Дальше Гротте уже не услышал, идя по коридору. Зайдя в свою комнату и снова с облегчением разлёгшись на койке он вяло подумал что наверное действительно выглядит для Баума более зрелым, хотя по возрасту они почти одногодки. Неужели это командирская ответственность заставляет его быть более собранным и строгим? Может и так. Да он и сам почему-то воспринимал себя старше Петера. Что ж, как бы то ни было пока буря поисков их не задела. Надо быстрее вылечивать ногу и снова попытать счастья со Шпеером, пока в Москве вдруг не решили их заочно наказать. А она может, тут примеров хоть отбавляй.. Достаточно вспомнить те слухи о вызванных из-за границы нелегалах и разведчиках, бесследно пропавших после возвращения. Правда это или нет Гротте не знал. Хотелось бы верить что произошла ошибка, с ними просто поговорили и они вернулись обратно, служить Родине за границей, но.. червячок сомнений всё равно оставался. Думать на эту тему даже наедине с самим собой желания не было, поэтому он отбросил все мысли, повернулся на бок и скоро заснул.
г. Дюнкерк, Франция.
28 мая 1940 года. После полудня.
Лейтенант армии его Величества Юджин Питерс.
Проклятый дождь продолжал лить за окном, хотя и чуть ослабел. Погода, видимо, решила попытаться смыть с Дюнкерка всю ту грязь и разрушения которые принесла с собой война, но у неё мало что получалось. Глядя с мансарды четырёхэтажного дома, предназначенного им для обороны, на лежащее перед ним море крыш Юджин устало повалился на старый диван, покрытый пылью и чуть влажный от капающей из прохудившейся крыши воды. Его форма была грязная и местами порванная но сейчас это Питерса не волновало. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть. Последняя неделя выдалась тяжелейшей во всех смыслах, выжав его почти досуха. Глаза то и дело пытались закрыться, несмотря на то что он без сознания валялся половину суток после разгрома перед мостом. Организму явно не хватило этого времени чтобы восстановиться, и он требовал своё. Но спать нельзя, надо быть настороже. Желудок, переварив скудную пищу в госпитале, тоже не успокаивался. Требовался полноценный отдых для приведения себя в порядок, но уже было ясно что не судьба. Побеждать будут другие парни а ему назначена другая участь, более печальная. Его война закончится в Дюнкерке. Вопрос лишь когда именно и как. Что ж, Юджин это очень скоро узнает..
Поколебавшись, Питерс вытащил из промокшего кармана кителя слипшиеся остатки шоколада и отправил их в рот. Всё, это был самый-пресамый последний НЗ, больше нет ни крошки. Придётся умирать голодным, мрачно подумал он. Хотя.. какая разница? ТАМ его это точно волновать не будет. Интересно, куда его отправят, когда он заявится в чистилище? Вроде бы особо не грешил.. Ну, есть кое-что по мелочи, но ничего серьёзного. С другой стороны немцев он убил много, несколько десятков точно. Пулемёт не винтовка, убойная мощь гораздо сильнее.
Отвлёкшись от невесёлых размышлений лейтенант снова глянул в окно, где открывался хороший вид на уходящую вдаль улицу, туда откуда скоро должны будут появиться немцы. Нет, никого.. Какого чёрта они медлят? Гарнизон Питерса уже устроился в доме и был готов встретить врага, покупая своим товарищам жизнь ценой своих. Но тут же устыдился своему нетерпению. Наоборот, он должен им спасибо сказать за такую медлительность! Ведь чем дольше противник не атакует тем больше союзников успеют перебраться через пролив. Эвакуация, несмотря на множество помех и потерь, идёт полным ходом.
..Когда его "Отряд самоубийц" добрёл до своего последнего в этой жизни оборонительного укрепления то Юджин лично обошёл все этажи, указывая каждому солдату место для обороны. По возможности, приказал почаще менять позиции, стрелять из разных окон, благо места хватало. Кроме своего верного пулемёта у него в группе было ещё два лёгких ручника и один тяжёлый станковый. Предстояло расположить их по уму, чтобы использовать огневую мощь пулемётов максимально эффективно.
