Но Анатолий уверенно кивает. Тогда она продолжает.

— Мы так и не занимались с тобой сексом. А ведь ты наверняка хочешь, — исподлобья смотрит на него, тихо говоря это. У неё уже давно зудит, поэтому молчать больше не может. — Может, пора бы нам это сделать?

— Говоришь об этом так, будто это сходить поесть: раз-два и готово. А как же настроение? — Со смешком интересуется Переверзев. — Атмосфера там, нужные чувства?

— Если я хорошо себя помню, то никогда этим не интересовалась. Наверняка и с тобой мы познакомились где-нибудь в клубе, когда я искала себя очередного партнёра на ночь. И вот только попробуй это отрицать, — не смотря на усталость, девушка хохочет, потому что по выражению лица собеседника становится понятно — она права.

— Это конечно здорово, что ты о подобном спрашиваешь, но тебе не кажется кое-что сейчас более важным? Посмотри направо, но по-моему, за нами следят, — мужчина легонько кивает, указав верное направление. — Заметил это ещё несколько минут назад, но только сейчас придал значение.

— И кому же мы так сильно нужны?

— Очевидно, что Светлане.

Больше никто не приходит на ум Переверзеву, ведь обычно он никому не переходит дорогу настолько сильно, чтобы за его личной жизнью установили слежку. «Получается, она решила жать до конца. Как же глупо, я ведь всегда считал свою сестру умной женщиной, оказывается, ошибся», — теперь ему даже стыдно за сестру, которая так глупо себя ведёт лишь ради денег. Похоже, меркантельности её нет предела.

— Попробуй его отвлечь, а я подберусь со стороны. Надо бы задать парочку вопросов этому любопытному негодяю, — просит Анатолий Настю, и та сразу же понимает, чего он от неё хочет.

Завалившись на спину, она начинает стонать, будто от боли. Делает это так натурально, что люди вокруг взволнованно оглядываются, пытаясь определить, откуда идёт звук. Она трясётся, изображая судороги, ради пущего эффекта даже пускает пену из рта, будто это эпилептический припадок. Переверзев исчезает со скамьи, словно его сдувает ветром, и сразу спешит в ту сторону, откуда заметил любопытного детектива.

Пока Насте пытаются помочь прохожие, он оказывается сзади от мужчины. Тот даже выглядит подозрительно: чёрный длинный плащ, широкополая шляпа, затемнённые очки на лице. Наверно, именно так выглядят шпионы в голливудских старых фильмах — просто смешно. Неужели нельзя придумать маскировку получше?

— Ну и кто это у нас здесь? — Встав над свалившимся на землю от испуга человеком, спрашивает Анатолий. Бьет его ногой в живот, даже не думая жалеть. — Советую тебе говорить правду и не лебезить, иначе разговор получится очень коротким.

Тот натурально так хнычет, словно малыш, который упал и разбил коленку. Философу становится банально смешно, такой реакции он не ожидал.

— Говори, — повторяет свои слова Переверзев вновь, потому что ему кажется, что преследователь их не услышал. — Кто тебя послал?

— Светлана. Светлана Порезова. Она заплатила мне за то, чтобы я выяснил, когда и где ты бываешь со своей девкой, — наконец-то отвечает незнакомец, а затем просит, — отпусти меня пожалуйста, мне больно.

— Передай ей, что больше я терпеть не буду. Если ещё раз замечу хоть одного не того человека рядом, я сделаю так, чтобы она очень об этом пожалела. А теперь уходи.

Тот улепетывает на четвереньках, и Анатолий, не сумев сдержаться, дает ему под зад пинка. Это приносит ему небывалое удовольствие.

— Ты готова? — спрашивает Анатолий у Насти в который уже раз. — Точно готова?

Этот вопрос она слышит по пять раз на дню, и девушке уже слегка поднадоело. Однако, Анастасия отлично понимает, почему её мужчина испытывает беспокойство. Раньше бы для неё это ничего не значило, а теперь она лишь мило улыбается, вновь отвечая:

— Конечно я готова. Не без страха, но сделать это когда-то же нужно? — Не утверждает, но спрашивает. — Мы проделали с тобой огромную работу, так почему бы не продемонстрировать её другим?

