Порывисто застонала, останавливая его в тот момент, когда он опустился на нее, и она отчего-то ногами обхватила его бедра.

— Ты будешь первый, — выдохнула, дрожа.

— Понял, — сказал он хрипло, и она улыбнулась — какой догадливый…

Он накрыл ее рот губами, и ее тихий стон потонул в его горячем дыхании.

— Митя, я люблю тебя, — задыхаясь, прошептала Ева, но голос её был настолько тих, что Митя едва услышал её слова.

— Люблю. — Прошептал в ответ и Ева до боли закусила губы.

На впалом лице растянулась неестественная улыбка от уха до уха, в уголке рта потекла капля крови, из разорванной от натуги губы. Бесовские глаза сузились — две черных щели; тело задрожало, худые ноги, с неестественно выгнутыми коленями двинулись к дому. Это тело давно уже не пригодно, оно и так хорошо ему послужило. Пора бы уже сменить. Ему бы девку эту молодую, или ее женишка, но они слишком сильны и отважны, чтобы он мог так легко запудрить им мозг и проникнуть в их сосуд. Поэтому начнет с их друга — старого и тупого, который совсем потерял бдительность и живет только сожалением и виной. Старый чурбан. Вот в него-то он и вселится.

Сущность припала лицом к окну.

Профессор сидел в темной комнате за письменным столом и что-то читал. Его очки поблескивали от мерцания свечи. Жалкий конечно вид, но тут уже не до выбора.

Взмах руки и костлявые пальцы с длинными отросшими ногтями заскользили по стеклу.

Раздался противный скрежет, который, конечно же, не остался без внимания старика.

***

Митя провел рукой по влажным волосам и подмигнув ей, выглянул из комнаты.

В доме стояла тишина.

— Никого нет, — прошептал и махнул Еве рукой. Она краснощекая, с горящими от счастья глазами, недоверчиво выглянула из-за двери, и лично убедившись в правдивости его слов, перешагнула порог.

— Я сгорю от стыда, — улыбнулась она.

— Безусловно, сгоришь, — подшутил над ней Митя. — Все ведь слышали, чем ты всю ночь занималась.

— Перестань! — она одернула его и поцеловала в любимые губы.

— Шучу, всё хорошо. Но факт остается фактом — никого нет. Даже профессора, хотя он вроде простыл. — Митя кивнул на открытую дверь его комнаты.

— Интересны дела, — хмыкнула Ева.

Они вышли во вдор. Умылись колодезной водой, шутливо брызгаясь ледяными каплями друг в друга. Митя закурил, а она, оперлась спиной о поленницу дров и с восхищением за ним наблюдала.

Стояла оглушающая тишина, по земле тонким покрывалом клубился туман.

Митя прошел по двору, сел на ступеньку крыльца, усадил её к себе на колени.

— Замерзнешь, — Митя не спрашивал, а утверждал.

Ева отрицательно мотнула головой, улыбнулась, посмотрела ему в глаза и ощутила горечь от того, что всего этого она может лишиться. Уже сегодня ей предстоял путь в общину, хоть Митя и считал иначе. Он всерьез думал о том, чтобы съездить в город за водолазным снаряжением. Ева к подобному относилась скептически. Но вслух пока не говорила. Время еще есть все обдумать. На часах лишь семь утра.

— Ну что ты малыш опять грустишь? — спросил Митя и, словно прочитав ее мысли, добавил, — мы справимся, мы же сильные.

— Да, сильные. — Она прильнула к нему, обняла, положила голову на его плечо. Митя затянулся и выпустил колечко дыма.

Со стороны двора послышались уставшие шаги и у крыльца появились дед Миша и баба Дуся.

— А вы где были? — спросил Митя, туша окурок. — И где Вениамин Борисович?

Ева подскочила на ноги, краснея, как застигнутая врасплох школьница. Митя по-доброму усмехнулся.

— На заднем дворе, — пожал плечами дед Миша. — Вон небо, тучами стянуло, скоро ливанет. Бочки открыл, чтобы воды дождевой в баньку набрать. И Веня там же, сидит на завалинке. А вы чего так рано встали?

Утро и вправду выдалось мрачным. Мелкая морось уже коснулась земли. Небо, затянутое серой дымкой скрывало облака и лучи восходящего солнца. И отчего-то казалось, что наступающий день не сулит ничего хорошего.

