Нет, ничего такого, но я знал, что если его усилия увенчаются успехом, то я сдохну от горя. Вот прямо на месте хлоп – лягу и помру.

Как они, спрашивается, тогда во Фриланд вернутся?

Морган дернул меня за рукав:

– Пошли.

9.

Из двора больницы, поверх низенького белоснежного парапета, открывался вид на утреннее море.

– У нас получилось? – спросил я Машу.

– Конечно, – с недоумением взглянула она на меня. – Но я устала. Нам пора возвращаться. Аптека, мы же можем отправиться прямо сейчас?

– Конечно.

– Только нам надо дождаться, пока препарат сработает, – добавила она. – Сейчас Саша скажет нам время, и пойдем. Нам ведь надо будет идти пешком?

– Верно. Вряд ли придется долго искать: я за это время уже видел гейтов… штук двадцать. Редко так бывает.

– Это прекрасно, – пробормотала Маша, и мы помолчали, глядя на море.

– Ну, и что думаете? – безразличным голосом спросил Рыжий.

– Про что? – спросил Морган.

– Про Сашу? – спросил я и улыбнулся.

– Ну да.

– Но у меня не получится его вывести, – сказал я. Морган хмыкнул.

– Можно хотя бы рассказать, – предложил Рыжий безразлично. – Он заслужил.

– Маша, что ты думаешь? – спросил я.

– Вы хотите рассказать Александру о Фриланде и попробовать провести его туда? – уточнила она. – Я не против. А что касается средства, то... впрочем, мы увидим.

Над морем поднималось розовое солнце. Вот она, Греция. Я поднял голову и вдохнул воздух, пахнущий морским ветром, виноградным соком и мраморной пылью. Двор больницы – просторный, вымощенный маленькими белыми плитками – с двух сторон огораживали каменные стены в благородно облупленной побелке, нанесенной, должно быть, еще во времена Аристотеля. По побелке вилась виноградная лоза. Во дворе стояло с десяток машин «скорой помощи», под стенами густо росли белые цветы. В ворота, фырча, въехала еще одна «скорая» и аккуратно припарковалась совсем рядом с нами. Из машины вальяжно вылез вылез толстый усатый грек-водитель и принялся с удовольствием раскуривать трубку.

– Лично мне и без тебя кажется, что мы сейчас во Фриланде, – жмурясь на солнце, сказал Баламут.

– Герман Богданович? – окликнул его негромкий голос.

В нескольких шагах позади нас мы увидели приближающегося Арчева.

...Вот тебе, Рыжий, твои прогулки по особым заведениям и посиделки в особых казино. Странно, что нас только сейчас догнали!..

Арчев приближался неторопливо, помахивал серенькой папочкой. Он почти не изменился: был такой же гладкий, с мягкой улыбочкой, невыразительный, как в ту единственную нашу встречу. Разве что немного округлился. Костюм на нем сидел так же безукоризненно, как в прошлые времена.

– Привет, – сказал я (надо было что-то говорить). – Давно не виделись.

– Давненько, – неторопливо ответил Арчев. – Три года? Добрый день, господа. Добрый день, мадам.

Он знает, кто такая Маша? – пронеслось у меня в голове. Или не знает? Откуда он может знать?

– Здравствуйте, – вежливо ответила Арчеву Маша. Рыжий замер, задрав подбородок, верхняя губа у него вздрагивала, веснушки резко выступили на лице. Он явно потерял способность соображать. Надо было как-то потянуть время.

– Вы сегодня... без ваших друзей? – спросил я. – Как-то странно. Или они снова прячутся?

– Тю, – простецки сказал Арчев, глядя на Моргана, – никто не прячется. Сегодня у меня совсем другие задачи.

Морган как будто вообще не замечал его. Он стоял рядом с Машей и с каким-то странно спокойным любопытством разглядывал замысловатую трубку во рту у толстого водителя-грека.

– И какие задачи у конторы сегодня? – спросил я. – Поприветствовать нас в дружественной стране? В стране – колыбели цивилизации?

Арчев посмотрел на меня. Да, он мало изменился, и по крайней мере одно у него точно осталось прежним.

Глаза.

Помолчав, Арчев ответил:

– Сегодня я представляю не контору. У меня теперь другой… наниматель, чему я не могу не радоваться.

