– А ты прямо так уверен, что он теперь понимает человеческую речь? – недовольно спросил Баламут.

– Ну, когда ты в лисьей шкуре, то ты ведь понимаешь, – необдуманно ляпнул я. Рыжий аж взбеленился.

– А ты меня не путай с этим! Он не оборотень! Он даже не лис!

– Тихо, тихо, – примирительно заговорил Морган. – Аптека не хотел сказать ничего обидного.

– Не хотел бы – не говорил бы, – ядовито сказал Рыжий. – Был бы он лис, я бы первый предлагал поговорить. Даже обычная лиса почти всё понимает, что люди говорят…

– Дело не в том, что он собака, – сказал Капитан, задумчиво разглядывая на руках только что затянувшиеся после моего лечения следы от укусов. – А дело в том, что он сволочь большая. И Фриланд его не изменил. Что само по себе удивительно. М-да. Допустим, он сейчас пообещает вести себя прилично, и мы это как-то даже поймем. И вот какая у нас гарантия, что он обещания не нарушит?

– А ты думаешь, звери умеют врать? – спросил я, и мы немного подумали.

– Все такие гуманные, – насупленно проговорил Рыжий. – А вот он не задумывался, когда в нас палил почем зря.

– Он не в нас палил, а в машину, – неуверенно запротестовал я.

– А в Кэпа выстрелил без проблем, – сверкнул глазами Рыжий. – Там, сразу после Границы. Чуть не в упор.

Это была правда.

– Вот скажи, Кэп, – продолжал Баламут, – вот если бы ты не знал, что он был человеком – стал бы ты сейчас с ним валандаться?

Морган не ответил.

– Но мы же знаем, – сказал я, и мы снова подумали.

– Можно дождаться Нету, – предложил Морган. – Ну, или Машу. Вернется же она когда-нибудь? Спросить, что они думают. Сколотить загон, закрыть его. А пока их нет, попытаться с ним найти общий язык.

– А ты бы нашел общий язык с тем, кто тебя под замок сажает? – насмешливо спросил Рыжий у Моргана. Тот пожал плечами.

– Ну, а почему нет?

– Стойте-ка, – сказал я. – Что там происходит?

Пауза в истерическом скулеже Пса как-то слишком затянулась. И теперь мы поняли, почему. Малыш, который уже давно отлепился от ворот, зачарованно стоял от него в паре метров, и Пес стелился по земле, кивая ему. Выглядело это очень скверно.

– Малыш! – гаркнул Морган, рывком распахнув ветхое окошко летней кухни. – Ну-ка отойди от него сейчас же!

Малыш вздрогнул и обернулся. Лицо у него было страдающее, он чуть не плакал.

– Какое-то сплошное ЧП, – сказал Морган в сердцах.

– Это нельзя так оставлять, – сказал я. – Мы за ним не уследим, он полезет к собаке обязательно.

– Можно подумать, что если мы эту тварь выпустим, это для Малыша будет безопаснее, – сказал Рыжий.

– По Пограничью бродит много разных тварей, – сказал Морган. – И многие – похуже этой. Раньше это нас не смущало.

Морган долго и, по-моему, убедительно говорил с Черным Псом насчет правил поведения в Стране. Тот перестал скулить, слушал внимательно, жался к стене и иногда прикрывал глаза. Он спокойно позволил нам распутать веревки, но, оказавшись на свободе, проделал такую штуку: извернулся и прицельно быстро снова пару раз вцепился Моргану в запястье. Малыш вскрикнул, Пес отскочил и замер, глядя на нас. А мы уставились на него. Поймать его снова не было никакой возможности.

– Ах ты паршивец, – сказал Морган, задумчиво разглядывая руку. – Мелкий шкодливый фраер.

Я мог бы дать честное слово, что ЧП улыбнулся. Он прыгнул в кусты и был таков.

– Малыш, ты это видел? – позвал Морган. Малыш, зачарованно глядящий на капающую с его локтя кровь, кивнул. – Надеюсь, теперь тебе больше не надо объяснять, почему от него лучше держаться подальше?

– Давай сюда руку, – сказал я ему.

День 4.

– Надо бы его поискать, – сказал Морган с утра, когда мы обнаружили, что Малыш пропал из мастерской. – Ты ведь сможешь его найти, если захочешь?

Я подумал и понял, что смогу. Следопыт из меня нулёвый, но иногда я просто чувствую, как найти человека или место. Жаль, что в Лабиринте это не работает: было бы очень удобно.

