У одной девчонки с короткими хвостиками на макушке я заметила яркий свет, но не в ней самой...

— Стая пускай на улице подождет, — сказала я.

— У меня нет от них секретов, — самоуверенно ухмыльнулся Кол.

— То есть я могу развеять миф, что дололы не болеют венерическими? Вы же ко мне в лавку пришли за лекарствами, а не просто покрасоваться сыпью.

Вот сейчас его стая напомнила обычных подростков, которые боялись прививок. Учитывая, какой образ жизни они вели, каждый из них подумал на себя, а позориться никому не хотелось.

Самоуверенная улыбка с лица вожака сползла, и он жестом приказал всем выйти.

— Не нарывайся на грубость, Борзая, — недовольно проворчал он. — Не подрывай мой авторитет в стае.

Я погладила под прилавком оторванные доклы, которые очистила и сохранила. Они служили мне напоминанием, что дололы только на вид милые.

— Девчонка с хвостиками беременна от тебя, — сказал я.

— И что с того? — самодовольно ухмыльнулся Кол. — От меня еще три брюхатые. Семья одобряет чистокровных.

— Её ребёнок светлый.

Такого сильного испуга я еще никогда не видела на его лице. На досуге я немного изучила особенности их расы. Светлых дололов у них называли лунным светом. Они являлись результатом духовной связи, которая у дололов под запретом. И самая большая дичь, что за рождение даже одного светлого могли истребить все семейство, не то, что уличную стаю попрошаек.

— Борзая, это не смешная шутка, — наконец, вернулся голос к Колу.

— Не веришь мне, спроси у Лапули. Думаю, он тоже увидит, что и я. Жен-то может у тебя и много, но душу греет одна.

И поставила перед ним баночку. В ней находилось такое сильное зелье, что даже плод долола вытравит. В принципе, именно за этим ко мне и приходили жертвы дололов. Меня настигла своеобразная месть Виены. Со всех миров ко мне стекались рыдающие женщины за лекарством, которое могло предотвратить их превращение в каралью, а заодно вытравить не рожденного долола, который и являлся причиной превращения женщины в каралью. Я бы хотела, чтобы этой штуки у меня в лавке не было, но клан смерти думал иначе. Виена мне наглядно продемонстрировала, почему дололов даже проститутки не обслуживали.

Надо ли говорить, что Даша этим зельем себе всю репродуктивную систему сожгла? Она же не предохранялась с дололами, думая, что лисы не беременеют от них. Еще как беременеют. Не знаю, как это работало, но у дололов рождались только дололы.

Кол уставился на бутылочку с таким гневом, словно зелье являлось его личным врагом. Никто из уличных не являлась желанным ребенком. Большинство из них — дети каралий, выброшенные на улицу за ненадобностью их отцами.

— И ты это здесь продаешь? — спросил долол зло.

— Клан настоял после одного неприятного инцидента.

Я достала оторванные доклы и положила перед ним.

— Выкинуть рука не поднялась. Не знаю, как у вас хоронят мертвых, но посчитала, что лучше отдать.

— Хорошо если закапывают, а не оставляют гнить, — даже не притронулся к доклам Кол, но бутылочку взял. — Когда-то и моя мать пила это, да только я все равно родился. Поздно спохватилась. Ей потом ваши «добренькие» вероны башку свернули, когда папаша с заказом промахнулся.

— Выбор за тобой, — пожала плечами я. — Хочешь? Падай дальше, я тебе еще смачного пинка дам для ускорения. На этом у меня всё, говори, какие нужны еще лекарства и можешь уходить.

— Я не могу его купить и оставить стаю без лекарств. Что за услугу ты хочешь за него?

— Отдам бесплатно.

— С чего такая доброта?

— Расплачиваюсь за грехи, — я ткнула пальцем в докл. — И если говорить честно, Кол, я бы предпочла, чтобы вы все свалили из паучьего города под крыло к добреньким веронам. Мне надоело смотреть, как у меня тут рыдают изнасилованные женщины.

— Ты считаешь, что мы просто можем взять и свалить? — насмешливо уточнил он. — Семья прислала и только семья может отозвать. Кто-кто, а ты должна нас понимать, ты в рабстве клана, как и мы у семьи.

— Мне бежать некуда, да и незачем, а вы все сбежать можете.

