, мокрое пятно.

— Хорошо. Я сейчас улажу вопрос с мсье Исси, и мы уезжаем.

В холл зашли вовремя, доктор лечебницы для душевнобольных уже нас ждал и судя по суетливым движениям пальцев, у него заканчивалось терпение.

— Мадам Делия, — тотчас подорвался к нам на встречу полноватый, с пухлыми губами и большими навыкат глазами мужчина, — рад знакомству.

— Добрый день, мсье Исси, где мы можем обсудить вопрос размещения мадам Одры Доуман?

— В моём кабинете, я думаю, будет удобней, — протянул доктор и не доходя до нас пару метров, замер в ожидании. Я тоже несколько секунд выждала, когда он пригласит нас в свою вотчину, но мужчина продолжал молча на меня таращить свои блёклые, похожие на рыбьи, глаза.

— Мсье Исси я спешу, — всё же не выдержала странные гляделки, напомнив о своём присутствии. Кип застывший за моей спиной едва слышно фыркнул, обдав мой затылок горячим дыханием и с грозным видом, двинулся на доктора.

— Да, да, конечно, — быстро закивал головой мужчина, кинувшись к одной из двери и вскоре, мы входили в просторное помещение. Кабинет выглядел богато, я бы сказала даже вызывающе. Стены были обиты красным бархатом, позолоченные барельефы под потолком; массивный стол, его резные ноги тоже были покрыты позолотой. Свисающая с потолка огромная люстра, была здесь явно неуместна. Всё в кабинете показывало гостям, что в этом месте вашим близким будет уютно и спокойно, на деле же всё было не так радужно…

Наша беседа сразу же не задалась. Мсье Исси неверно понял цель моего визита и выставил счёт на полгода вперёд за пребывание мадам Одры в более комфортных условиях. На моё предложение оплатить компенсацию и забрать свекровь, главный врач и управляющий в одном лице этой лечебницы начал юлить и рассказывать об опасности нахождения больных за пределом их учреждения. На замечание Кипа, что больные не заперты и спокойно разгуливают вне стен здания, мсье Исси начал уверять, что это небуйные…

— Мсье Исси, мы оба понимаем, что мадам Одре Доуман здесь не место. И я знаю, кто разместил мою свекровь в вашу лечебницу. Если вы следите за новостями Ранье, то должны располагать информацией, что Сефтон Доуман скоропостижно умер, а значит, ваши договорённости не имеют силы, — прервала бессвязный поток оправданий.

— Мадам Делия, я не могу… мадам Одра, к сожалению…

— Мсье Исси, — остановила очередной бред, рывком поднимаясь с кресла и, чеканя каждое слово, произнесла, — уверена, что вы не хотите видеть в стенах вашего учреждения проверяющих из столицы. Полагаю, ваши постояльцы, а особенно их родные не захотят обнародовать некоторые подробности их личной жизни…

— У мадам Одры был нервный срыв, сейчас бедная женщина в порядке, думаю, вы можете её забрать, — пробормотал мсье Исси, стиснув пухленькую ладошку в кулак, — я распоряжусь приготовить её вещи.

— Хм… пятнадцати фарингов считаю достаточно, чтобы погасить долг за проживание и лечение мадам Одры?

— Да, конечно, — заверил мужчина, в его глазах мелькнул и тут же исчез жадный блеск, — позвольте, я провожу вас.

Спустя полчаса усадив мадам Одру в карету, мы направились в Ранье. О том, чтобы заехать на кирпичный завод не могло быть и речи. Женщина, выбравшись из заточения вдруг обмякла и уже через минуту заснула, надеюсь, здоровым сном. Кип тоже вскоре задремал, я же, откинувшись на спинку сиденья, невидяще смотрела на несчастную свекровь, думая, как мне дальше быть. Но мысли были тягучими, а желание смыть с себя всю ту грязь, что осела на меня в лечебнице, было нестерпимым, мешая сосредоточиться…

— Прикажи присмотреть за ней, — прошептала, поправляя сползший плед с сундука, на котором покоилась голова свекрови, — я не хочу рисковать Дареном, поэтому стоит найти в городе небольшой домик, нанять пару слуг и переселить её туда.

