И Лиера имела свое мнение на данный счет:

— Боль закаляет, а изнеженных созданий наш жестокий мир сожрет с потрохами. Именно поэтому в последние столетия у нас появилось не так много девятихвостых. Останавливают развитие на седьмом.

— То есть количество хвостов зависит не от возраста?

— У некоторых девятый хвост может отрасти и в сто лет, — она взмахнула всеми хвостами, — а может не вырасти и через тысячу. Всё зависит от силы твоей сущности...

Наш разговор прервало появление новенькой молодой желтой лисы, которая заселилась вместо выписавшейся Диоры.

— Как вы это делаете? — спросила жёлтая лиса меня, беря свою миниатюрную копию со стола.

Что-то к моей работе слишком нездоровое у всех внимание...

— Как леплю? — уточнила я.

— Нет, как вы смогли обойти мою защиту?! Откуда вы узнали, что я фехтовала с детства?! Вы даже мой любимый костюм повторили! Девчонки говорят, что это не первое совпадение и от вашего длинного носа никакая магия не спасает!

— Мира вам не ответит, — вмешалась Лиера. — Она не знает ничего о магии и не понимает, как работает её дар.

— Зачем тогда она это делает? — со злостью сжала фигурку желтая лиса.

— Ей нравится лепить, как вам нравилось фехтовать.

— Нравится издеваться над нашими мечтами?

— Ей нравится лепить, — повторила девятихвостая, начиная раздражаться.

— Я не давала разрешения использовать мой облик!

— Так забирайте его себе, — насмешливо предложила Лиера.

— Не могу поверить, что такая уважаемая лисица, как вы, поддерживаете нечто подобное! — в гневе она выбежала из палаты, продолжая в ярости сжимать фигурку.

И подумать не могла, что мое занятие могло кого-то разозлить. Оказалось, что желтая лиса не единственная, кто жаловался веронам на мою работу. Древние не запретили мне заниматься лепкой, но предложили поработать в отдельной комнате, чтобы не смущать впечатлительных лисичек.

На контрасте, веронам очень нравились мои фигурки. Они частенько заходили и забирали себе сувениры, взамен приносили еще глину. С большой охотой позировали, подсказывали, как улучшить. Еще даром учили пользоваться, как смотреть и как снимать проклятия.

— Ири, я тоже видящая? — как-то спросила я у верона, когда он показал мне что такое свет и тьма, как они выглядят и чем отличаются.

— Да, не такая сильная, как Йори или Диора, но тебе и не надо быть как они. Для твоих нужд вполне хватит того, что ты видишь. Однако... когда тебе выпустят отсюда, постарайся, чтобы о том, что ты на самом деле светлая знал ограниченный круг лиц.

— Почему? — у меня невольно опустились уши, и я обняла себя за округлившийся живот.

— В паучьем городе много тёмных. Светлых они, мягко говоря, недолюбливают, особенно, таких как ты, которых трудно распознать. Вот эти работы, — верон взял одну из фигурок. — Тебя выдают. Поэтому скрывай их. Не показывай всем и каждому.

— Но в клане жизни много кто их видел, — я машинально погладила живот.

— Клана жизни опасаться не стоит, кроме девятихвостых никто не понял, кто ты. Для всех остальных ты такая тёмная, что чернее твоей шерсти. Но жители паучьего города другое дело. Пускай думают, что ты тёмная. Так будет безопаснее, пока тебя не примут в клан и не заберут отсюда. Попадешь под защиту Йенри, и можешь не скрываться.

— То, что я мать его ребёнка недостаточно?

— Ты мать бастарда, а не законного его ребёнка, — возразил Ири. — Ты даже не фаворитка и не член клана. Не исключаю, что тебя и ребёнка попытаются убрать, как и других бастардов Йенри. Тебе сейчас важно, чтобы хотя бы твоего ребёнка приняли в клан. Ему наймут телохранителя, если он окажется полезным для клана. Будут охранять. Однако твоя собственная жизнь в твоих руках.

— Я потеряю свою ценность, как только рожу? — все больше портилось у меня настроение.