— Что, верон уже рассказал тебе сказку о Дэнрале?

Ни о каком Дэнрале я не знала, а вот о тайных мечтах его стаи очень даже была в курсе:

— Кол, объясни мне, почему у каждого второго твоего пацана в тайных желаниях находится мечта о побеге из семьи?

Он с угрозой наклонился ко мне.

— Может и у меня мечта уйти к Дэнралу? А? Борзая? Может, вытащишь и мое желание на поверхность? Я собираюсь стать главой семьи, а не бежать к этому неудачнику, который только и делает, что прячется, да объедки на окраинах подбирает.

— Ты меня на слабо берешь? — нахмурилась я.

— Беру. То, что ты нас ненавидишь для меня не новость. Так давай, сделай то, что хочешь. Я даже поддамся тебе и не нападу в ответ. Давай. Докажи свою силу, заставь меня звать мамочку, Борзая.

Он серьезно? Или настолько самоуверен и думает, что я не смогу ничего сделать? Это, конечно, по-детски вестись на его провокацию, но...

— Милый Кол, давай ты вспомнишь, о чем мечтал. Вытащи из пыльного чулана свою собственную сказку, — и сама наклонилась к нему навстречу, глядя прямо в серебряные глаза. — Позови его.

Долол поморщился и с гневом забрал бутылочку с зельем, бросив в меня деньги. И только его и видели...

— Борзая, ты чего творишь? — высунулась из чайника Ляля. Фея всегда пряталась, когда к нам приходили дололы. — Разве Гадиа не повесила правила лично для тебя, что дололам мы улыбаемся и не грубим?

— Я не грубила.

— Это тебе так кажется, — возразила Ляля. — Еще ты зря повелась на его провокацию. Если под действием твоего дара он чего натворит, сюда их старшие явятся. Район сожгут.

— Под боком у мирайя и веронов?

— Они древние, Борзая. Они могут и с веронами смахнуться, если их старший скажет.

— Я не думаю, что Кол себя не подстраховал на случай, если я поведусь. Он вел себя слишком самоуверенно.

— Ну, посмотрим, кто из вас сильнее... я ставку делаю на тебя.

И снова в чайнике спряталась, захрустев печеньем.

В паршивом настроении я возвращалась в посольство. По дороге домой поздоровалась с сидящим на крыше мирайя. В ответ он со скукой помахал мне рукой.

Барашки относились к пернатым как к мебели или просто безликим статуям, но я считала, что раз на крыше посольства сидел мирайя, то хотя бы из вежливости с ним лучше здороваться, да иногда подкармливать фруктами. Мирайя любили сладкое. От нас они ничего не принимали, а вот от моих пацанов — да. Мирайя часто перевоплощались в детей, поэтому с моими детьми играли именно пернатые. Других-то лисьих детей в паучьем городе не наблюдалось. С кем еще играть моим детям? Не с баранами же, которых с детства воспитывали как богоизбранных. Я уж молчу о дололах, у которых процветала педофилия. С моей точки зрения, мирайя вполне себе хороший вариант друзей.

В посольстве всегда было полно мирайя в детских обликах, что вызывало нервный тик у Циело и у его подчиненных. Оно понятно, под детским ликом прятались очень древние и могущественные существа. Циело не понимал моего легкомыслия, и как я могла беспечно относиться к мирайя как к самым обыкновенным детям.

Вот и сейчас вокруг меня с криком забегали мои дети вперемешку с четырехкрылыми мирайя. Они все выглядели как пятилетки. Просто одни с крыльями, а другие с лисьими ушами и хвостами. Одни могли во взрослых перевоплотиться, а вторые — в зверей.

Я машинально погладила пробегающих мимо детей по головам, не разбирая, где, чьи дети. Раз мирайя подставлялись, то почему бы не погладить? У них приятные на ощупь волосы. Чистенькие.

В момент очередного забега: «Не поймаешь! Не поймаешь!» явился Циело, да еще с таким выражением лица, словно его уже неделю запор мучил.

Все мирайя одновременно засмеялись. Ах да, они читали мысли и язык тела, поэтому скрыть от них вообще что-то нереально.

— зель Борзая, на минуточку, — позвал меня к себе начальник.

— Что еще случилось? — спросила я, когда мы оказались наедине в его кабинете.