Ева согнулась пополам, тяжело дыша. Каштаново-шоколадные волосы ворохом упали на лицо. Она собрала их рукой в пучок, убирая с лица, выпрямилась, выдыхая. Чуть полноватые губы блестели от слюны, а зеленые глаза сливались с бушующей зеленью тайги за её спиной. Она чуть отошла от группы поисковиков, что прочесывали этот пятачок леса, поднялась на высокий холм, за которым ожидаемо был обрыв. Конца низины не рассмотреть, повсюду поваленный валежник и ветки — настоящий бурелом.

— Лина-а! — закричала Ева и прислушалась.

Без вести пропавшую звали Анжелика, но для друзей просто Лина. Искали они её вот уже три дня, и шансов уже было мало. Тайга опасна не только дикими зверями, непроходимыми тропами, но и холодными ночами, а девчонка в одной майке и шортах. Отдыхала с друзьями на одном из берегов таёжного озера, пошла за хворостом для костра и пропала. Заблудилась, понятное дело. Лес обманчив — сто метров вглубь и ты уже не найдешь дорогу обратно. С четырёх сторон одинаковый забор из пихт и столетних елей.

Но Ева знала, что она где-то здесь.

Ей шепнули лесные. Те, которых она слышит с пятнадцати лет и теперь уже даже видит. Тайга приняла её за свою.

— Ну и где она? — спросила Ева устало.

— Ну там внизу, — пропищала рядом бледная высокая девица. Лицо ее расплывалось в свете луны, а тощие руки доходили до самых колен. Мавка или лоскотуха — так её звали местные. — Говорю же тебе! Забирай, нам чужого не надо! В болоте недавно один утоп, вот его и взяли.

— Кто? Когда? — нахмурилась Ева. Скосила глаза в сторону. Тощая бледная девица стояла рядом и скалилась выступающими вперед зубами, разглядывая овраг. Как только нежить поняла, что Ева косится на нее, то сразу приняла более «здоровый» и современный вид. На девушку стало больше похожа. На саму Еву. Подражательница!

Ева хмыкнула, отворачиваясь.

— Ладно, проверю. — Сказала, закасав рукава кожаной курки. Поправила светоотражающий жилет и ступила черным ботинком на влажную землю.

Спускаясь медленно, бочком, цеплялась за кусты и ветви, но равновесие всё равно потеряла и скатилась кубарем вниз.

Со всех сторон послышался писклявый смех. Рядом болото, а значит, собрались все: и мавки и кикиморы и лоскотухи конечно. Таёжная нечисть давно приняла её в свою среду.

— Ева ты ушиблась? — спросил еще кто-то дуновением ветра.

Ева села, встряхнув головой. В ушах гудело, а где-то совсем рядом чавкало подступающее болото.

— Ну зато ты девочку нашла, — прошелестел лес многоголосо и Ева вскинула голову.

Аккурат перед ней лежало тело. И эта пропавшая так походила на вожатую из южного лагеря, в котоом Еве довелось побывать.

Сердце сжалось от тоски. Перед глазами всплыл образ Мити, ее первой любви. и она на мгновение снова вернулась в то время…

… — Ребята, давайте знакомиться! У нас в отряде новенькая! — Голос Вожатой Нелли Ивановны звучит грозовым штормом.

Весь отряд собрался в центре лагеря, у импровизированного костра.

Знойный вечер все еще дышит июльской жарой, легкие будоражит морской воздух — она знает только таёжный. Но ее морозит от страха.

Ева сжала пальцы в кулачки и сунула их в карманы растянутых лосин, что достались ей «по наследству» от старших по интернату. В очередной раз мысленно прокляла, что нацепила сегодня эту линялую майку. Шмыгнула носом, отводя от ребят взгляд. И все-таки ей повезло! На общину выделили лишь три путевки и одна из них — её!

— Да, Ева приехала позже на три дня, но тем даже лучше, вы уже всё здесь узнали, сдружились и все вместе поможете Еве адаптироваться, — продолжила вожатая.

Еву трясет. Лихорадит.

И от нового незнакомого места и от незнакомых ребят — у нее совсем нет опыта общения со сверстниками. В их интернате мало детей, там в основном разношерстного возраста — исключительно сироты и лишь те, кто имеет дар…

Но больше всего ее трясёт от ЕГО взгляда, что прожигает её насквозь.

