— Ну, как ты? — послышался голос дед Миши, что зашел на кухню. — Может, поешь чего? С самого утра ведь крошки в рот не положил.

— Нет, спасибо, — он отрицательно мотнул головой. — Не хочется совсем. Как Вениамин Борисович? Он пришел в себя?

— Нет. Лежит в комнате, вроде спит. Все время разговаривает с кем-то. Тяжело ему — горит весь, жар у него. Бесовщину эту так просто не прогонишь. Ну, ничего, Галина вроде сделала что-то. А она раньше сильная очень была.

Митя вздохнул и вновь посмотрел в окно. Бабы Дуси уже не было, как и волонтёров.

— Как там моя Ева? — прошептал Митя, вздохнув. — Сердце не на месте. Если с ней что-нибудь случится — никогда себе не прощу. А вы знаете, мы ведь давно знакомы.

— Даже так? — дед Миша удивился искренне.

— Мы на море познакомились. Она с интерната приезжала по протекции главных. С ней еще две девчонки рыжих были, близняшки. Вот тогда-то я и влюбился.

— Рыжих, говоришь?

— Ага. — Перед глазами Мити даже замелькали картинки прошлого — их образы, голоса и смех.

— Знаю таких, — Дед сощурился. — Точнее знал. То дочки Галины и были. Только они мертвы давно.

— Как это? Серьезно? А что случилось?

— Да был у нас тут маньяк! — дед мотнул головой, — кого у нас тут только не было! Так вот он и порешил их. С озера увел, надругался, да закопал.

Митя медленно выдохнул. Крики бесноватого об Евином отце сменили в голове звук прибоя. На смену морского бриза пришел запах жженых листьев и костра.

— В начале лета случилось. Им по тринадцать лет было. А через месяц Ева на море укатила по их путевке. Галина сама выбирала, кому место отдать.

По спине прошелся ледяной холод.

— А вы откуда знаете? — Митя нахмурился, стараясь не выдавать своего волнения.

— Да знаю. Все об этом здесь знают.

— Но рыжие были в Ялте. Я лично их видел.

— Да не было их. Морок то. Ева была одна.

Дед Миша замолчал, буравя его темным нечитаемым взглядом. Митя моргнул, прерывая зрительный контакт.

— ничего не понятно, но ладно, — усмехнулся. Отвернулся к окну как можно спокойнее, мышцы же загудели от напряжения.

— Да всё сладится! — улыбнулся дед, снова становясь прежним. — Она велела не ходить за ней, мало ли чего! Так вот сиди и жди, поешь лучше!

— Не могу, ком в горле!

— А я чаю выпью, — дед Миша зажег газ и поставил чайник на конфорку. — Составишь компанию?

— Да, — Митя поставил ближе свою кружку. — Вот чай допью и на полигон пойду. Ева машину забрала, может ваш трактор сгодится?

— Не могу из дома уйти. Сынка вернулся, сам пойми. А ты с такой машиной не справишься, боюсь. Да и затоплено там все, сам говорил!

— Затоплено, да. Но лес помог в тот раз, надеюсь и сегодня всё так же выйдет. Значит, пройдусь пешком. — Митя не стал говорить, что в его планах всё так и было: сначала старый погост, затем заброшенный полигон.

После его вдруг открывшейся осведомленности, доверять ему не стоит. Точно так же, как и старой Галине. Если она знала, чья Ева дочь — при условии, что все что говорил бесноватый — правда, то зачем выбрала Еву для поездки на море? Чтобы что?

Поболтав еще ни о чем существенном минут десять, Митя поблагодарил за гостеприимство и торопливо засобирался в путь.

Никита трепал ее как куклу. Рычал, кусал, сжимал пальцами каждый сантиметр ее тела. И его голос, и рык совсем не походили на человеческий.

Ева, все еще находясь в полуобморочном состоянии, вяло сопротивлялась, когда он потащил ее куда-то из комнаты. Но не в тот коридор, из которого она пришла, потому что воды здесь становилось все больше.

Открыв глаза, она сквозь темноту все же видела, как за ними следуют тени — белесые и вытянутые, одна за другой они нагоняли их и тянули тонкие пальцы к её бедрам, а точнее к одному из карманов. Ева скосила глаза, безвольно повиснув на Котине, который нес её куда-то вниз, и увидела, как её карман светится. Фигурка зверя — она поняла по светящимся очертаниям.

