— Я до последнего надеялся, что обойдется, если честно, — Переверзев расстроен слишком явно.

Девушка не может допустить подобных упаднических мыслей. Возмущается, вкладывая в свои слова все чувства:

— Мы будем стараться, пока не сделаем футбольную команду! Обещаю, и года не пройдет, как у нас родится малыш. Даже если мне придется на сотню, нет, тысячу операций лечь. Пусть хоть без кишок оставят и литры крови выпьют, у нас появится ребенок. Клянусь! — Настя так эмоционально толкает речь, что редкие прохожие на них начинают оглядываться. Она переходит на шепот. — Я не позволю су-ке мачехе достать меня с того света. Вот уж ни за что.

Сердце Анатолия вновь заходится от нежности к жене. То, как она самоотверженно говорит о своих мечтах и желаниях, не может не растрогать.

И ведь он не требовал, не просил, просто хотел. «А ведь Настенька еще ребенок по сути. Да, ей многое пришлось пережить, но от этого лет-то не прибавилось. Едва-едва исполнилось девятнадцать», — думает он, вспомнив о том, как тяжело было изначально его любимой. Она ведь и верить-то в хорошее не хотела, а слово «любовь» ненавидела, как самую опасную болезнь.

— Я знаю, милая. Я знаю, как сильно ты этого хочешь, — обнимает Настю крепко, заключая в тюрьму своих рук, — давай не будем волноваться раньше времени? Просто сделаем все, что от нас зависит.

— А если и после этого не получится?

Теперь откровенно расстроенной выглядит уже Порезова.

— Суррогатное материнство, усыновление. Вариантов много. Мы выберем тот, что подойдет нам. И я никогда не скажу, что ты в чем-то виновата. Поэтому успокойся, — мужчина говорит правду, отрывая ее от самого своего сердца. — У нас будут дети, не важно, каким способом.

И после этого начинаются бесконечные дни очередной боли для Анастасии. Вначале у нее пробирку за пробиркой берут кровь из вены, после искалывают пальцы. Мазки из всех возможных мест, на ковид — это выматывает само по себе, а уж когда Порезовой приходится пить таблетки и колоть себе уколы, ей кажется, что это вот-вот сломает. Очень уж они больнючие.

Когда Анатолий в очередной раз протирает ей з-ад ватным диском, смоченным водкой, она лишь ойкает от прохлады. А потом, чувствуя укол, зажмуривается, потому что к мимолетней боли так и не привыкла.

— Прости, — извиняется Переверзев.

Девушка зажмуривается.

— Это просто инъекция. Мелочь по сути.

Анастасия готова рассмеяться над таким явным чужим страхом. Для нее подобная процедура стала естественной. И боль даже не ощущается. Наверно, именно потому, что в эти секунды краткого укола девушка думает о возможном будущем: с мужем, детьми (или хотя бы одним ребенком), с собакой в домике где-нибудь на берегу озера. Тишина и умиротворение, которого ей хочется, не смотря на юный возраст.

— Сколько еще? — уточняет мужчина.

— Двадцать четыре, — Настя мысленно пересчитывает количество ампул, которые надо будет израсходовать. — У меня такими темпами скоро живого места на яго-дицах не останется.

Чтобы хоть как-то поддержать её, Анатолий склоняется над нежной кожей и целует, запечатлевая всю свою жалость. Девушка довольно хихикает, словно получила самый желанный подарок, а затем, положив ладонь на щетинистую щеку, припадает к мужским губам, втягивая в другую, более серьезную и страстную ласку.

— Что же ты творишь, малыш? Нам ведь нельзя! — Анатолий пытается оторваться от такой сладкой молодой жены, но сделать это не так просто, ведь из-за вынужденного воздержания у него у самого все горит внутри, чл-ен стоит при малейшем намеке на се-кс. — У тебя только чистка была, а на следующей неделе предстоит операция. Прошу те, нет, умоляю, не дразни!

Отчаяние в его голосе нравится Порезовой. «Не одной же мне мучиться», — рассуждает она, кладя руку на пах Анатолия. Он стонет.

— Ну хватит, Насть, хватит. Иначе я и правда не знаю, чем всё кончится. Будь благоразумна.

