— Понимаю. — Кивнул Митя. — Я разговаривал с ней.
— И со мной она говорила. Просила помочь, говорила, что только я смогу это сделать, но я... — Христофоров замолчал и посмотрел на парня, — дальше ты знаешь. Я просто выбрал другой путь. Просто предпочел молчать, и делать вид, что ничего не было. Я столько лет обманывал сам себя, — он тяжело вздохнул и налил из графина стоящего на столе немного воды. Смочив горло, продолжил: — Я не смог забыть этого. Да и как такое забудешь? Все эти годы я жил воспоминанием о ней и боялся, что когда-нибудь кто-то придет ко мне.
Христофоров посмотрел внимательно на Дмитрия.
— И вот вы пришли. — Осушив стакан с водой, закончил ученый.
— Да. — Кивнул Митя. — Что произошло в тот день, когда вы всё бросили?
— Это случилось примерно через неделю после приезда в город. — Вениамин Борисович прикоснулся рукой ко лбу и, пытаясь вспомнить все в мельчайших подробностях, продолжил: — Раскопки были закончены, записи найдены. Я сидел у себя в комнате общежития и снова и снова просматривал обрывки ее дневника. Помню, я глазами искал подходящее место, чтобы спрятать записи, когда в дверь постучали. Я открыл, и незнакомец вошел в комнату.
— Незнакомец? — переспросил Митя.
— Да. — Кивнул головой Христофоров. — Это был высокий мужчина в костюме. Он не представился. Но настоятельно попросил меня не лезть в это дело. Он заверил меня, что этим явлением занимаются профессиональные люди, ученые и что у них все под контролем. А я им мешаю. Помню, что я попробовал возразить ему, но он грубо оборвал мои попытки.
— И вы больше не интересовались, что там происходит? — озадаченно спросил Митя.
— Нет. Не интересовался, — честно ответил тот. — Я знал, что за мной следят, и мне было страшно за свою жизнь. К тому же он сказал, что этим занимаются серьезные ученые, а я то что? Просто тогда еще аспирант…
Христофоров прикрыл рукой глаза и просидел, так молча довольно длительное время. Когда он, наконец, убрал руки, глаза его были влажными.
— Но я знал, что они не только ничего не делают, но и не пытаются даже предпринять каких-либо попыток. А она мне являлась почти каждую ночь, терзая меня своими мольбами.
Дмитрий покачал удивленно головой, и тоже налил себе в стакан воды.
— А сейчас вы не боитесь?
— Боюсь, — ответил тот. — Но мне жаль всех, кого она забрала. И, скорее всего её сможем остановить только мы, потому как все остальным плевать, не зря же за столько лет они ничего так и не предприняли.
Вениамин Борисович поднялся и, покопавшись в шкафу, вытащил от туда пару коробок и поставил их на стол. Задернул на окнах шторы.
— Что это? — спросил Митя.
— Это вещи, найденные при раскопках. — Пожилой мужчина торопливо снял крышки с коробок и достал несколько предметов. — Всё, что уцелело. Вот. Посмотри.
Митя взял в руки один из предметов — вазу.
— Но это не самое главное. Самое важное это то, что я дам тебе сейчас. Это ее записи.
— Ее записи? Они сохранились? — Митя охнул от неожиданности.
— Дневник нет. Но кое-какие записки — да. Я хранил их все эти годы, берег как зеницу ока. Вот, чувствовал я все-таки, что когда-нибудь они пригодятся.
Христофоров протянул ему записи, и молодой человек принялся их внимательно изучать.
«…ьму тебя с собой. Предам земле твое …кое тело и помолюсь о твоей душе. И тогда мы будем вместе, уже ничто не разлучит нас…».
— Это отрывок, а где остальное? Здесь некоторые слова размыло, не читаются…
— Да, это не все. — Тихо, почти шепотом, произнес Вениамин. — Были и еще, но я не успел их спрятать. Они изъяли их. Но я помню почти слово в слово, что было написано там. Удивительная все-таки у человека память.
— Что там было? — спросил Дмитрий.
— Да, сейчас. — Христофоров кивнул головой и на минуту задумался. — Я попытаюсь воспроизвести все так, как было изложено на бумаге.
— Хорошо, — негромко сказал Митя и замер в ожидании.
— Он сделал меня своей любовницей. Наговорил слов о любви. Я забеременела. Но она разлучила.
