Откашлявшись, принялась тормошить контуженных Мику с Николаем, указывая, что надо добраться до выхода. Лестница хоть и знатно пострадала, но всё ещё стояла на месте. Если подняться на второй этаж, то можно дойти до входа в подвал или же какого-нибудь окна.

— Что ж, у меня для вас две новости, — сказала я парням, когда мы ползком, избегая падающих досок, двинулись к лестнице. — Первая: Сейрус — Вестник смерти, — раздалась ругань Николая, заглушённая отдачей ещё одной брошенной сферы, что заставила нас качнуться и почти навалиться друг на друга. — Вторая: по нам стреляют лучники, — сразу после этих слов правое бедро пронзила боль от острого наконечника стрелы.

— Чёрт!.. — шипела я, пока Мика с Николаем волокли меня с лестницы. Верхнюю часть бедра сковывала медленная шипящая агония. От каждого толчка и уклонения от очередной стрелы всю ногу охватывала адская боль, отчего я плотно стискивала зубы до звона в ушах. — Чёрт бы Дизу побрал!.. Как же больно… Я не знала, что это настолько больно, чтоб мне в гробу перевернуться!..– поражённо хрипела я в ухо пыхтящему Николаю. Наконец мы миновали последнюю ступень полуразрушенной лестницы, и парни совсем не деликатно спихнули меня к стенке. Та завибрировала от ещё одного бесшумного взрыва. — Ох, копать Виктору могилу…

— Хватит упоминать своего предка-хоронителя, — шикнул на меня Мика, явно раздражённый моими восклицаниями.

— Вас, Аггнийцев, никто не останавливает, когда вы всех заблудшими овцами кличете, — прошипела я злобно, слегка срываясь на последнем слове, когда пальцы Николая тронули стрелу. — Вы можете вытащить это?

— Она не прошла на вылет, застряла в тканях, — объяснял Николай, ощупывая моё бедро. Сейчас даже прохладные пальцы Гриила, все покрытые пылью, не помогали. — Выдёргивать будет очень болезненно и опасно. Можно протолкнуть её вперёд, а потом вытащить через древко, сломав хвостик. Но это тоже процедура не из приятных…

— Просто вытащи её скорее, — дом вновь пошатнулся, и я оскалила зубы.

— Хорошо, — уверенно кивнул Николай, мельком взглянув на Мику.

Аггниец нахмурился, отчего я пришла в лёгкое замешательство. Затем удивительно крепкие ладони Мики придавили мои плечи к стене, почти впечатывая их внутрь, а одна нога Аггнийца перехватила мою здоровую. Я была обездвижена. Николай тем временем согнул мне колено. Сдержав повторный поток ругательств, я молча позволяла Николаю осматривать и ощупывать кожу. Бегло пробежавшись пальцами по влажной ткани, он посмотрел мне в глаза. Я невольно сосредоточилась на этом внимательном взгляде. Рассматривала голубые блики, что словно мелькали за стеклом его глаз, и не заметила, как Николай приказал мне дышать.

Потом твёрдая рука Гриила начала проталкивать стрелу вперёд, разрывая мою кожу. Я и вовсе позабыла про воздух в лёгких. Всё что я видела — полуразрушенный потолок второго этажа. Моя голова со стуком откинулась на стену. Я пыталась заглушить боль от острого наконечника стрелы, впивающегося в мышцы. Старалась вызвать гул в ушах, лишь бы не слышать и не чувствовать, как рвётся кожа, и хлюпает свежая кровь. Мою грудь сдавило от нехватки воздуха, а пальцы с силой вцепились во что-то мягкое. Возможно, в руку Мики, судя по тому, какое непристойное ругательство он выдал. Наконец мой слух уловил треск дерева, с которым Николай отломил хвостик и резко, без всяких промедлений выдернул окровавленную стрелу.

Только тогда я позволила себе выдохнуть, едва не подавившись. Рана всё ещё пульсировала, а кровь горячими каплями стекала по ноге. Вся штанина была пропитана кровью, как и руки Николая. В носу застыл металлический запах, усилившийся после того, как Гриил разорвал ткань прямо над моей раной.

— Надо прижечь, — сказал он и снова посмотрел на Мику.

— Что⁈ — крикнула я, но крик этот потонул в дрожи стен, пола и ругани Николая о том, что медлить нельзя. — Нет, не надо ничего прижигать! — запротестовала я, подрываясь на ноги.

