- Огюст, быстрее в город! - хрипло приказал он механику-водителю, к этому времени успевшему снова завести двигатель. Тот явно был повреждён, надрывно ревел но работал, вёз танк в бой. - Там они нас не достанут!

Тот молча кивнул и тронул вперёд, показывая пример всем уцелевшим машинам. Антуан стрелял по окопам и всем местам где могут прятаться немцы но те куда-то внезапно пропали. Виднелись только их трупы кое-где. Огюст не сдержался и, подъехав к останкам проклятой зенитки, со скрежетом смял её обломки, попутно раздавив тела двух немецких артиллеристов. Жаль что эти ублюдки уже сдохли! За всё что они сделали с его танкистами Гишар бы не дал им умереть так быстро..

Перевалив через обрушившиеся окопы они, наконец, оказались в черте города, там куда так стремились и за что заплатили огромную цену. Антуан знал что к вечеру он недосчитается многих но даже представить себе не мог насколько мало их останется. В сущности, дивизию надо срочно отправлять на пополнение после боя, в нынешнем состоянии её боеспособность сильно ограничена и она пока не сможет полноценно выполнять боевые задачи.

Полуразрушенные, горящие дома, пустые улицы.. вот что их встретило когда они оказались в городе. Враги исчезли но Гишар уже давно потерял иллюзии что те все погибли или сбежали. Немцы наверняка готовят им новую пакость. Вот только где и когда?

За ним ехали всего два "Somua", последний тяжёлый танк и несколько лёгких.. Всё что осталось от двух почти полнокровных танковых батальонов, начавших наступление.. всего час назад?! Ему казалось что прошло уже много часов но нет, всего час. И этот час решил судьбу его дивизии и оборвал жизни сотен подчинённых. Ещё по бокам двигались пехотинцы, прижимаясь к машинам. Антуан надеялся что те будут выполнять роль прикрытия и разведки, чтобы не влететь в засаду на узких улицах, но солдаты сами явно боялись неизвестности и буквально жались к бронированным машинам. От таких вояк толку мало, хотя после той пулемётной мясорубки их можно понять..

Так, сейчас за углом будет церковь а потом и вся площадь. Надо будет занять её и потом.. Его глаза расширились от ужаса, увидев что ждало их на площади, и он отчаянно заорал, понимая что уже не успеет:

- Назад, Огюст!!! Назад!! Быст..

Грохот, жар, сильнейшая боль в ногах и предательская слабость.. Танк горел. Всё в крови, тело бессильно поникшего Огюста медленно сползло с дымящегося кресла механика-водителя и повалилось на пол. Шарль, коротко что-то прохрипев, вздрогнул и замер, не замечая как его форму охватывает огонь. Ему уже было всё равно.

Пламя всё больше набирало силу, подбираясь к генералу снизу, но Антуан не мог вылезти наружу. Чтобы это сделать надо подтянуться на руках и оттолкнуться ногами, потому что боковой люк перекосило и выбираться придётся сверху. А как это осуществить если твои ноги оторваны ниже колен и представляют собой месиво из костей, кожи и мяса? Никак. Боль, видимо, от шока, нарастала постепенно и Гишар отчётливо понял - сегодня, сейчас он умрёт. Его просто не станет, как не стало и его солдат. А значит, не будет освобождения Вадленкура и Седана. Не будет победного бокала шампанского на площади, как он обещал Юнцеру. Он не пожмёт руку де Голля. Немцы не будут отрезаны от снабжения и продолжат наступать, подминая своими сапогами его прекрасную Родину. Ничего этого не будет, Бог отвернулся от французов и решил помочь захватчикам. Что ж, значит это судьба. И, что самое худшее, все жертвы оказались зря. Всё мужество, смелость, отвага его людей, шедших на смерть за всё то что они считали правильным, оказалось впустую!

Осознание этого было хуже смерти и сильнее физической боли. Закрыв глаза он мысленно попрощался с Николь и детьми. А также попросил Бога о двух вещах.. Не разлучать их с Полем там где они окажутся. И позволить ему умереть быстро, без мучений от заживо горевшего тела. В конце концов, разве он много просит?

