Фронтовое братство.. Именно оно стало последним стимулом к борьбе тех немецких солдат что в другом 1945 году продолжали безнадёжное сопротивление против сжимающих их армий русских и Союзников. Давно уже никто не верил в те истерические лозунги из Берлина, выдаваемые колченогим коротышкой и даже фюрером. "Вундерваффе" так и не вернуло солдатам надежды на спасение, несмотря на появившиеся реактивные самолёты и "Королевские тигры".. Слишком поздно.
Сражаться за Германию? Нет, это абстрактное понятие не давало необходимых сил вновь и вновь подниматься в атаки, вынуждая противника снова останавливаться и обрушивать на осыпавшиеся траншеи сотни ракет "Катюш" или американских "Каллиоп", смотря на какой мясорубке сражался тот или иной боец.
За фюрера? То же самое. Его авторитет рухнул и отдавать за него жизнь готовы были только подростки из "фольксштурма", напичканные верой в гений фюрера так что она буквально выливалась из них. Слушать их бред о брошенных в бой последних резервах Сталина или о тысячах танков идущих на помощь пылающей столице? Верить тем кто превозносил Буссе и Венка, у которых сил хватало лишь чтобы кое-как удерживать свои собственные позиции? Дураков больше нет, они давно сдохли в боях.
За германских женщин и детей? С этим уже сложнее. Да, многие солдаты и офицеры СС и Вермахта к весне сорок пятого потеряли родных от бомбардировок или же других причин. Но вот чувством мести за них были охвачены немногие, большинство просто смирилось и ждало конца, какой бы он не был. Да и погибали такие "мстители" очень быстро, не дорожа своей жизнью.
Оставалось только то самое фронтовое братство.. Когда тебе плевать на всё, только чтобы сохранить свою жизнь и жизнь друга с которым прошли десятки и сотни боёв и выжили вопреки всему. Которого знаешь как облупленного и без всяких колебаний доверишь спину. Именно ради него или них ты превозмогаешь многомесячную усталость и снова встаёшь в атаку, бежишь, стреляешь, готовый в любой момент прикрыть товарищей, зная что и они сделают то же самое для тебя. Делишь с ними последний магазин, ленту, гранаты и на всякий случай сообщаешь адрес родных.. Вдруг ему или им повезёт больше чем тебе самому? И по команде опять выставляешь на бруствер "Пилу Гитлера" или тяжёлую трубу "Панцершрека", усмехаясь после очередной неудавшейся попытки противника уговорить их сдаться, не сражаться за проигранное дело фюрера и вернуться после плена домой, к семьям. И видишь что друг, также насмешливо улыбнувшись, делает то же самое.. Плен? Сказки для трусливых сосунков, дрожащих за свои жизни! Американцы, англичане, русские.. Какая разница? Пока рядом есть верный товарищ и хоть немного боеприпасов они будут сражаться! И плевать на всё остальное..
- Командир, пойдём на улицу? - ворвался в его мысли слегка неразборчивый голос Бруно, и Гюнтер поднял глаза. - Что-то здесь жарко. Да и хочу рассказать кое-что, а из-за громкой болтовни этих охламонов сам себя не слышу..
Брайтшнайдер, улыбаясь и держа в руке бутылку, навис над ним. Он явно был пьян но всё же контролировал себя. Гюнтер огляделся, прислушался к себе и согласился. Действительно, в комнате стало жарко от множества горячих тел а открытое окно не спасало, обдувая только тех кто сидел рядом с ним. Почему бы и нет?
Он встал и покачнулся, чувствуя знакомую реакцию тела при опьянении. Впрочем, не так всё и плохо. В ночь перед отбытием на фронт, когда он напился вместе с Лаурой, Евой и Лоттой, Гюнтер выпил гораздо больше. Да и то смог не опозориться перед Евой, не уснув в процессе любви. И сейчас направился к выходу, осторожно ставя ноги и на всякий случай держась за Бруно.
..На улице по-прежнему шёл дождь, только уже не лил сплошными струями а моросил. Воздух был по настоящему вкусный и Шольке, усевшись прямо на ступеньках вместе с Брайтшнайдером, почувствовал как кружится голова. Как хорошо..
- Командир? - и Гюнтер открыв глаза увидел как Бруно протягивает ему ту самую бутылку что держал в руке. В темноте Шольке так и не смог понять что именно в ней было но гауптшарфюрер, подмигнув, тут же пояснил: - Это французское вино. Из наших собственных запасов!
