— Вы не видели здесь девушку-брюнетку с шрамом на голове? — спрашивает он у миловидной кассирши, раздающей заказы посетителям.

— Кажется, была такая. Забежала сюда в ужасе и взяла капучино. Руки еще у нее тряслись, будто чего-то боялась, — задумчиво отвечает работница, — Пила минут пятнадцать напиток, потом пропала в стороне туалета.

— Спасибо, — коротко бросает он ей, сразу же направляясь туда, куда девушка указала.

Может, это и не принято — заходить в женскую уборную, но иного выхода Переверзев не видит. Оказывается, поступает он правильно, потому что из самой дальней кабинки раздаются такие знакомые жалостливые всхлипы. Мужчина доходит до дверцы, стучит коротко в нее. Настя не отвечает. Тогда он зовет:

— Я знаю, что ты там. Ответь мне, пока я не выломал дверь. Знаешь же, что это не пустая угроза.

Только после этого девушка шевелится и делает то, о чем ее попросили. Выглядит она так себе: волосы растрепались, а глаза покраснели от слез. Настя утыкается лицом в грудь Анатолия, ища защиты. И продолжает плакать, моча соленой влагой чужую футболку. Теперь ей чуть легче, потому что она знает — никто ее в обиду не даст.

Чуть позже, уже сидя в машине и почти успокоившись, Анастасия икает. Приходится Переверзеву вернуться в «Старбакс», чтобы купить ей воды.

— Держи, — протягивает бутылку, скрутив с нее крышку, — и начинай рассказывать, что случилось. Это ведь впервые ты решила мне позвонить экстренно, до этого даже смс-ки не писала.

— Ответ очевиден: Бальзак. Он подкараулил меня около универа, схватил и потащил за собой.

— Что он хотел?

— Хр-ен его знает. Но явно не мило поболтать. Посмотри, — Настя показывает на руку, на коже которой уже наливается синяк. — Больно.

— Я у-бью этого урода, — с ненавистью произносит Переверзев и тут же порывается выйти из машины, словно готов искать обидчика, бегая по округе.

— Притормози, великий мститель. Все в принципе нормально. Не надо из-за одного ненормального так нервничать. Я тебя вызвонила только потому, что слегка испугалась, — Порезова успокаивает его, не желая, чтобы мужчина очутился в полиции. А такое весьма вероятно, если он выйдет из себя. — Сейчас все хорошо. Прости меня.

На этом дискуссия заканчивается, так толком и не начавшись. Анатолий решает, что раз Настя ему доверяет, то и он ей должен.

Домой сразу они не едут, предпочтя расслабиться в ресторане, который находится недалеко от квартиры Переверзева. Окончательно придя в себя, Анастасия чувствует дикий голод, чего с ней уже давно не случалось. Она с удовольствием уплетает за обе щеки все, что ей заказывает мужчина: и жирный говяжий стейк с кровью, весом, наверно, под половину килограмма, и пиццу с пеперонни, обжигающую язык остротой, и огромный кусок наполеона на десерт, а затем еще и запивает ведь этот гастрономический оргазм литром колы с сахаром.

Сыто отваливается от стола, расстегивая верхнюю пуговицу на джинсах. Такой объевшейся девушка себя, возможно, еще никогда не чувствовала. Замечает внимательный взгляд Толи на себе и на всякий случай уточняет, все ли с ней в порядке, может, испачкалась кремом и не вытерла лицо после этого?

— Нет. Я кое о чем просто задумался. В голову пришла интересная мысль, — отвечает он с хитрецой. Но тебе пока не скажу.

"Любит он дразниться. Но эта черта в нем мне тоже нравится", — предпочитает не мучиться раздумьями Настя. А после приступает к очередному кулинарному шедевру местного шеф-повара.

Можно сколько угодно думать о том, что твоя жизнь не изменится, но на деле ничего от человека не зависит. Это можно назвать роком или судьбой, но, кажется, все будущее каждого распланирована на этой земле еще до его рождения кем-то свыше. Так считает и Анастасия, поэтому не очень-то сильно удивляется, получая чем-то тяжелым по голове, когда возвращается из университета домой. Последняя мысль, которая успевает промелькнуть у нее в голове, это: "Кто бы это ни был, выжидал долго, ведь Анатолий несколько недель сопровождал меня от двери до двери". А дальше наступает тьма.