Она выдыхает недовольно, даже порыкивает от неудовлетворенности. Оказывается, очень тяжело себя сдерживать именно тогда, когда близости хочется больше всего. Будь у нее шанс, Анастасия все бы на этом свете променяла на пять минуточек быстренького се-кса. В любой позе и любого вида: хоть ан-ал, хоть о-рал, хоть старый-добрый ваг-инальный. Но и ребенка она хочет, а гинекологи (все, каких посетила пара) твердили одно и то же: «Дайте организму передохнуть, окрепнуть. Понимаю, вы молода, гормоны так и прут, но вы же хотите ребенка, так? Вот и потерпите пару месяцев. И никаких возражений!». Пришлось смириться.

Теперь даже спать Анатолий с Анастасией ложатся чинно в пижамах, словно пожилые супруги, прожившие вместе десятки лет.

— Я тебе еще припомню это, — шипит девушка каждый раз, заворачиваясь в одеяло, словно в кокон.

Но засыпая, она всегда улыбается — Переверзеву ведь ничуть не лучше. Они в этом мучении равны.

Анатолию совершенно не нравится видеть разочарование на лице возлюбленной жены каждый раз, когда она смотрит на отрицательный тест на беременность. То, как она расстраивается, болью отдается в его сердце. Если бы только мужчина знал заранее, с какими мучениями им придется столкнуться, решив родить ребенка, он бы не заговорил об этом, даже не подумал бы.

Он срочно решает, что им, как молодой семье, срочно надо взбодриться. Стряхнуть с себя тоску и депрессию, повеселиться так, чтобы на время забыть о неприятностях.

— У нас ведь так и не было медового месяца, — говорит Переверзев в один из вечеров, устроившись на диване с девушкой. Она лежит, расположив голову на его коленях, и философ наслаждается моментом, запустив пальцы в её длинные шелковистые волосы.

— Так не до того было, — удивленно поворачивается Настя к нему, прервав незамысловатую ласку, — ты же знаешь, у нас то по-нос, то золотуха. Ни одного спокойного дня. Вот и после церемонии с празднованием мы то Машку пристраивали, то сами переезжали.

Про Марию можно рассказывать бесконечно. После свадьбы Насти и Анатолия ей пришлось съехать из их квартиры. И не потому, что те попросили, а из-за того, что сама не смогла терпеть бесконечные потра-хушки молодоженов. В итоге не без помощи Переверзева внесла задаток за однушку на окраине и, собрав немногочисленные вещи, благополучно убыла.

А вот про собственный переезд Переверзевым не очень нравится вспоминать. Как только они решили, что хотят ребенка, стало понятно, что в старой-доброй квартире Анатолия им с пополнением будет тесновато, если появится малыш. Пришлось экстренно искать квартиру побольше. Но, просмотрев множество вариантов, пришли к выводу, что дом будет куда лучше. И для себя места для отдыха и работы обустроят, и для ребенка будет много пространства. Плюс Насте очень хотелось свой сад, там, когда будет хорошая погода, они смогут жарить мясо, наслаждаться солнцем и общением друг с другом.

Дом выбрали в Подмосковье: не слишком далеко от города, но и не слишком близко, так, чтобы всё было в шаговой доступности. Одно дело дом купить, совсем другое — обустроить. Новоявленная Переверзева решила не мучиться и с разрешения и полного одобрения мужа наняла дизайнера и бригаду ремонтников. Те возились по меркам девушки непозволительно долго, целых три недели, но в срок успели.

— До учебы осталось всего ничего, так давай все-таки я свожу тебя куда-нибудь в спокойное место? — мужчина настаивает. — Нас многое ждет, так почему бы не насладиться хорошей погодой и друг другом?

— Но не на море, пожалуйста, — ухмыляется Анастасия, вспомнив, чем в прошлый раз закончился яхтинг. Другого такого отдыха она точно не желает. — Вот в горы я бы с удовольствием отправилась. Или к озеру какому. Чтобы людей вокруг не было, только мы с тобой да природа на много километров. Это было бы здорово.

— Всё, что пожелаешь, малыш. Главное, чтобы ты была довольна. Что там врач сказал? Только положительные эмоции.