Христофоров нагнулся, сунул руку в коробку и вынул из нее пакет, в котором лежали несколько фотографий.
— Это фигурка зверя, что-то типа шкатулки было. Найдена на месте предполагаемого дома Катеньки, — Христофоров ткнул пальцем в черно-белую и уже изрядно пожелтевшую от времени фотографию. Снимок был настолько стар, что изображение почти выцвело, фигуру еле удавалось рассмотреть.
Дмитрий наклонился вперед, нахмурился, внимательно рассматривая.
— Так вот, — продолжил профессор. — Элемент этот самодельный и имел для Катеньки определенную ценность и нес в себе определенный смысл. На нем высечен узор — колодец или что-то похожее посреди поля, ну и элементы вот эти….
— Извиняюсь, вы говорите элемент. — Дмитрий уставился на Вениамина Борисовича, продолжая хмуриться. — Элемент чего?
— Ах, да, — встрепенулся тот. — Элемент черной магии. При жизни Катерина увлекалась акультными науками. Отсюда и зверь этот. Да, и жители деревни считали ее своей, сильной, а это тоже не маловажно, как известно — на пустом месте слухи не рождаются!
Митя вновь принялся рассматривать снимок, а Христофоров сощурился, посмотрел на каминные часы, задумавшись.
— Можно? — Митя указал на фотографию и, дождавшись, пока профессор кивнет головой, взял снимок в руки. — Я никак не могу понять…что это за животное?
— Получеловек, полузверь. Возможно, именно так она представляла себе повелителя.
— Кого? — переспросил Митя.
— Повелителя, — невозмутимо повторил профессор. — Хотя, я, конечно, не уверен, что это правильное название. Дело в том, что в ее дневнике есть упоминание о некоем Повелителе, наставнике. И как мне кажется, речь она вела не о человеке. Либо о человеке, но не простом. И родила она от него, как я тогда понял. Но с ребенком что-то случилось, а потом и с деревней. Выжгли дотла простые люди, когда там лютовать ведьмы начали. Тот год был не урожайный, дождливый, много нечисти по дворам ошивалось, хворь нападала, да дикое зверье как с цепи сорвалось. Ходили в деревню, скотину рвали. Сельчане винило во всем дурное соседство. И однажды ночью пришли с расправой.
Митя отложил снимок, почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, поежился, несмотря на жарко пылающий огонь в располагающемся неподалеку камине.
Профессор вновь зашуршал бумагами, но ничего, не найдя, отодвинул ее и повернулся к Дмитрию.
— Судя по записям из дневника, она потеряла сына. То ли он умер, то ли исчез, а может и вовсе был убит. Но найти его она не могла. Возможно, она провела какой-то ритуал, дала какое-то обещание темным силам, в обмен на услугу. — Христофоров замолчал, задумался, приложил пальцы к губам.
Митя все это время молча ожидал продолжения.
— Я думаю, что она желала найти сына и, возможно, окончательно отчаявшись, обратилась за помощью к черной магии, а взамен пообещала свою душу. Ведь всем известно, что дьяволу нужна только душа. Это если местные правы, а они все так считали. Либо же просто после смерти проявилась ее ведьмовская сила, которая была настолько сильна, помноженная на желание найти сына, что пробудилась видениями. Открылся портал. И она продолжает шастать в наш мир как к себе домой.
Митя вновь почувствовал осторожный укол страха, стало вновь не по себе от этих разговоров. Очередной жуткий холодок не заставил себя долго ждать и вновь пробежал по спине.
— Душа не до сих пор не спокойна, она не принадлежит ей, а значит, до сих во власти темных сил, вот и несет людям смерть.
— То есть, вы хотите сказать, что все это время ее душа в борьбе…, — Митя замолчал, он не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить то, о чем он думает. На языке вертелись слова, в голове, но все это было не то.
Прояснить все и продолжить его мысль, решил профессор:
— Замечу, что это всего лишь предположение, но я понимаю, о чем ты хочешь сказать. Договор с темными силами может нарушиться, и Катенька хочет этого. Она противиться, так как нет ей до сих пор покоя, и поэтому является миражом. Она хочет узнать правду, ждет помощи. Но зло, владеющее ею сильнее, раз до сих пор она не нашла покоя и сеет вокруг смерть. Не все, кого она забирает, возвращаются обратно. Далеко не все, хоть и утверждает она обратное.