Ева мотнула головой, отгоняя от себя мрачные предчувствия. Её то морозило, то бросало в жар, то снова знобило. Она списывала это на легкое недомогание из-за того, что случилось между ними ночью. Все-таки такой опыт был у нее впервые…

— А мы немного отдохнем еще, — сказал Митя и подмигнул ей. Ева снова покраснела.

— Ну идите в дом, — спровадил их дед Миша. Сам же затоптался на месте. Взлохмаченный, с горящими глазами. Таким они видели его впервые.

— И все-таки, что случилось? — спросил Митя, нахмурившись.

— Все нормально. У профессора жар, но он держится. Сейчас придет, ляжет отдохнуть. Вы уходите?

Прозвучало как приказ, а не вопрос.

Ребята на мгновение растерялись, а потом послушно зашли в дом. И уже проходя мимо комнаты хозяев, услышали рык.

Ева испуганно обернулась, а Митя замер.

— Ты слышал? — спросила она, округлив от удивления глаза.

— Да. — Митя обернулся. — Что там у вас дед Миш?

— Идите. Отдохните. На завтрак к десяти часам выходите, — подтолкнула Митю в спину нарисовавшаяся в коридоре баба Дуся. — Поспите, дети, пока есть возможность. Поспите. И не шатайтесь здесь, у нас свои дела! Успеете! Я пока завтрак сготовлю.

Она буквально впихнула их в спальню и захлопнула дверь.

Ева хотела воспротивиться — любопытство и тревога уже взяли над ней верх, но Митя, схватил ее и прижал к себе. Пара движений, поцелуй, и она сдалась…

… На завтрак их пригласили в десять утра, как и обещалось. Пока Митя собирался, Ева успела сбегать в туалет и снова умыться.

— Вениамин Борисович в кровати, — сказала она, возвращаясь в комнату. — Что-то ему плохо. Я заглянула в его спальню лишь на мгновение, но в глаза бросился его жар. Он бледный и потный. И, кажется, в бреду. Хозяйка сказала, что подмога уже на подходе, знахарку вызвали.

— Знахарку? А врач? — удивился Митя, а потом мотнул головой: — Хотя, о чем это я. Им виднее. Мы же здесь…

— Ага, — Ева прыснула смехом. Хоть и не до смеха было вовсе. Напряжение внутри вновь набирало обороты. — Впрочем, узнать подробности мне не удалось, — Ева пожала плечами. — Баба Дуся меня быстро выпроводила. И когда я шла по коридору, мне снова показалось, что в спальне стариков кто-то есть. И этот запах…

— На счет гостя в спальне — не знаю, — Митя поджал губы, — а вот запах тоже в нос ударил. Животным. Больным и грязным.

— Точно!

— И мы его уже слышали. — Сказал он и взглянул на нее.

— Да, — подтвердила она его догадки, и стало совсем не по себе.

— Значит, в доме есть одержимый?

По телу Еву побежали мурашки. Она нервно повела плечом, закусив губы.

— Кто? — кивнула ему. — Не профессор же?!

— Да нет конечно. Тот, кто в спальне хозяев. Вернулся их сын?

— Не знаю, — Ева сжала дрожащие пальцы. — Пойдем на завтрак и попытаемся узнать. И потом я в общину. Времени нет.

— Решим, — уклончиво отозвался Митя и решительно поднялся с постели.

***

За столом сидела баба Дуся и спиной к ним какая-то женщина. Митя поздоровался и сел за стол, следом уселась Ева, подняла взгляд и обмерла.

Ее соседка по общине, старая Галина сидела за столом и пила чай. И выглядела вполне себе бодро! Словно лет тридцать скинула!

— Галина? — Ева потрясенно заморгала. — Как вы тут оказались?

— Здравствуй, Евочка, — сказала та и насмешливо посмотрела на Митю. — Пришла хворь отвадить, пока время не упущено. Да постараться спасти…

— Но как? Как вы узнали? — Ева знала точно, что телефоном та отродясь не пользовалась, а в общину дед Миша никогда не ходил. Но не прилетела же она к ним на метле?! А если даже и так, с ее-то способностями, то как узнала?

Ева ничего не понимала. А Галина снова усмехнулась и подвинула к той кружку с чаем.

— Тебе идет Ева быть женщиной. Вот ты и стала взрослой.

Ева покраснела как спелый томат. Поймала смущенный взгляд деда Миши и робкий баб Дуси и вспыхнула как от огня. Митя рядом вздохнул.

Облизнула пересохшие губы, заерзала на месте и зря, потому как низ живота отозвался тихой болью.