— Всё равно её, так называемое, искусство никто не заинтересует! — крикнула она, искривившись, а затем в бешенстве развернулась и ушла, едва не задев хвостом фигурки.

— Чего это она? — не поняла я её поведения. — Разве я плохо сделала?

— Нет, просто ты задела её. Не знаю совпадение это или нет, но она... когда-то рисовала. Недурно для её возраста. Но семья раскритиковала её выбор, назвав дурным тоном писать картины.

— Некоторым старым козлам следовало бы выползти из средневековья и взглянуть по сторонам, — добавила Лиера. — Мир изменился, но они меняться не захотели. Всему виной долгожительство. Многие утратили гибкость и застряли в прошлом. Сейчас существует столько разных профессий, что каждый может найти для себя применение.

Я горько вздохнула. Все мои планы о будущей профессии перечеркнули одним взмахом хвоста. И лепка всего лишь утешительная замена тому, чем я хотела заниматься и зарабатывать на жизнь.

— Пойду, проветрюсь, — отложила я работу и направилась вон из палаты.

О том, что неподалеку от нас поселили клан природы, я узнала по томящимся в углах недовольным каштановым лисицам. Их стоял и отчитывал как каких-то шкодливых школьниц девятихвостый рыжий лис. Учитывая последние занятия лепкой, я задумчиво присмотрелась к его крепкой высокой фигуре в зеленом брючном костюме, уже примеряясь, как буду лепить новую модель.

И, разумеется, мое внимание к его персоне не прошло мимо лиса, и он решительно направился ко мне, разогнав девчонок по палатам.

— Не подскажите, любезная, из какого вы семейства? — раздался его подозрительный бас.

Да что ж они все ко мне цепляются-то? Шли бы своей дорогой.

— Семейство Борзых, — отвечала я.

— Не слышал о таком, а из какого клана? — становился всё более подозрительным девятихвостый. — И мне что-то незнаком язык, на котором вы говорите.

— Собираюсь вступить в клан смерти.

— А в каком состояли?

— Жила среди людей.

— Неужели в тихой гавани? Я там бывал на курорте.

— Нет, не оттуда, — скривилась я, подозревая, что меня собирались проверить на знание человеческого мира, о котором я знать не знала.

— А откуда? — не сдавался лис.

— Млечный путь, — брякнула я.

— Млечный путь? Это ведь не название мира, а просто аналог названия галактики.

Да ладно... отцепись уже от меня, мужик, ты слишком умный! Что ты ко мне пристал?! Почему я обязана тебе что-либо отвечать?!

Меня спасла от дальнейшего допроса криком мама:

— Мирочка-а-а!

Подобрав длинное пышное платье, она бежала ко мне тайфуном, игнорируя всех случайных наблюдателей. И я впервые порадовалась её экспрессивности, хотя в школе, к примеру, она меня нередко позорила перед одноклассниками. Иной раз хотелось сквозь землю провалиться, когда она вот так резко могла с криком ворваться, не замечая ничего и никого вокруг.

Папа немного вразвалочку шел вслед за мамой. На молодых лисиц он сработал не хуже пугала. Удивительно, как они еще на шторы не запрыгнули и зашипели как кошки на него.

— зан Айзер, — поприветствовал папа рыжего лиса, пока мама до треска в костях меня обнимала.

— Давно не виделись, зан Вайен, — отозвался рыжий. — Не знал, что вы обзавелись еще одним отпрыском.

— Мира — моя приемная дочь, — поправил его Вайен. — Родители от неё отказались.

— Вот как. А вы подскажите, кто её родители?

— зан Айзер, моя матушка просила передать вам, что если у вас есть вопросы, касающиеся членов нашего клана, то задавайте их ей. Моя матушка с удовольствием ответит на все ваши вопросы.

— Я могу хотя бы узнать, что за внезапно нарисовавшееся семейство Борзых?

— Все вопросы к моей матушке, зан Айзер, — невозмутимо отвечал батя.

Крутые отмазки, надо запомнить. Я всегда завидовала папиной способности вывернуться.

— Вот я и спрошу у Йоне, — с достоинством поправил пиджак рыжий лис.

— Валяйте, зан Айзер, — кивнул родитель.

Как только рыжий отошел, папа вполголоса проворчал:

— Вот же заноза в заднице, я и забыл насколько он доставучий.