— Да, поэтому учись пользоваться даром. Наблюдай, находи союзников и постарайся не наживать врагов в паучьем городе. Даже если при удачном стечении обстоятельств Йенри сделает тебя своей фавориткой, тебе надо быть очень и очень осторожной. Беспечности в паучьем городе ты себе позволить не можешь, — он стукнул по столу одной из фигурок, намекая на мое ремесло.

— Я поняла... а я не могу остаться здесь?

Ири отрицательно покачал головой, а я поняла его без объяснений:

— За меня никто не заплатит...

— Мы даже на работу тебя принять не можем, потому что официально ты собственность клана смерти. У тебя нет гражданства. Тебя должен к нам направить клан.

— Если неофициально?

— Если неофициально, лисы всё ваше семейство истребят, и мы никак им не помешаем, если не хотим пойти на открытую конфронтацию с народом лисиц.

— Чего ждать в таком случае, когда меня выпишут?

— Тебе заберут в посольство, где тебе дадут работу, как и любой безродной лисе с низким рангом. Какую? Я не знаю. Решит Циело.

Я снова погладила себя по животу. Как ни крути, а перспективы у меня не радужные.

— Так, давай я тебя к кое-кому свожу, чтобы он тебя посмотрел, — хлопнул по коленям Ири, поднимаясь.

— Но меня сегодня осматривал Йорей...

— Йоли посильнее Йорея.

Он сопроводил меня до портала, через который мы попали в какой-то исследовательский комплекс, который выглядел для меня не менее инопланетным, чем клиника веронов. Прошли мимо огромной двери со здоровенной красной надписью с кровавыми подтеками «Студенты». И прежде чем я начала задавать вопросы, меня встретил вроде бы знакомый голос:

— Мирочка! Рад тебя видеть в добром здравии!

Я пригляделась. Очки с множеством линз, механические щупальца, как у доктора Октавиуса из человека паука. Рыжие волосы и слезливое выражение веснушчатого лица.

— Дядя Григорий?

— Для друзей Глазастый, — умилился он.

Мне всегда казалось, что дядя Григорий хотел меня расчленить, а когда я его увидела лисом, это впечатление только усилилось.

— Как себя чувствуешь, Мира? — меня знакомо погладили по лопаткам.

Я повернулась и встретилась взглядом с алыми глазами белого лиса с двумя алыми рогами длиной в ладонь. Я видимо так откровенно уставилась на его рога, что он заулыбался.

— Я — Йоли, твой папа называл меня Бациллой, — представился лис.

— Не узнала вас...

— Тебе, наверное, всё здесь непривычно.

— Да, особенно мой собственный хвост. Все время что-нибудь сбиваю.

— Ничего, привыкнешь со временем.

Он привел меня в лабораторию, где нас окружил привычный с детства гвалт, всегда сопровождавший коллег моего отца. Маньяка, оказавшегося белым лисом, я узнала сразу по фразе:

— Я тебе тут пушечку подготовил карманную. Будет, кто приставать, стреляй по ногам, а потом беги.

— Оружием мы Миру снабжать не будем, — возразил Йоли.

Маньяк мне хотел незаметно что-то запихнуть в кармашек, но Йоли его опередил и забрал опасную игрушку.

— Я думаю о безопасности нашей девочки! — воскликнул Маньяк. — В паучьем городе развелось слишком много рыжих! Спасибо идиотам тэриям!

— Если она выстрелит в долола, последнее, что она увидит, так это его докл, запущенный ей в глаз, — остался непреклонен Йоли. — У неё всего один хвост, ей ни силы, ни скорости не хватит, чтобы противостоять древнему. И в звериной форме она весит всего пять килограмм.

— Чего она такая мелкая? — показалась из-под стола лохматая голова Всадника. — Мы ж её рост вроде ускорили? Она же взрослая.

— Мы ускорили её человеческую форму, а не звериную. У звериной свои законы и туда лучше не лезть.

Йоли посадил меня за стол подальше от коллег и положил передо мной немного глины.

— Давай кое-что проверим. Слепи меня.

— Я не так быстро это делаю...

— Мне надо, чтобы ты к дару подключилась.

— А...

Я приступила, хотя было очень неуютно под его внимательным взглядом.

— Что ты видишь, когда лепишь? — спросил он, когда мне все-таки удалось настроиться на нужный лад.

— Вас...

— Может, у меня чего-то не хватает в образе, который ты видишь? — и он постучал себя по рогам.