Обзор на проезжую часть был отличный, сама улица почти не захламлена, так что вражеским пехотинцам в случае попадания под пули придётся прятаться за свою технику либо забегать в жилые дома. Но тут уж лейтенант ничего не мог поделать. Настоящей проблемой было то что их дом немцы могли легко обойти с флангов, особенно с правого, где жилые дома стояли вплотную к их четырёхэтажному укреплению. Не то что стрелять они даже могут вообще не заметить противника пока тот не окажется возле стены! Единственный способ помешать этому - занять позицию на самой улице. Поставить один из пулемётов и огнём не давать "гансам" перебегать её чуть в стороне. Конечно, вариант не идеальный, но ничего другого, более лучшего, Питерсу в голову не пришло. Да и пулемётчики на открытом месте долго не продержатся, тоже факт.. Как ни крути но один ручник придётся туда выделить.
В итоге, возле подъезда напротив стоящего дома, теперь сидел французский пулемётный расчёт и четверо солдат прикрытия с винтовками. Наступающие танки не смогут их не только уничтожить но и просто увидеть до тех пор пока не подъедут на перекрёсток вплотную к их дому. Но когда они это сделают то шансов выжить у пулемётчиков не останется вообще. Их расстреляют буквально в упор или раздавят гусеницами. Если только успеть дать им команду вернуться к своим при такой угрозе, но тогда фланг полностью оголится..
Другой ручник Юджин велел установить на третьем этаже, в угловой квартире. Оттуда открывался прекрасный сектор обстрела но и сама позиция была довольно уязвима. Один меткий танковый выстрел и всё, больше нет пулемёта. Что касается крупнокалиберного "Виккерса" то ему место определили на четвёртом этаже, рядом с очередной угловой квартирой. Учитывая его огневую мощь и тонкую верхнюю броню германской бронетехники существовала хорошая возможность обрушить на неё ливень пуль, раскурочивая броневики и бронетранспортёры с крестами на бортах. С танками, к сожалению, это вряд ли получился, по крайней мере со средними, но вот остальным точно не поздоровится от такого "горячего" душа.
Свою собственную огневую точку лейтенант оборудовал как раз возле окна мансарды, выходящее на перекрёсток. Вытащил на внешнюю сторону подоконника пару цветочных горшков с пышно разросшимися цветами и задёрнул шторами открытое окно для маскировки. Конечно, вся эта бутафория скроет его до первой очереди, не дольше, но выбирать не приходится.
Остальных сорок человек Юджин распределил по всем этажам, чтобы создать у противника видимость крупного гарнизона и рассредоточить его огонь. На каждом у него был свой заместитель, в подчинении которого входили все солдаты конкретного этажа. В случае появления противника они должны были начать стрелять по его команде все разом, стараясь использовать по максимуму эффект внезапности и нанести как можно более серьёзный урон. Питерс предусмотрел и такой неизбежный вариант как прорыв врага вплотную к двум подъездам, где по лестницам можно было подняться наверх. В этом случае почти весь гарнизон второго этажа, а если понадобится и остальных, должен спуститься на первый и, укрепившись в районе лестниц внутри дома, намертво держать оборону, не позволяя немцам ворваться в холл. Впрочем, если уж совсем прижмёт, то он разрешил солдатам подняться на второй этаж и уже оттуда простреливать лестничный пролёт. Наверху в это время должны будут остаться лишь пулемётчики и несколько стрелков с гранатами, имея задачу срывать попытки противника подвести подкрепления к подъездам.
План, естественно, не идеальный но и не самый плохой. Понятно что все действия нацистов тут не предугадаешь но значительно осложнить им штурм здания ему вполне по силам. И теперь, когда все приготовления сделаны и люди расставлены по местам, ожидание стало невыносимым.
Лейтенант смотрел на хмурое небо, моросящее дождём, на скудные оборванные обои на стенах мансарды, всякий хлам, стащенный сюда жильцами, и с трудом мог представить что вот это всё будет существовать и завтра и послезавтра.. А вот его самого и "Отряда самоубийц" уже не будет. И от этого тоскливо сжималось сердце, несмотря на то что сознание уже как бы смирилось с тем что жить Юджину осталось от силы несколько часов. Скорее бы эти ублюдки появились, отогнав эти мрачные мысли!