Но перед этим надо бы достойно уйти из жизни. И для этого успеть сделать то на что ему не дал времени враг.. Снаряд в стволе уже был и Антуан смог чуть довернуть башню. В прицеле оказалась диковинная машина, похоже, какой-то бронированный тягач, над кабиной которого хищно двигался длинный ствол очень похожий на тот что был у той чёртовой зенитки на окраине. "Колбасники" умудрились сделать мобильную установку, расположив её на тягаче. И она сейчас убила его, генерала Гишара. А он убьёт её и будет в расчёте!

Чувствуя как вот-вот потеряет сознание Антуан с трудом навёл прицел на установку но в момент выстрела дёрнулся от боли в ногах и снаряд ударил чуть ниже, смяв бронированную кабину с прорезями для водителя. Взрыв! И Антуан чуть улыбнулся, несмотря на досаду. Жаль, конечно, что попал немного не туда но зато теперь эта тварь никуда не уедет. Хорошо бы добавить, но сил снова зарядить пушку уже не было и он опять закрыл глаза, чувствуя что боль слабеет а сознание куда-то уплывает..

На этот раз Бог смилостивился и танк взорвался до того как к его телу подобрался огонь. Одно из желаний дивизионного генерала французской армии Антуана Гишара было выполнено. Что же до другого.. Об этом он узнает совсем скоро.

Центр Вадленкура, Франция.

17 мая 1940 года. Вечер.

Гюнтер Шольке.

Как же их осталось мало! Десятка три его эсэсовца, пехотинцы-разведчики, выжившие члены экипажей броневиков и остатки солдат Биссинга в количестве сорока с небольшим человек. В церкви, помимо десятков раненых, собрались все кто уцелел в бойне на окраинах города. Артиллеристы уничтоженных орудий под командованием Классена, ходившего с перевязанной головой, ремонтники Каульбаха, отложившие инструменты и взявшие в руки штатные карабины, да и вообще все кто смог добраться сюда.

К его облегчению все командиры, как ни странно, оказались живы, хоть и ранены. Биссинг держался за правое плечо и не мог стрелять. Неунывающий Классен, несмотря на повязку, деловито распоряжался, расставляя людей у узких окон. Брайтшнайдер прихрамывал на левую ногу, получив рану от твёрдого кома земли при близком разрыве.

Были плохие новости и хорошие.

Оборона рухнула и на юге и на западе, французы ворвались в город и теперь наступали к центру, продвигаясь медленно, опасаясь засад, на которые у немцев просто не было сил. Потеряны все противотанковые орудия, кроме мобильной зенитки, которая до последнего удерживала позиции на западе и уцелела лишь потому что часто меняла позиции, не давая противнику обездвижить себя. К сожалению, бронебойных снарядов у неё тоже почти не осталось, хоть расчёт стрелял экономно, стараясь следовать совету: один снаряд - один танк! Много раненых и отступать некуда, не бросать же их на поживу обозлённому противнику.

В довершение всему во встречных боях с прорвавшимися "Panhard-178" потеряны все броневики, тем более не все они были пушечными. Гюнтер, пока пробирался к церкви со своими людьми, сам видел в двух местах расстрелявшие друг друга в упор немецкие и французские бронемашины. Вся техника уже догорала, возле них лежали никем не убранные трупы экипажей, сумевших вылезти наружу. В одном месте люди, похоже, схватились уже после того как подбили друг друга. Французские разведчики и эсэсовцы стрелялись из пистолетов и в пылу боя резали противника ножами, лежавшими возле них.. Ожесточение боя было настолько велико что никто и не думал сдаваться или брать в плен. Победа или смерть стали девизом для каждой из сторон..

Из хороших.. Выжила, на первый взгляд, большая часть из его людей, несмотря на накал боя. Майснер, Виттман, Ковальски, Ханке, Сосиска.. Все они подошли к нему и явно были рады что их командир выжил. Сама церковь была старая и построена основательно, так что проломить толстые стены из танковых орудий нечего было и пытаться. Как уже сказано, уцелела "Дора", значит, есть чем жечь вражеские жестянки. И в довершение всему над городом по-прежнему кружили штурмовики, пытавшиеся достать на узких улицах французские танки.