– Вранье, – сказал я. – Из вашей конторы не уходят.

– Вы всё очень правильно понимаете, Дмитрий Васильевич, – Арчев кивнул. – Но иногда – крайне редко – бывают ситуации, когда наше ведомство... командирует служащего в... иную систему.

– В какую еще иную систему, что вы чушь городите, Арчев, – с отвращением сказал я. – Хватит нам голову морочить. Что вам нужно?

– И по крайней мере в одном я могу вас уверить, – неторопливо продолжал тот, не двинув бровью. – Полковник Григоренко-старший не входит в число сотрудников, задействованных в текущей разработке. Хотя для вас это скорее плохая новость. Для вас во всех отношениях было бы лучше иметь дело с полковником Григоренко, чем с моим нанимателем.

Он помолчал. Он никуда не торопился. Я подумал и не придумал ничего путного. Ни Баламут, ни Морган мне никак не помогали: первый хлопал глазами, как дурак, а второй спокойно вполголоса разговаривал с Машей. Почему Морган так спокоен?..

– Знаете, не буду делать вид, что мне жаль, – сказал я. – И у кого же вы теперь служите на побегушках?

– Мой наниматель, – неторопливо повторил Арчев, – уполномочил меня провести с вами переговоры. И я горжусь тем, что являюсь его представителем на этих переговорах. Мой наниматель... очень влиятельный человек.

Он помолчал и выделил:

– Очень влиятельный. А переговоры на этот раз очень просты и ни у вас, ни у меня не отнимут много времени. Ну что, Герман Богданович? – обратился Арчев прямо к Рыжему. – Не будем ходить вокруг да около. Безусловно, вы понимаете, что я пришел по вашу душу.

О чём вообще идёт речь?..

– О чём идет речь? – прямо спросил я.

– Ну как же о чем? Безусловно, господин Григоренко понимает, что о... некоей закладной.

– Так, значит, – сипло проговорил Рыжий и прокашлялся, – ты теперь заделался коллектором? Поздравляю со служебным ростом.

Он наконец взял себя в руки, и это было хорошо.

– Вы правы во всех отношениях, – ответил Арчев неторопливо. – Итак, боюсь, что у нас мало времени, поэтому вернемся к нашим делам, то есть к закладной, которую вы подписали 15 сентября сего года. Как вы помните, условия договора предусматривают три (три – прописью), – (Арчев научился шутить), – предупреждения.

– Закладная бессрочная, – процедил Рыжий сквозь зубы. Я смотрел на Моргана. Морган, наклонившись к Машиному уху, что-то тихонько рассказывал, улыбаясь при этом. Маша слушала внимательно. Усатый водитель «скорой» стоял рядом и курил трубку, с удовольствием глазея на прекрасную барышню. У Капитана потекла крыша? Затевать флирт в такой момент?..

– Безусловно. Так я продолжу. Я работаю на... инвестора, – Арчев немного запнулся перед этим словом, – который перекупил вашу закладную. Мне поручено передать вам первое предупреждение.

Он копался в папке. Я посмотрел на Рыжего. Рыжий совсем пришел в себя. Он стоял, прищурившись и покачиваясь с носков на пятки. Он церемонно чуть поклонился Арчеву.

– Считай, что я его получил. Только знаешь что? Можешь ответить своему хозяину, что платить я не буду. И знаешь, почему? Потому что я намерен вернуть предмет сделки. Так и передай. Я не намерен пользоваться этой вещью, и поскольку она не получила повреждений, имею право возвратить ее продавцу. Если хочет, пусть оспаривает возврат через суд.

– Надо полагать, вы думаете, что это очень остроумно, – задумчиво проговорил Арчев, взглядывая на него. – Но у моего нанимателя, – он продолжил копаться в папке, – уже сложилось ощущение, что вы в любом случае не собирались платить. Даже если бы получили желаемое. Мой наниматель сказал, цитирую: «Это совершенно обычная история при подобного рода сделках». Конец цитаты. На случай, если вы будете настроены таким образом, он просил меня озвучить вам мое личное мнение по этому вопросу.

О чём вообще речь?!

– Мое личное мнение таково. Сделка была с вашей стороны весьма, весьма опрометчивой. Моему нанимателю платят. Всегда.