День 3.

Перед рассветом мы проснулись от шуршания, потрескивания и невнятного бормотания. Мы высунули носы в утреннюю прохладу и убедились, что так и есть: мимо мастерской неторопливым потоком шла миграция кодама. Неты нигде было не видать. Мы вчетвером влезли на кирпичный забор и наблюдали, как маленькие создания без спешки ковыляют через лес, то и дело скрываясь в листвяной подстилке и траве; иногда какой-нибудь кодама взглядывал на нас и кивал, серьезно глядя детскими глазами. Эти существа безобидны, если их не трогать, и к тому же они ухаживают за лесом. Но им нельзя попадать в Лабиринт: там они быстро дичают, становятся злобными и до крайности агрессивными.

Малыш забрасывал нас вопросами, но мы и сами в первый раз видели, чтобы миграция кодама была такой многочисленной. Кодама постепенно прошли, и мы заспорили. В лесу стало совсем тихо, не было ни ветерка. Мы тоже разговаривали тихо, а потом Малыш сказал «ой» и замолчал, и тогда мы тоже заметили дозорного, который стоял, прислонившись к ближайшему дереву, и смотрел на нас.

– Проводник, нам нужно уточнить, – без вступления сказал дозорный. – Вот этот черный пес, которого вы перевели через Границу – он ваш?

– Какой еще черный пес? – в изумлении проговорил Рыжий.

– В каком смысле – наш? – в изумлении проговорил Морган.

– В том смысле, что не бывает собак без хозяина, – пояснил дозорный. – Или вы такое когда-нибудь видели?

Собак во Фриланде мы с Морганом видели (точнее, слышали) единственный раз. И обстоятельства, при которых это произошло, нам вспоминать решительно не хотелось.

– Ну и что с ним не так? – с вызовом спросил Баламут. Дозорный улыбнулся.

– С ним много что не так, оборотень, и ты это знаешь. Но проблема не в этом, а в том, что он совсем не умеет себя вести. А у нас нет времени заботиться о нем.

Последний кодама торопливо проковылял мимо нас, и мы проводили его глазами.

– Слушайте, – сказал Рыжий, – а почему вы не можете просто его... – он покосился на Малыша и удержался от окончания фразы.

Но потом все-таки добавил:

– Вы же стреляете в чудовищ!

– Ну да. Иногда, – сказал дозорный и хладнокровно оглядел его с ног до головы. – А иногда не стреляем. На твоем месте я бы радовался этому последнему факту.

– Что это ты имеешь в виду? – ледяным голосом спросил Баламут, выпрямившись. Дозорный снова улыбнулся.

– Что смерть – это единственная вещь во всех трех мирах, которую нельзя исправить, – пояснил он. – Думаю, ты это понимаешь, как бы старательно ни пытался убедить всех окружающих в своей интеллектуальной несостоятельности... В общем, мы приведем этого пса к мастерской Неты, а иначе его съедят. Но на этом всё. И он пропадет, если о нем кто-нибудь не позаботится.

– Да пусть пропадает пропадом! – вскричал Рыжий, пропустив на этот раз «интеллектуальную несостоятельность» мимо ушей. Но дозорный уже шагнул в сторону, в заросли, и исчез.

– Собака? – переспросил Малыш, серьезно взглянув на нас. – Тут есть собака без хозяина?

– Что-то мне это всё не нравится совсем, – пробормотал Морган.

Пока мы завтракали, я наконец смог расспросить Малыша о его путешествиях через Границу. Он рассказывал охотно и с удовольствием. Оказывается, он уже научился искать на просторах Пограничья городки и поселения – и не видел в этом ничего удивительного. К мастерской он пришел именно в поисках Неты, и тоже не удивлялся, что так быстро ее нашел. Его мама была смотрителем зала в «Шестерочке», а отец сержантом полиции. Чаще всего гейт открывался для него прямо в его комнате, в рисунке на обоях.

– А ты так же гонял в детстве – через обои? – спросил меня Рыжий.

– Через обои тоже, – ответил я. – Но чаще через дырку в заборе детского сада. Лет до пяти. Потом лаз заделали, малина кончилась. Малыш, ты не забывай: если обои переклеют, тебе надо просто найти другой выход.

– Везет же некоторым, – с завистью сказал Рыжий.

