– Но иногда очень полезно, – сказал Рыжий. – Ладно, я пошел. У меня дела.

День 2.

Нета вернулась утром, и нас ожидал сюрприз: оказалось, что они с Малышом знакомы. Морган занимался во дворе сортировкой деталей фриландских автомобилей, а Малыш увлеченно ходил за ним следом; когда во двор вплыл со стрекотанием летающий скутер, Малыш встрепенулся и радостно завопил:

– Нета! Ты здесь! А я тебя ищу! Смотви, сколько я насобивал!

Нета посадила машину и сняла защитные очки.

– Много насобирал? Показывай.

На широкую плоскость рабочего стола в мастерской Малыш, сияя, поставил небольшую плоскую коробочку и аккуратненько снял крышку. Нета уважительно присвистнула.

На мой взгляд, в коробочке не было ничего особенно примечательного. Там просто ползали несколько изумрудно-зеленых жуков. Довольно красивых. Видимо, это была их с Малышом игра.

– Еще пять? – спросила Нета.

– Пять! – сияя, объявил Малыш.

– Молоток, – уважительно проговорила Нета, разглядывая жуков. – И когда только успел… Смотрите, во дает, да? – обратилась она к нам с Морганом, и мы вежливо промолчали. Мастеру все-таки не следовало бы тратить время на детские игры. – Ну, так что? Оставишь у меня пока? – спросила она у Малыша.

– Ага, – энергично кивнул он. – А то больше не влезет…

– И еще им нельзя долго сидеть без воздуха, – осторожно прибавил Морган, решивший, видно, вдруг стать зоозащитником.

Почему-то его слова вызвали у Неты и Малыша изумление. Они оба уставились на него, а потом Малыш искренне захохотал.

– Он думает, что они… – хохоча щербатым ртом, проговорил он. – Что они…

Нета улыбнулась.

– Мы же им не объяснили, – сказала она.

– Мама дорогая, – сказал Морган. – Неужели это тлёги?

– Тлёгитм, – отчетливо поправила Нета. И посмотрела на него строго.

Это непроизносимое название носит одно из самых удивительных явлений в Стране. Это устройства, изготавливаемые Малым Народом и практически ничем не отличающиеся от живых существ: насекомых, птиц, зверей. Чаще всего это всякие диковинные гибриды, как будто крохи берут разные части настоящих животных и комбинируют их между собой, как хотят. Эти существа бегают, видят, слышат, спят. У каждого есть свой характер, они грустят, радуются, привязываются к хозяевам, иногда даже ссорятся друг с другом. В их изготовлении используется какая-то технология «отобразительной сверхвероятности». Когда крохи имели охоту что-то объяснять, они объясняли эту технологию так: «В шрёдингеровом пространстве программа избирает сверхвероятное событие. Это дает ей возможность отобразить это событие в пространстве актуальной вероятности». С твоего разрешения, мой адресат, я больше не буду цитировать слова Малого Народа.

– Глядите, – сказала Нета.

Она взяла из коробки одного жука, повернула брюшком кверху и вдруг ловко сняла с этого брюшка панцирь. Под снятой крышкой передвигался и жил очень сложный и очень маленький механический организм, похожий на микроскопические механические часы.

– Вон, – сказал Малыш, сопя над жуком. – Видишь светится?

В центре механического брюшка зеленела светящаяся точка. Нета бесстрашно поддела ее ногтем, вытащила и показала: это была как будто микроскопическая кнопка со светящейся шляпкой.

– Сердечник, – сказала Нета.

Жук в ее пальцах замер, как будто умер. Но он не умер, а просто стал тем, чем были все тлёги без сердечника: красивой, изящной, с изумительной тонкостью выточенной из неведомого материала игрушкой. Нета ловко вставил кнопку обратно, и жук снова ожил и задвигал лапками.

Но Малый Народ всегда изготавливает тлёгов под какие-то свои определенные цели; обычно этим существам ведется строжайший учет. Я даже представить себе не мог, что тлёга можно поймать в лесу.

– На самом деле таких тут довольно много, – сказала Нета и выпустила жука в коробочку, где он мгновенно затерялся среди своих близнецов. – Никто не знает, почему именно этих тлёгитм Малый Народ просто выпускает бегать. Возможно, для них это такое развлечение.