— Ева, деточка, расскажи нам о себе?

Она и без того напуганная трёт о лосины влажные ладони, дышит прерывисто и со всей силы пытается скрыть дрожь в руках и дикий страх, наполняющий душу.

Еще никогда она не уезжала из общины. Из тайги. Из своего хвойного леса.

Нет, до восьми лет она много где колесила с матерью — та в пьяном угаре любила путешествовать по северным городам автостопом. Еву же, как карманную собачонку таскала с собой, бросала в придорожных отелях голодную и испуганную. А потом ее забрали и определили в интернат при общине. И теперь весь её мир тайга.

А здесь в Ялте столько сверстников, столько ярких красок — и небо и море, и золотой песок. И десятки любопытных глаз, что смотрят на нее выжидающе.

— Я..эм..я, — начала и прокашлялась, голос сел. Бросила острый взгляд на высокого парня, что сидел напротив. Это его глаза не дают ей покоя. Его улыбка сбивает с толку. Его прищур карих глаз заставляет сердце стучать о ребра в неистовом беге.

— Я Ева. Мне пятнадцать. Я из северного посёлка у таёжных озер. В нашей общине всего триста жителей и все они служат лесу и его обитателям.

Она бросила хмурый взгляд на хихикающих девчонок, на усмехающихся парней — они все столичные дети. Перевела взгляд на Митю — лишь он один оставался серьезным.

— Что еще вам рассказать… — Пожала плечами. — У меня нет родителей, и я никогда раньше не была на море. Всё.

— Дикарка Ева, добро пожаловать! — крикнул кудрявый пацан, и весь отряд взорвался аплодисментами.

Три недели счастья и водоворота первой любви начинались!

… Ева мотнула головой, выныривая из воспоминаний.

Девушка была еще жива. Скоблила по черной земле тонкими, разодранными до крови пальцами. Почти не стонала уже, словно не хватало сил и воздуха делать это снова и снова. Лишь открывала и закрывала рот, точно рыба. Она, кажется, поняла, что спасена. На дне её темных зрачков появился блеск надежды.

— По..по..могите! — тихий отчаянный шепот.

Ева закусила губы, подскочив на ноги, сжала фонарик в руке до онемения пальцев.

Конечно. Сейчас. Ей ведь только стоит произнести в рацию: найдена, жива, как спустя несколько минут здесь окажутся и волонтеры, и спасатели и врачи.

Лес шелестел негодуя. Нечисть притаилась, наблюдая. Ева медлила.

Девушка, измазанная грязью, замерзшая и продрогшая уже не стонала и не плакала, а лишь бессильно свернулась калачиком и дрожала.

Что и требовалось доказать — ушла за хворостом в ближайший пролесок, чуть сбилась и полная уверенности, что озеро где-то там, пошла в другую сторону. На самом деле же уходя всё дальше и дальше. Нарушено было первое правило — если ты заблудился или засомневался, не беги искать выход из чащи, а остановись и сядь, встань, но не делай больше и шагу. Паника гложет, да. Но так ты даешь себе шанс на спасение. Найти пропавшего всегда легче в радиусе его последнего местонахождения, о котором хоть кто-то знал. Вот и сейчас — её ищут в радиусе трех километров от озера. Она же ушла в противоположную сторону почти на шесть. Плутала, сбив ноги в кровь. Упала в овраг, возможно, что-то сломав. А ведь здесь буквально в десяти метрах непроходимая топь. Болото бы засосало, не оставив и следа…

Ева, наконец, вздрогнула, подлетела к ней и с размаху ударила ногой в высоком черном ботинке по крышке самодельного капкана. Тот лишь на несколько десятков сантиметров сдвинулась в бок, показывая её окровавленные ноги. Переломанные, с множеством ран. Вот почему она не могла встать и вылезти. И как оказался здесь этот капкан — не понятно, вокруг сплошной непроходимый лес!

— Я же говорила, найдешь-найдешь, — пропищал на ухо тонкий голосок лоскотухи, и Ева нервно отмахнулась. Общаться с лесной нечистью ей точно сейчас не с руки.

Шикнула рация. Задрожали руки, сорвался голос.

— Найдена, — прошептала она и повторила чуть громче, со злостью откашлявшись: — Найдена!