Ева выхватила ее из кармана и сжала в руке.

Никита замер. Тени застыли.

Он медленно опустил её на ноги и прошептал:

— Дай мне это. Где ты его взяла? Он не дается в руки живым. Ты мертва, Ева?

Он с хрипом втянул носом болотный воздух, мотнул головой, не веря.

— Ты не мертвая. Конечно же нет. А откуда он у тебя?

Котин обвил пальцами ее ладонь, сжимающую фигурку.

— Ах, наверное, всему виной твой отец?

— Причем здесь он? И что это за зверь такой? Он что-то значит, верно?

— Не хочу снова делать тебе больно. Давай, отпусти это. — Он сжал ее пальчики, снова потянулся губами к ее губам. Чмокнул, чуть простонав. — Нас ждет рай. Жаль, что не на земле. Но это уже формальности.

Ева пыталась сообразить, что ей делать, ведь явно сейчас козырь в её руке. И, тем не менее, она обезоружена. Фигура принадлежит мертвым. А раз Котин ее просит, значит?..

Ева обескуражено моргнула. Еще и еще. Расцепила пальцы и отдала ему. Тот, улыбнувшись, взял ее и поправив голову зверя, глаза которого точно все видели, убрал в карман.

— Идем! — прошептал. — Осталось недолго.

Ева послушно дала себя взять за руку и потащить за собой.

В ледяной воде шаги давались с трудом, но Никита как мощный крейсер разрезал черную муть своими ногами. Тени, извиваясь и хрипло дыша потащились следом. Пройдя по ступенькам, Никита остановился у двери и, толкнув ее, довольно выдохнул. Ева видела белый день, залитый солнечным светом. Обугленные остатки домов и выжженную до черна землю. Тени прошмыгнули мимо и, переступив порог, превратились в молодых женщин. Они все шли, шли мимо нее, а она с удивлением видела, как растворяется длинный коридор и как снова за их спиной появляется кабинет Валерия Игнатьевича, Никиткиного отца. Всё это время он просто водил ее за нос! И привел в портал между миров!

— Ну давай, смелее, — улыбнулся Котин и протянул руку. — Моя пташка навсегда моя.

Он жадно скользнул по её фигуре похотливым взглядом — обнаженная грудь так и не была прикрыта, а мокрые джинсы прилипли к стройным ногам.

— Если это моя участь, то только после тебя, — выдохнула она невинно и протянула руку к пряжке ремня на его джинсах. Никита довольно улыбнулся, притягивая ее к себе. Ева уткнулась носом ему в плечо и дернула фигурка каменного зверя на себя, ловко сворачивая ему голову. Глаза того загорелись красным, а реальность пошла рябью.

Никита зашипел, как от удара током. Дернулся и попытался ее ударить, но Ева отбежала от него прежде, чем он среагировал. Бросилась в кабинет и захлопнула за собой дверь.

— Он за дверью, — прошелестела мавка и ева испуганно завизжала, оборачиваясь.

— Дура, напугала! Где ты была?

— Здесь! — та надула тонкие губы, выкатив глаза. — Что я сделаю, если ты в мороке. Ходили тут вокруг кабинета, пока он нотации тебе читал. А я ждала. Думала уже не догадаешься про фигуру. Сколько сил Галина приложила, сделав тебя мертвой!

— Что?

— А ты как хотела? В портал через склеп только мертвячки ходят. И кабинет этот опять же так просто не увидеть, а уж фигуру заговоренную и подавно.

— Никита…мертв?

— Давно уж. Точнее не совсем, но это неважно сейчас. Зато ты из их мира окончательно, теперь уж точно, поэтому и сбились они тебя искать. Никита скоро вернется. — Мавка спрыгнула со стола. — Думаешь, голову свернула и портал закрыт? Как бы ни так, там заговор нужен. Беги, давай, твой Митька тебя уже заждался!

Ева не нравилось, что она мертва. И не нравилось определение — теперь уж точно. Но подумать об этом она решила чуть позже.

Она выбежала из кабинета — снова в своей футболке и кофте — всем морокам морок! И бросила по ступенькам вниз, по которым уже бежала. Но увиденное теперь отличалось.

Неприятный холодок пробежал по позвоночнику.

Дверь была стеклянной. Ящики все те же, но дверь…И за этой грязной стеклянной дверью что-то было и это что-то двигалось. Сквозь мутное стекло виднелись очертания: бесформенная фигура смотрела прямо на нее.