В себя приходит не сразу, вначале какое-то время плавает в своих воспоминаниях с отцом. Перед глазами у девушки так и стоит закрытый гроб с его телом, которое после автокатастрофы пришлось буквально соскребать с асфальта. Настя тогда была еще слишком маленькой, чтобы понимать, насколько сильно жизнь ее изменится, но теперь она видит — бывают вещи и похуже потери родителя.

Когда же Порезова все-таки может более или менее связно мыслить, она осознает, что выдавать себя не стоит. Держит глаза закрытыми, прислушиваясь к каждому звуку в помещении, пропахшем плесенью и крысами. А еще здесь холодно: Настя ощущает, что все тело продрогло. Руки и ноги у нее связаны, причем крепко, уже успели затечь, получается, что валяется она тут несколько часов. Какие-то уроды бросили ее прямо на пол, не позаботившись о малейшем намеке на удобство. "Это значит, что в живых оставлять меня не планируют", — страх, который успел отпустить Анастасию после Бальзака, вновь возвращается. — "Так, Порезова. Успокойся и думай. Я знаю, что есть только один человек на всем белом свете, которому не терпится со мной разделаться. Конечно же Светлана, су-ка такая. И похитила меня тоже наверняка она. Н-да, это будет похуже, чем попасть в шторм. Там стихия, сильная и непредсказуемая, никого не жалеющая, а тут человек с ненормальной психикой. Ее злоба никуда не делась, и все по такой банальной причине — деньги".

Насте хочется понять, где она и попросить о помощи. Но руки кто-то скрутил так профессионально, что даже до кармана не может дотянуться, в котором обычно хранит сотовый, когда он ей не нужен. "Ладно, посмотрим, как будут развиваться события", — решает Анастасия, изображая из себя спящую.

Она считает вначале секунды, затем минуты и часы, но никто не спешит к ней. И лишь когда окончательно устает, слышит цокот каблучков женских туфель — его ни с чем не спутаешь. А потом на Порезову выливают ледяную воду.

— Проснись и пой, дочурка.

Это действительно Светлана. Голос ее именно такой злобный, каким всегда был, когда она обращалась к своей падчерице. Он так и сочится ядом, не оставляя никаких сомнений в мотивах, которые руководят женщиной. Только вот Настя не может понять, как и много лет назад, чем она так ей не угодила. Неужели деньги в этом мире имеют такую власть, что толкают людей на подобные низости?

Изображать обморок больше не получится, поэтому девушка открывает глаза. Ей не очень хочется видеть мачеху, но другого выхода нет — мало ли что та может придумать помимо воды. Но заговорить студентка все равно не решается, потому что язык ей еще дорог.

— Какая покладистая. И не скажешь, что та еще тварь, — ухмыляется Порезова-старшая.

Теперь Настя просто не может промолчать. Хватит. И так слишком долго терпела чужие издевательства, возвращаясь в собственный дом, дом своих отца и матери.

— Тварь здесь только ты. Едва отец оказался в могиле — твой муж, между прочим — как ты забыла о нем. На могиле ни разу не была, цветы не положила! — эта ярость зреет в Анастасии уже давно, пожирая ее изнутри, не давая радоваться жизни, постоянно напоминая о том, как одиного ее ме-р-твому отцу. — И как ты его отблагодарила за все, что он сделал ради твоего счастья?

— Слушай, деточка, прежде, чем меня в чем-то обвинять, не думаешь, что информацию надо хотя бы узнать? Ты совершенно не в курсе, что за человек он был, поэтому права не имеешь меня в несуществующие грехи носом тыкать.

— И что же он такого сделал, чтобы его жена возненавидела маленького ребенка? — Настя все еще не верит в то, что ее отец способен на что-то ужасное.

— Не твое дело. Смотрела бы лучше за собой. Порезов, небось, в гробу переворачивается, когда видит, как его любимица совершает всякую дичь. Спит с мужиками, а теперь вообще связалась с тем, кто намного старше. Но все это просто разглагольствования, которые не имеют смысла. Ты здесь не для того, чтобы я душу изливала.