– Кажется, он вон там. Надо идти в сторону гор. Не очень далеко.

– Ну и что мы теперь ему – няньки? – недовольно сказал Рыжий. – Ему самому надо учиться защищаться.

– Идем, – сказал Капитан. – Просто посмотрим, всё ли хорошо. А ты можешь и не ходить вовсе, никто не расстроится.

– Нет, пошли, – сказал Рыжий. – Заодно я вас кое с кем познакомлю.

Сделав это загадочное заявление, он на месте перекинулся и ускакал в лес.

– Кстати, Малыш учится гораздо быстрее, чем я в свое время, – заметил я. – Ориентируется он уже лучше меня.

Мы шли с Морганом по лесу, я ел землянику, а он ставил кроличьи западни. Он был, в принципе, не любитель такой примитивной охоты, но, с одной стороны, не хотел сидеть на шее у Неты, а с другой – был постоянно занят в мастерской. Поневоле приходилось выбирать самый быстрый способ добыть провизию: такие петлевые капканы, совсем простенькие, был способен установить даже я. Но я всегда охотился только за компанию.

– Ему и надо учиться быстрее, – проворчал Морган. – Не всем проводникам везет с родителями.

– Это мне, значит, повезло? – переспросил я, кидая в рот землянику из горсти. – Ну, я теперь буду знать, как выглядит везение.

– Ты можешь сколько угодно брюзжать, – проворчал Морган, – но все-таки твои тебя очень долго терпели. Вряд ли сержант полиции будет спокойно слушать сына, в шестнадцать лет рассказывающего про фантомные путешествия по волшебным странам.

– Малышу лучше просто остаться в Свободной Стране, – сказал я.

– Но он не останется, сам понимаешь. Но, между прочим, в случае чего – никто ведь не сможет помешать нам разыскать Малыша в Сети и напомнить о Фриланде. Далеко он еще?

– Вон видишь прогалину? – сквозь деревья просвечивал широкий луг, освещенный ярким полуденным солнцем. – Кажется, он там.

– Мы просто посмотрим, что всё хорошо, – повторил он.

– Существует степень лжи, после которой отношения невозможны, – сказал я. – Ну вот ты сам, например. Неужели ты бы простил родителям, если бы они поступили так, как мои поступили со мной?

– Я, – усмехнулся Морган. – Я никого из взрослых не интересовал до такой степени, чтобы они когда-нибудь удосужились придумать какую-нибудь ложь.

Из лесного сумрака мы вышли на ярко освещенный чуть заболоченный луг. И сразу увидели их.

Метрах в ста от нас, на противоположном краю луга, к дереву спиной прижимался Малыш. Даже с такого расстояния было видно, что он хочет и не может закричать. Перед ним, расставив лапы, стоял Черный Пес, и Малыш прижимал к груди окровавленную руку, а Пес весело скалился.

Потому что ему было очень весело.

От ярости и отвращения меня даже замутило! Но я ничего не успел сделать: Морган вдруг схватил меня за рукав.

– Погоди, – он спокойно показал глазами куда-то на край луга. – Смотри.

Я увидел. Через луг в бесшумном беге стремительно двигалось нечто: маленькое, гибкое, рыжее, сверкающее под солнцем, как целеустремленный язык огня в траве. Пес был так занят, что заметил Баламута только в самый последний момент.

Лис был ниже его раза в полтора и раза в два раза ýже в кости; но я сразу понял, что Морган был прав. Лис победил в первую же секунду.

Лис упал на черный загривок, как маленькая рыжая молния, и принялся драть. Пес, зарычав, перевернулся было на спину, но, придавленный его весом, лис и не подумал выпустить его холку; он трепал и драл пса задними лапами так, что черные ошметки хлопьями сыпались в разные стороны. Вот это и называется – полетели клочки по закоулочкам, подумалось мне.

– Идем-ка, – сказал Морган.

Пока мы торопливо пробирались по краю топкого луга, рычание Пса, грозное, гордое и какое-то обиженное, вдруг перешло в тонкий скулеж. Теперь мы были уже довольно близко и видели их очень хорошо. Они катались по траве, а лис, не останавливаясь, драл и трепал, мертвой хваткой вцепившись в черный загривок. Зрелище было ужасное: как будто безумный маленький рыжий мотор наматывает на себя черную мохнатую ветошь, и во все стороны летят красные брызги. Малыш наконец очнулся. Неуклюже повернулся, потопал к нам, налетел на меня. Я подхватил его на руки, он облапил меня, уткнулся мордочкой в плечо и с облегчением заревел.