– Всегда? – цедит сквозь зубы Рыжий, покачиваясь с носков на пятки.

– Всегда.

В этот момент начинаются события.

Сначала краем глаза я замечаю какое-то движение у «скорой помощи». Морган, который только что рассказывал Маше какую-то историю, стоя очень близко к распахнутой дверце машины, вдруг молча, стремительно, аккуратно хватает целительницу двумя руками за талию и буквально закидывает в кресло пассажира. Сам он через мгновение уже на водительском месте. Дверца захлопывается, машина прыгает с места и визжит, закладывая ужасный вираж. Арчев отшатывается. Изо рта грека падает трубка. Прежде, чем она успевает достигнуть земли, мимо нас проплывает распахнутая задняя грузовая дверь «скорой».

– Сигайте! – ревет Морган из кабины.

В такие моменты у нас с Рыжим, к счастью, срабатывает рефлекс: когда Морган начинает командовать, слушаться его надо очень быстро. Мы прыгаем в машину.

«Скорая» с визгом снимается с места. Нас дергает так, что Рыжий чуть не вываливается в грузовую дверь.

– Дверь закрыли! – ревет Морган. И включает сирену. Рыжий висит на поручне, как будто прилипнув к нему. Позади в распахнутую дверь я вижу, как от нас стремительно удаляются в клубах белой пыли ворота госпиталя. Шатаясь и спотыкаясь, я кое-как захлопываю дверь.

– Какого шута? – опомнившись, вопит Рыжий, не отлепляясь от поручня. – Кэп, ты что творишь?!

И он замолкает.

Потому что мы слышим чпокающие звуки. Это в закрытую заднюю дверь «скорой» начинают врезаться пули.

– Рыжий, – спрашиваю я, – сколько же стоила эта гребаная контрабанда?

Рыжий ошеломленно поднимает руку, как будто пытается защититься.

– Зачем... зачем они стреляют? – ошеломленно бормочет он. Сирена воет, воет сцепление, но я все же слышу его слова. – Если они меня убьют, то тем более ничего не получат!

– Сколько ж она стоила, Рыжий, – говорю я, – что теперь ты не можешь заплатить?

– Печкин, быстро сюда! – орет из кабины Морган. Я поворачиваюсь и мимо трубок и аппаратов начинаю пробираться в кабину.

– Ищи гейт, – быстро говорит Морган, когда я просовываю голову между ним и Машей. – Ищи гейт, смотри в десять глаз. Мы и пяти минут не протянем.

– С чего ты взял? – вскидывается сзади Рыжий.

– А ты сиди и не высовывайся! – гаркнул Морган. – И вообще ляг мордой в пол!

Маша сидит на месте пассажира непринужденно, как на троне. И безмятежно перебирает что-то в своей зеленой сумке. Я вижу, как Морган ведет машину, и на мгновение зажмуриваюсь. Машина идет 140 по утреннему городу.

– Митя, – спокойно, с расстановкой, говорит Морган. – Смотри вперед, прошу тебя. Всё зависит от того, найдешь ли ты гейт.

– За пять минут – не найду, – отвечаю я. Мы оба это понимаем. – Гони. Может, оторвемся.

– Не оторвемся, – говорит Морган спокойно. – Смотри.

В зеркальце заднего вида мелькают черные рыла BMW. Прямо в глаза взблескивают маячки. Я понимаю, что уже некоторое время слышу не одну сирену, а несколько.

– Тут тебе не художественный фильм «Перевозчик», – говорит Морган, скалясь. – Если они саданут в нас из стингера, мы сгорим самым что ни на есть синим пламенем. Чего они хотят, я не понимаю…

– Да зачем им нас жечь! – жалобно подает голос сзади Рыжий. – Я же им живым нужен!

– Сиди на полу, – бросает ему Морган. – Где бы мы сейчас были с твоими советами, а? Что это за хвост у тебя, ты вообще можешь мне сказать?

Рыжий возится сзади и ничего не отвечает.

– Перестрелка посреди города? – бормочет Морган. – Арчев? Международный инцидент? Это уж точно не коллекторские дела…

– Гони, Капитан, – попросил я, и мы оба замолчали. А Маша вдруг сказала:

– Аптека, возьми.

Она протягивала мне... нечто. Белое, мягкое, компактное. Я с недоумением уставился на разворачивающуюся у меня в руках ткань: белую, тонкую, гладкую и мягкую на ощупь. Больше всего она похожа на длинное шелковое полотенце. Маша только что извлекла его из своей зеленой сумки.