Понятно, Бруно в своём репертуаре, не упустил случая пополнить винный погреб отряда. Что ж, глупо отчитывать его за такую осмотрительность, надо просто пользоваться и благодарить. Кружек они взять не догадались и Гюнтер по-простому глотнул из горлышка. Хм.. А Брайтшнайдер, похоже, знаток! Необычный но очень приятный вкус!
- Я слушаю, Бруно, о чём ты хотел мне сказать? - спросил Шольке, ощущая как язык неохотно слушается мозга. Странное ощущение.. Он чувствовал себя почти трезвым но вот тело явно было пьяным. Тот же язык с некоторым трудом превращал мысли в фразы, глаза не сразу фокусировались на собеседнике, норовя закрыться. Ноги, хоть и несли тело куда нужно, но иногда ослабевали или же бросали в стороны. Видимо, особенности его организма. - Кстати, когда тебя освободили?
- Меня? Да почти сразу после вас.. - пожал плечами здоровяк, также глотнув из бутылки и щёлкнув языком. - Даже не допрашивали после того как этот лейтенантский кретин приказал меня задержать. Он был так напыщен что мне сразу захотелось подрихтовать ему мерзкую рожу! Кулаки чесались, честно говоря..
- Это было бы глупо, Бруно. Учись держать себя в руках, я не всегда смогу тебе помочь.. - зевнул Гюнтер, хоть и не думал пока спать.
- Да я понимаю, командир.. Так вот, если хотите то я могу рассказать как было дело в самом городе, пока мы держали окраины Вадленкура.. - начал Брайтшнайдер, снова предложив ему бутылку. Шольке не возражал и отхлебнул. Чудесный французский нектар мягко проник внутрь и окатил его теплом. - Виттман, Ковальски, Майснер и остальные, те кто выжил и погиб.. Они сделали невозможное!
Шольке кивнул, чувствуя что язык опять может подвести его.
- Михаэль получил ваш приказ и сразу начал действовать. Он разделил все наши броневики по две машины в группу и отправил их в качестве патрулей. - Голос Бруно был тихим но легко слышим сквозь лёгкий шелест дождя и доносящийся через открытое окно шум разговоров. - Биссинг сказал что французы ворвались через южный въезд но когда они туда прибыли то вражеские броневики уже расползлись по всему городу как тараканы. Пришлось ездить наобум, каждую минуту ожидая получить очередь из-за угла. Плохо ещё то что некоторые машины, например "Малыш" Майснера, были пулемётными, то есть никак не смогли бы остановить "Панары". Но когда Михаэль предложил им остаться на месте.. Они послали его к чёрту, представляете? - хохотнул заместитель, ставя рядом с собой пустую бутылку и вытаскивая из-за пазухи новую. Гюнтер только головой покачал, устав удивляться.
- Одна стычка произошла недалеко от церкви. Два наших и два француза. Сначала повезло, выскочили во фланг и Ковальски поджёг одну машину.. - продолжал Бруно, с щелчком открывая пробку. Глотнул сам, зажмурил от удовольствия глаза и передал бутылку Гюнтеру. - Но второй тут же развернулся и уже наш броневик полыхал как сноп соломы. Двое парней сгорели, остальные смогли выскочить.. А тут ещё эти ублюдки из подбитого "Панара" выскочили и давай в них стрелять из пистолетов. Ещё двое свалились. Тут "Гунн" и срубил недобитков. Ковальски сказал что уже попрощался с жизнью, видя как второй француз поворачивает на них башню, но тут с соседней улицы на большой скорости выехал "Малыш" и просто воткнулся в "Панар"! Майснер просто псих что решился на таран, я так ему и сказал! Но он ответил что больше никак не смог бы помочь, пушки-то у него не было.. В общем, француз от удара опрокинулся на бок и загорелся. "Малыш" тоже сильно пострадал, весь передок смялся. Георг сам не помнит как выбрался наружу. Вылез, а тут наши с французами режут друг друга и бьют чем попало. Ну он тоже выхватил свой кортик и кинулся в драку. Хорошо что у нас много крепких парней, иначе бы покромсали их бешеные французы. Да, наши победили но как же мало их осталось после этого! Да ещё этот опрокинутый "Панар", про которого в пылу схватки все забыли, умудрился взорваться рядом с "Малышом". Там такой сдвоенный взрыв был что полдома разрушило и наших разбросало.. В общем, полная жопа. Да и на других улицах не лучше.. Виттман вообще гонялся за одним броневиком по городу потому что у того заклинило башню или орудие и он не мог стрелять. А когда Михаэль загнал его в тупик то этот француз попёр прямо на него! Там, наверное, тоже сидел такой же псих как и Майснер. Хорошо хоть опять до тарана дело не дошло, сумели его остановить всего за несколько метров до машины.