— Чего он вообще ко мне пристал? — возмутилась я.

— Если говорить по-простому, он мент с погонами, а ты непонятно кто, и лежишь рядом с высокопоставленными лицами. Он обязан разобраться, кто ты такая и не прислали ли тебя наши враги.

— Понятно...

— Пошли в палату, не будем смущать его еще больше, — махнул рукой папа, первым заходя в палату.

— О, Вайен! Какими судьбами?! — послышался радостный голос Диоры.

— Да вот решил вас всех навестить, тётушка.

— Вайен, разве не ты просил, чтобы твою жену объявили мертвой? — с другой стороны уточнила Лиера.

Мы с мамой одновременно установились на желтую лису.

— Попробуй, останови эту женщину, если она что-то себе надумала, — отвечал папа, беспардонно усаживаясь рядом с Диорой на её кровать. Девятихвостая добродушно погладила его по голове, как бабушка, приехавшего к ней внука. — И столетие назад как бы ситуация была иной. Мне только сейчас разрешили выйти из закрытого мира под прикрытием Оены...

И Лиера повела себя с ним неожиданно и странно. Она обхватила папу за щеки и пожмякала со словами:

— Как же ты исхудал, тебя вообще кормят?

Мы с мамой переглянулись с одинаковыми ухмылками. В папу олень поместится спокойно, для него одного не хватало и кастрюли борща. Проще прибить, чем прокормить. И выглядел всегда как глист и шутил, что это его мозги так много калорий потребляли.

И пока женщины делились общими воспоминаниями, папа хмурился и разглядывал мои фигурки. Он осторожно взял свою уменьшенную копию, и некоторое время смотрел на неё, тревожно переводя на меня взгляд.

— Ты не возражаешь, лисенок, если я её заберу? — уточнил папа, указывая на статуэтку.

— Бери, мне все равно их уже девять некуда...

— Тогда еще возьму, — и тут он достал здоровенный пакет и беспардонно перекладывал в него фигурки одну за другой.

— Дорого-о-ой? — недобро протянула мама. Она всегда являлась противником незапланированных вещей в доме.

— Бацилле хочу показать, — отмахнулся папа от неё.

Бациллой он называл своего давнего коллегу и начальника. И что-то мне подсказывало, что Бацилла тоже не человек.

— Вайен? Ты не хочешь ничего нам рассказать? — уточнила Лиера, наблюдая за его действиями.

— А что должен? — парировал папа. — Мира всего-то наблюдается у Бациллы с детства.

— Он даже её детские рисунки ему отдавал, — пожаловалась мама.

Вот этого я не знала. Чудные коллеги папы часто бывали у нас дома и Бацилла самый спокойный и сдержанный среди их шумной компании. И я бы не сказала, что он проявлял ко мне какой-то повышенный интерес, хотя и смотрел очень странно...

— Эдиохана? — послышался немного удивленный голосок любовницы Глойна.

— Даисаха... — повернулась на голос мама.

Родственницы? Подруги? Ответ пришел от Даисахи, которая буквально накинулась на маму:

— Ты где пропадала?! Ты хоть о матушке подумала?! Мы сто лет тебя мертвой считали! Склеп поставили! Цветы каждый год обновляли! А сестренка оказывается живая, да еще и... с этим безумцем заодно?! Променять Йенри на это... недоразумение?! Ты в своем уме?!

По поведению мамы не скажешь, что у неё были теплые отношения с сестрой. Она с флегматичным видом взяла с тумбочки расческу и принялась меня расчесывать, пока Даисаха обливала её помоями и рассказывала, как проходили её похороны. Желтые лисички беспардонно клеили уши и тянули шеи, чтобы не упустить ни одной детали в ссоре сестер.

— Я и забыл, какой ты была истеричкой вначале нашего брака... — зевнул батя.

В папу полетела расческа.

— Не сомневайся, сегодня же семья узнает о том, что ты жива! — продолжала орать Даисаха.

— Для чего? — все-таки подала голос мама. — Снова отравленных булочек прислать, как в прошлый раз? Чтобы уж наверняка склеп не пустовал? Ты уверена, что хоть кто-нибудь обрадуется моему возращению из мертвых, учитывая, что моя свекровь до сих пор нашей семье компенсацию выплачивает за меня?