— Красавица, посмотри на меня, — Николай обхватил влажными ладонями моё лицо, делая его липким. Хоть я и смотрела на Гриила, но всё моё внимание было обращено к Мике, который потянулся к поясу со штампами. Паника сковала меня по рукам и ногам, снова лишая возможности думать или шевелиться, и оставляя лишь одно единственное желание — бежать. — Красавица, — повторял Николай, но я его не слышала. Мой мозг лихорадочно придумывал доводы, позволявшие мне встать и отправиться вон из дома с кровоточащей раной. — София! — уже более строго произнёс он. — У тебя серьёзная рана, которую надо прижечь, иначе мы просто не выберемся отсюда. Ты и так потеряла достаточно крови, — говорил он. На нас посыпались куски потолка, открывая вид на ночное небо. — Смотри на меня и держи мою руку. Не жалей силы. Сосредоточься только на моей руке и на том, как ты её сжимаешь, ясно?

Мой рот уже раскрылся, когда я намеревалась убедить Гриила, что с моей ногой всё в порядке, и её не нужно прижигать, но из него вырвался лишь жалкий писк. От страха и нежелательных воспоминаний моё тело двигалось само собой, по памяти, и всю правую ногу прострелила повторная порция боли, переходящая в онемение. А на пол стекли новые капли крови.

Наконец вслушавшись в слова Николая и осознав, что с такой ногой я точно не уйду, я отрывисто кивнула, сжав губы и прикусив верхнюю. Мои пальцы сплелись с пальцами Николая, и я обнаружила их полностью в собственной крови, когда перевела взгляд вниз. Но вторая рука Гриила быстро подняла мою голову, заставляя смотреть на него. На его серьёзное, но до сих пор аномально-равнодушное лицо. По-прежнему пустые глаза гипнотизировали мои. Уверена, если бы я подняла руку на уровень наших глаз, то смогла бы увидеть их отражение в глазах Николая. Но вместо этого я лишь крепко стиснула пальцы, когда раскалённый штамп Мики прижался к моему бедру. Мои ногти впились в зажившие (и нет) раны на ладонях Николая, раздирая их вновь. Я не открыла рта и не произнесла ни звука. Лишь молча смотрела в прозрачные глаза и видела в них хищный фиолетовый оттенок, являяющийся мне в кошмарах и лишающий меня сна. Сильнее вонзала ногти в бледную кожу, ощущая жжение на своей. Она плавилась под горячим металлом, стягивала разорванные концы и соединяла их тугими узлами с запахом горелой плоти. Я не обращала внимание на метания Ворона, вспоминавшего боль от горячего железа. Старалась не замечать, как мои лопатки сводит от внутренних судорог чёрных крыльев. Мы с Вороном оба боялись. И оба лишь безмолвно вслушивались в шипение горящей раны.

Когда это всё закончилось, мы все сразу же вскочили на ноги и бросились к ближайшей и самой уцелевшей комнате. Поскольку коридор, благодаря которому мы бы могли спуститься вниз в подвал, был завален, окно осталось нашим единственным вариантом. Мы вбежали к тесную комнатушку с одной лишь кроватью. Ни стульев, ни стола или шкафа. Лишь одноместная кровать с не заправленным одеялом и помятой подушкой. Окно на дальней стене было небольшим и смотрело прямо на задний двор, где за забором можно было укрыться в лесу. Пока Мика возился с окном, чтобы в конце концов просто разбить стекло одним чётким ударом острого штампа, я привалилась к стене и судорожно вдыхала спёртый воздух. Кожа на бедре неприятно стянулась, натягивая и здоровые участки. Стоило поднять ногу или двинуть ступнёй, как сетка болезненных выстрелов расползалась повсюду, заполняя внутренности и оплетая воспалённые нервы. Но времени на передышку было крайне мало. Особенно, как в комнату медленно вкатилась ещё одна сфера, акутанная тёмным дымом. Мы втроём, не раздумывая, по очереди начали вылезать через окно. Уж лучше сломанная лодыжка, чем быть разбросанной по кускам из-за странной тихой бомбы.

Мика шустро выскочил из окна первым. Раздался стук, с которым Аггниец приземлился на навес над первым этажом, и скрип его меча. Николай, не говоря ни слова, схватил меня за плечи и толкнул к окну. Я высунула ногу, едва не навернувшись от того, насколько слабой и неподвижной она была. Как только выскользнула из окна, Гриил тут же последовал за мной. Мягкой посадки на навес мы не встретили, потому что стоило Николаю вылезти за мной, как сфера расползлась тёмным дымом, разрушая дом. Стена из воздуха оттолкнула нас с Николаем, заставляя слететь с крыши. Лёгкие сжались от боли, когда моё тело словно мешок с картошкой ударилось о землю. Я перевернулась на живот, кряхтя и хрипя от ноющих костей. Голова пульсировала, и я обнаружила свежую кровь на затылке, когда прикоснулась к нему рукой. Подо мной растекалась светящаяся жидкость из разбитой форфы, быстро теряющей свой свет.