– Маша... – начал я.

– Брось это на дорогу, – говорит Маша. – Просто выброси в окно. Понимаешь? Из нас всех только ты это можешь сделать. Лучше, чтобы наша машина по этому проехала, но это не принципиально. Ну же, бросай. Быстрее.

Она выкручивает стекло и откидывается назад, чтобы мне было удобнее бросать. Рыжий сзади возится и хрустит чем-то, невнятно бормоча.

– Давай, – говорит Морган, и я, просунув руку в окно, неловко бросаю белый плат под колесо «скорой».

Я смотрю вперед и в изумлении смаргиваю.

Гейт открывается прямо на дороге, посреди города. Утренняя дорога перед нами пуста, и гейт, четкий и ясный, радужный по контуру, стоит примерно в пятидесяти метрах впереди. Только что его не было здесь. Это ключ, это одноразовый ключ, понял я. Древняя технология. Выходит, применять ее может только проводник. Полезная штука. И редкая.

Впрочем, кто их там, в Городе, разберет: чтó для них редкость, а что – нет.

– Маша, – спросил я, – а вы там, в Городе, никогда не задумывались над тем, чтобы найти способ научить обычного лабиринтца пересекать Границу?

На скорости 140, воя сиреной и визжа сцеплением, мы влетаем в гейт.

Машина тут же теряет искру и некоторое время катится по инерции по пыльной пустынной дороге.

Следом по инерции катится потерявший искру черный BMW.

1.

– Задумывались, – говорит Маша.

– Что?

У меня слабо, тонко звенит в ушах, как будто я только что хорошенько приложился лбом об стену.

– Интересные дела, – бормочет Морган. Он сидит за рулем и неподвижно смотрит вперед. Мы стоим на абсолютно пустой дороге, желтая пыль оседает вокруг машины. По обеим сторонам дороги – стены зеленых колосьев, крепких и высоких, чуть ниже человеческого роста. Кромка леса вдали. В зеркальце заднего вида – река в осоке. Свежий, сладкий от пыльцы воздух врывается в открытое окно. Это Фриланд, наконец доходит до меня. Выпустил. Лабиринт опять нас выпустил. Да чтоб я еще раз!...

– Эй, служивый! – слышим мы сзади, и грохочет сломавшаяся грузовая дверь. – Вы какого вообще хрена стреляли-то? Ты мне можешь объяснить?!

– Вот именно, – пробормотал Морган. Вздохнул, в сердцах пнул ногой заклинившую дверцу и вылез на дорогу.

– Фриланд! – восторженно вопил сзади Рыжий. – Дорогой мой! Фриланд! Милая моя Страна! Да чтоб я еще раз!...

– Аптека, – помолчав, проговорила Маша. – Ты не мог бы мне помочь? Мне кажется, эта дверь больше не открывается.

– Тогда лучше выйти сзади, – сказал я.

Я протянул Маше руку и помог ей пробраться мимо медицинских механизмов. Под ногами у нас хрустело и перекатывалось, рука Маши была теплой и твердой. Я спрыгнул на землю из задней дверцы, и она спрыгнула следом. И сразу убрала руку.

Какое-то время я чувствовал на ладони как бы отпечаток от ее твердой легкой руки.

Рыжий, блаженно прикрыв веки, сидел на земле, прислонившись спиной к колесу. Морган стоял рядом с ним и смотрел на черный БМВ метрах в двадцати позади нашей «скорой». Ласточки нашей. Увезла нас из Лабиринта, хорошая машинка…

Прячась за распахнутую (бронированную) дверцу БМВ, на нас во все глаза глядел незнакомый человек.

Поверх дула автомата.

– Вот ведь не повезло чуваку, – сказал я.

Невезучий – в хорошем черном костюме, как у Арчева. За ухо у него уходит пружинка, и он непрерывно неразборчиво бормочет что-то, скашивая рот на сторону. Но здесь, во Фриланде, всё это меня совсем не пугает.

– Стечкин, – немного повысив голос, неодобрительно сказал Морган человеку в черном. – Так себе ствол.

– Don't move! – срывающимся голосом пролаял наш невезучий преследователь. Это очень странно звучит здесь, где нет обычно ни русского языка, ни английского. Маша рукой прикрыла глаза от солнца и смотрела удрученно. Морган, хмыкнув, руки в карманы, неторопливо двинулся вперед. Остановился метрах в пяти перед БМВ.