Речь идёт о том, чтобы ей вернуться в университет. После того, как ноги начали шевелиться, прошло уже более четырёх месяцев, за которые Порезова очень много работала, вернув подвижность всему телу. Было больно, было неприятно, было просто до ужаса трудно, поэтому теперь, когда Настя не напоминает лежащую на кровати куклу, ей отчаянно хочется показать всему миру то, чего они добились с Анатолием. Да, многие шрамы все ещё не сошли и вряд ли когда-нибудь уйдут с лица и рук, а уж тот, что остался от черепно-мозговой травмы, и вовсе зияет облысевшем участком, но девушка решила, что жалеть себя больше не имеет права, ей нужно просто эту часть своей жизни отрезать, будто её не было, словно она всегда такой была — слабой и больной.

Попросив ещё несколько недель назад у Переверзева разрешение на то, что она задумала, оставшиеся время готовилась к парам. Пусть и были онлайн-занятия, Анастасии кажется, что она многое упустила из программы: что немудрено после стольких месяцев отсутствия на парах.

Мужчина много сомневался, думая, стоит ли его возлюбленной это делать. Затем он вспомнил слова Танка о том, что запереть её дома будет неправильно, всё-таки она живая и у неё есть свои мечты, ещё совсем молоденькая, поэтому многого может добиться. «А если кто станет её дразнить, я найду на них управу», — восхищается он силой духа Насти, подготавливая документы на возвращение на нужную форму обучения в университет. Затем, пересчитав бумаги, складывает их в папку и передает её девушке.

— А вдруг ты о чем-нибудь забыла? — Вновь спрашивает Анатолий, перечисляя мысленно всё, что ей надо было взять. Не просто одежду и письменные принадлежности, но и кучу лекарств, которые девушке необходимо принимать по часам. — Плюс не забывай, что домой вернуться тебе нужно в определённый час, на прием массажиста.

Порезова закатывает глаза от бессилия. Сколько бы она не говорила мужчине, что морально уже подготовилась ко всему, что только может быть, как он придумывает новую проблему. Вот и теперь, похоже, забыл, что она носит с собой таблетницу, где сложены все таблетки, а для возвращения домой поставила специальный таймер — он прозвенит в нужный момент и не даст ей опоздать.

Вместо ответа Анастасия обнимает через чересчур нервного Переверзева.

— Успокойся. Все будет хорошо. Я ведь пробуду там всего несколько часов. В случае чего конечно же позвоню тебе, а так планирую домой вернуться уже до двух дня, — ласково поглаживает она его по спине, продолжая успокаивать. — А если кто меня решит обидеть, ты же знаешь, что я не позволю этого сделать. Это раньше была слабой и молчаливой, считала, что это нормально, что кто-то меня за что-то задевает, но теперь этого не будет. Слишком долго я шла к тому, чтобы вновь стать хотя бы отчасти тем человеком, что раньше. Не собираюсь морально себя уничтожать, вновь возвращаясь к своему прошлому поведению.

На автобусе Анатолий не позволяет ей ехать, вместо этого подвозит сам, несмотря на то, что могут возникнуть странные слухи, ведь пока мужчина ещё не уволился из университета, продолжая числиться штатным преподавателем философии. Но это вопрос времени, так как на собственных занятиях он не появлялся уже несколько недель, готовя почву к тому, чтобы принести заявление об увольнении — так будет проще, декан не сможет найти отмазки, чтобы его заставить отстаться.

Он бы и до дверей довёл девушку, но та начинает возмущаться, мол, она не какой-нибудь инвалид, и ничего с ней не случится, если она пару пролётов по лестнице сама преодолеет. Причём делает она это так злобно, что мужчина предпочитает ретироваться, пока она не вошла в истеричное состояние — нужно позаботиться о том, чтобы этот день, первый после долгого перерыва, стал для неё тихим и спокойным, особенным.

После Анатолия возвращается домой и, несмотря на обещание самому себе, глаз не сводит с часов, отсчитывая секунды, минуты и часы.