– Ни хрена себе… простите… развлечение… – пробормотал Морган.

– А зачем они вам? – спросил я.

– Мастера не умеют делать тлёгитм. Но мы научились использовать сердечники этих существ, чтобы создавать… что-то похожее. Обычно мы этим не занимаемся, но иногда…

– Я очень хочу собаку, – сказал Малыш и взглянул на нас с Морганом исподлобья.

– Я пообещала Малышу, что сделаю ему собаку, – сказала Нета. – Если у меня будет достаточное количество сердечников.

– Настоящую собаку, – проговорил Малыш.

– Настолько настоящую, насколько это возможно, – подтвердила Нета. – Малыш занимается поиском тлёгитм, и вместе с этими у нас теперь их двенадцать штук.

– Почти месяц уже ищу, – грустно вставил Малыш.

– А сколько нужно насобирать всего? – спросил Морган.

– Примерно пару тысяч, – ответила Нета. – Ладно, Малыш, пойдем их выпустим к остальным. И мне надо работать.

Нета была занята тем, что строила второй скутер – реплику ее летучей машинки. «Зачем? – переспросила она в ответ на наш вопрос. – А пригодится. Ну... вот у вас в Сети как делают? В кинематографе, например. Если герой ездит на мотоцикле, то покупают несколько одинаковых мотоциклов. Вдруг с одним что-то случится!»

Морган взялся ей помогать, а я больше сидел на солнышке; мне ничего не хотелось делать и никуда не хотелось идти. Малыш исчез из мастерской, Рыжего тоже было не видать. Нета то и дело пускалась в длинные объяснения в ответ на вопросы Моргана, но я не вникал: дремал, рассматривал Нету и слушал их голоса. Мне нравилась внешность Неты и ее голос: звонкий, но всегда какой-то очень твердый и холодный. Она говорила, как будто диктовала студентам лекцию – причем по непостижимой причине это не мешало ее голосу быть очень приятным. Вот на что он больше всего был похож: на звяканье льдинок в стакане с водой. На лекциях у Неты, пожалуй, были бы аншлаги, даже если бы она непрерывно несла какую-нибудь галиматью. Но любви к галиматье не водится, слава Богу, ни за одним мастером.

Только один раз за этот длинный, теплый, пыльный пустой и звонкий день я вступил в их разговор: когда речь зашла о Малыше. Нета объяснила, что родители не разрешают Малышу завести собаку в Лабиринте, но она не видит причин, почему бы ему нельзя это было во Фриланде.

– Разве не проще привести собаку из Лабиринта? – спросил ее Морган. – Ты, может быть, не знаешь, но там очень много собак, которые нуждаются в хозяине.

– А ты пробовал когда-нибудь сюда привести какое-нибудь живое существо из Лабиринта? – спросила его Нета.

– Я ведь не проводник. Аптека! – окликнул он меня. – А ты пробовал?..

– Однажды в детстве, – подумав, вспомнил я. – Я тогда убегал из Лабиринта поминутно. И сразу возвращался. У нас была кошка, и я однажды попытался пройти через гейт с кошкой на руках. Она расцарапала меня и сбежала.

Нета кивнула.

– Животные очень чувствуют Границу. И почему-то всегда стараются держаться от нее подальше. Исключения есть, но они редки.

– Двенадцать экземпляров за месяц, – проговорил Морган, взглядывая на Нету. – И что же, Малыш несколько лет только и будет делать, что ходить по зарослям и искать этих существ?

– У меня и в мыслях нет заставлять его заниматься этим несколько лет, – удивленно ответила она. – Скоро у меня будет оказия навестить какую-нибудь фабрику, и я попрошу у крох недостающее количество сердечников. Но только если увижу, что мальчик упорно и последовательно трудится.

– Да, – сказал я. – Начинающему проводнику лучше заниматься каким-нибудь делом, а не просто болтаться по Стране без цели. Это повышает его шансы на то, что в Лабиринте наша Страна в определенный момент не выветрится у него из памяти.

Нета задумчиво глянула на меня.

– Я рассуждала примерно так же. Но спасибо. Это ценно, когда твои домыслы подтверждает настоящий проводник.

Вечером явился Рыжий, проглотил ужин и завалился спать.