Нета не появлялась. Рыжий после завтрака опять пропал, Малыш тоже ушел на поиски тлёгов; Морган занялся сортировкой деталей. Я стоял в воротах и размышлял, какую дорогу мне исследовать первой: на юг, в лес и в горы, или на запад, к реке. И в горах, и в реке мог встретиться кто-нибудь, кому нужно было дать мне поручение.

Но решение я принять не успел. Морган во дворе с грохотом уронил какую-то железяку, я обернулся на звук, и тут на меня сбоку полетело нечто черное.

Я думал, что не запомнил ту замысловатую фигуру из пальцев, которую с таким трудом сложил один раз в жизни – на берегу зачарованной реки, под руководством Маши. Но оказалось, что я ошибался. Тело среагировало рефлекторно. Я даже сам удивился. Мои пальцы мгновенно оказались направлены на атакующее животное, и оно обмякло в прыжке и в обмороке брякнулось оземь. Только пыль поднялась.

– Вот те раз! – громко сказал Морган. Он уже стоял рядом со мной, и мы оба с одинаковым изумлением глядели на лежащего перед нами пса угольно-черной масти. Пес был крупный, тяжелый, похожий на обрюзгшего добермана.

– Это же тот… это ведь тот?.. – я даже заикался, не зная, как назвать это существо.

– Это тот бобик, – громко сказал Морган.

Я разнял руки, и черный пес мгновенно вскочил с вздыбленным загривком и оскаленными клыками. Скалясь и рыча, он повел глазами с меня на Моргана и метнулся в заросли.

– Вот, значит, как теперь будет, – задумчиво проговорил Морган, и длинный нож, сверкнув в его руке, исчез в ножнах. – Ну ладно. Сперва попробуем по-хорошему…

Он немного подумал, походил по мастерской, а потом долго лазал по кустам вокруг ангара и чем-то шуршал.

Черный пес попался в его ловушку ближе к вечеру. Мы с Рыжим из летней кухни услышали короткий свист за оградой, а потом громкий грозный вой и рык. Мы прибежали на звуки и увидели Моргана, который хладнокровно стоял с ножом на краю небольшой поляны и наблюдал, как на земле посреди поляны бьется в сети, запутываясь еще сильнее, большой черный воющий комок.

– Немаленькая скотинка, – проговорил Рыжий со странным выражением. – Хорошо, что попался…

– Эй, боец, – негромко позвал Морган. – Отставить панику! Смирно!

Странно, но это подействовало. Черный пес перестал биться и затих. Выпученные красные глаза обратились на Капитана. Тот смотрел на него, хмурясь.

– Ну и что нам теперь с ним делать?

– Вот проблема-то! – воскликнул Рыжий. – Прирежь его, да и дело с концом!

Еще мгновение Морган смотрел в глаза нашему невезучему преследователю. А потом спрятал нож.

– Ты что, – спросил я Рыжего, – дурак?

– В компьютер заигрался, – проворчал Морган – Довакин недоделанный.

Черный Пес лежал, косил вывороченным глазом и скалился, дрожа всем телом. Однако это действительно была проблема.

– Чувак, успокойся, – сказал я. – Слышишь? Никто тут никого убивать не будет. В этой Стране не убивают людей.

– А он что – человек? – насмешливо спросил Рыжий.

Черный Пес снова завыл и как ненормальный забился в сети, запутываясь безнадежно.

– Помогите, – сказал Морган и присел над Черным Псом на корточки. – Надо его вытащить.

– Не выпускай его! – вскрикнул Рыжий.

– Я и не собираюсь, – покосился на него Морган. – Просто он себя удушит сейчас насмерть. Привяжем и решим, что делать.

У меня нехорошо ёкнуло под ложечкой. Никогда еще я не видел, чтобы в этой Стране кто-то сидел на привязи...

Чтобы Пес не кусался, морду ему пришлось обмотать веревками. Пока мы это делали, он все равно успел несколько раз серьезно тяпнуть Моргана за руки. Теперь Пес сидел, привязанный у кованых ворот мастерской, и жался к стене, принимаясь время от времени оглашать окрестности сердитым воем сквозь веревки. Малыш висел на воротах (близко мы ему подходить запретили) и смотрел на Пса во все глаза.

– Ну, и что мы будем делать? — спросил я. Мы сидели в летней кухне и удрученно слушали панические вопли Пса. – Это так нельзя оставить. Предлагаю попробовать с ним поговорить.