— Ты всегда была слишком жалостлива, даже к разбойнику, которого хотели высечь на площади провинциального городка, — насмешливо проворчал друг, помогая мне выбраться из кареты, — куда её? Или пусть спит?

— Скажи извозчику, чтобы посторожил, я распоряжусь приготовить её комнату.

— Она нас не слышит, — удивлённо пробормотал Кип, намеренно, повысив голос.

— Одра устала жить в таком жутком месте… — недоговорила я, заметив Нел, бежавшую в нашу сторону, обеспокоенно пробормотав, — надеюсь, в доме ничего не случилось.

— Мадам Делия, там ваш муж! Вы говорили, если придёт не выгонять, — отрапортовала Нел, довольно улыбнувшись, видимо, заметив похвалу во взгляде Кипа, — мы его устроили в малой гостиной и подали чай с пирогом. Он приказал принести ему бутылку виски и бокал, но увидев Барни замолчал и не стал настаивать.

— Давно Фрэнк прибыл?

— Минут десять.

— Ясно, что ж пойдём узнаем, что ему надо. Нел, приготовьте комнату для мадам Одры и скажи Барни, чтобы он отнёс женщину в дом.

— Отнёс? — с недоумением переспросила девушка, заглянув внутрь кареты, тут же удивлённо воскликнув, — она спит⁈

— Да, — ответила и, больше не задерживаясь ни на секунду, направилась в дом.

Фрэнк вальяжно устроившись в кресле не сразу заметил моего появления и презрительно морща нос, делая крохотные глотки, утолял жажду чаем. Постояв некоторое время неподвижно, разглядывая пока ещё мужа, я не могла понять, почему Дель в него влюбилась. Кроме смазливого личика и отточенного до совершенства умения говорить комплименты неискушённым девушкам в нём ничего не было. А суетливые подёргивания рукой и беспрестанное громкое сопение, только раздражало.

— Делия! Ты прекрасна! — воскликнул муж, подрываясь с кресла, сразу, как заметил мою персону, — твоя завораживающая улыбка ранит прямо в…

— Фрэнк, оставь это для своих певичек, — взмахом руки остановила мужчину, неторопливо пройдясь по гостиной и выдержав небольшую паузу, забавляясь сердитым сопением взбешённого мужа, поинтересовалась, — зачем ты пришёл?

— Ты моя жена, у нас сын и живёшь в моём доме.

— Хм… вспомнил о сыне? А дом тебе не принадлежит, ты продал его, чтобы рассчитаться с карточными долгами, — насмешливо проговорила, окинув мужчину оценивающим взглядом, — Фрэнк, сколько и кому ты ещё должен? Ты понимаешь, что дважды чудом избежал смерти от разъярённых кредиторов?

— Я разберусь, — коротко бросил мужчина, с самоуверенной улыбкой усаживаясь назад в кресло, — беспокоишься обо мне?

— Нет, о благополучии сына… ты навещал свою мать?

— У меня много забот. Мать в хороших условиях, ей там нравится.

— Да? — деланно удивилась, обойдя стол, за которым сидел муж, вкрадчивым голосом, осведомилась, — и какие у тебя заботы, что ты не нашёл времени узнать, как устроена мадам Одра? Твою мать переселили в комнату с ужасными условиями. Место, куда определил её твой отец не пансионат, там содержат умалишённых, их истошные крики пугают.

— Отец оставил много долгов и мне приходится с ними разбираться, — огрызнулся Фрэнк, залпом выпив остатки напитка, — в Тайсхарт лечатся только душевнобольные из знатных семей, туда непросто попасть. А матери требуется уход!

— Ясно, — не стала спорить с мужчиной, сухо спросив, — так зачем ты пришёл?

— От поместья долго добираться до Ранье. Сейчас я провожу много встреч, чтобы разрешить все проблемы отца. Я поживу в особняке, ты моя жена и…

— Нет! И больше не смей приходить в этот дом! — оборвала мужа и, не слушая объяснения, покинула гостиную.

— Всё в порядке? — тотчас спросил Кип, обеспокоенно на меня посмотрев, бросая сердитые взгляды на дверь, за которой что-то кричал Фрэнк.