Его рука скользнула по моей шее и горлу, крепче прижимая меня спиной к его груди.

– Мы добежим до деревни или нет? – хрипло спросила я.

– Ты не устала?

– Нет, конечно.

Мы снова побежали и остановились только, когда показались первые домики. Я оглянулась на тотема и спутника, бежавших сзади.

– Я думаю, в такой маленькой деревней на волка не обратят внимания. Не бойся, Лалону, – обратился к нему Дарий и взял меня за руку.

– Он передает тебе, что не боится, можешь за него не беспокоиться, – улыбнулась я.

Триндари была самой обычной деревней, где люди занимались выращиванием фруктов, овощей, пасли коз и овец. Сельское хозяйство было очень развитой. Я обратила внимание, что домики были маленькие, но очень цветные.

– Куда мы идем? – спросила я. – Не похоже, что тут сдают комнаты.

– У меня тут свой дом, – ответил Дарий.

– Со служанками вроде Фуины?

– Нет, он без служанок. Возможно, там пыльно. Я появляюсь здесь раз в полгода.

– Водишь девиц на разговоры?

– Ты ревнуешь? – усмехнулся он.

Я рассмеялась, а он лишь погладил меня по руке и снова поцеловал пальцы.

– Я не ревную, ты же сказал, что ты мой.

– Безусловно.

Дом Дария ничем не выделялся на общем фоне, обычный с садиком, где росли цветы.

– А за ними кто ухаживает?

– Я плачу соседу, чтоб он иногда ухаживал.

– Хорошо, что тут нет всяких Фуин. – Я покачала головой.

– Она неплохая.

– Да очень любит тебя как сына и все такое. Говорила, чтоб я уходила и не мешала тебе.

– Что? – зарычал Дарий.

– Она смешала аконит с папортникком и добавила его в леденцы, он вызывает у нас бесконтрольные проявления звериной сути. Ее задумка была в том, чтоб я напала на тебя, и ты сам меня…

– Ты не нападала на меня, была очень… – он выдержал паузу, подбирая слово, – ласковой. Нервничала, когда Радж зашел, но меня обнимала только.

Я опустила голову, кажется, щеки порозовели.

– Почему, Эстер?

– Я не буду тебе повторять, что уже было сказано. Ты знаешь причину.

Он легонько улыбнулся и опалил горячим дыханием шею.

– А что нужно сделать, чтоб ты это повторила?

– Поесть, например?

Я присела на крыльцо, пока Дарий пошел купить у кого-то из соседей тушу курицы или куропатки, а если повезет, то и готовое мясо. Мест для трапез тут особо не было, он сказал, но люди были готовы продавать, что было у них в доме.

Он вернулся через пять минут, неся корзину с продовольствием. Я втянула носом воздух и почуяла запах граната, инжира и апельсинов, и кажется, куропаток. Он открыл дверь и впустил меня в дом. Было прохладно, так как дом находился в тени. Он принес ведра с водой, где мы вымыли руки, я ополоснула лицо, смыла большую часть крови и грязи.

– Я могу нагреть сейчас купальню, она небольшая, быстро пар пойдет. Поешь и пойдешь мыться. Чтоб не в холодной.

– Давай так, да.

Дарий вернулся из купальни с мокрыми волосами и стал накладывать еду.

– Так быстро нагрелось? – спросила, скользнув взглядом по каплям воды, стекающим по телу.

– Я в холодной искупался. Держи. – Он протянул мне тарелку с мясом и рисом.

– Спасибо.

– А что вы обычно ели? – спросил он осторожно.

– Дома?

– Да.

– Сыр, творог, утиные яйца. Мясо, конечно же. Нужно много и хорошо питаться, чтоб не замерзать.

– Тебе жарко тут?

– По началу было да, но я привыкла. Меня удивляли ваши купальни, так много пара! Кошмар какой-то, – я засмеялась и заметила, что Дарий неотрывно смотрит на меня.

– Ты скучаешь, да?

– Есть такое. Но я не знаю по чему я скучаю. Я знаю, что того моего дома больше нет. Я даже не знаю нужна ли я там кому-то. Я волнуюсь о бабушке Илме, это родная сестра Ракши, и о своей сестре, ее родной внучке – Элайзе. Ей восемь лет. Она… не разговаривает с тех пор.

– Мне очень жаль.

Я кивнула и отпила чаю. Дарий в это время пододвинул мне блюдце, где лежали аккуратно отделенные зерна граната. Я усмехнулась.

– Мне закрыть глаза, чтоб ты меня спустил с высоты?

– Ты все еще ее боишься?

– Да.

– У вас же много гор.

– А кто сказал, что я покорила все вершины? Как ты связал себя с Элерином? – вдруг спросила я, давно интересующий меня вопрос.

– Мы возвращались домой обратно, как услышали жалобное мяуканье, пошли проверить и увидели, что детеныш барса попал под обвал, я достал его. Но у него были сломаны задние лапы. Я уговорил отца забрать котенка с собой. Когда вылечил… мы не сразу установили связь. Элерину тут было тяжело без связи, барсы любят места похолоднее. Но с призывом духа эта проблема решилась. Но… он остался одиночкой среди остальных. Я установил связь, когда умер отец. Так как моим спутником стал не солнечный лев, то я больше не мог претендовать на звание царя.

– А если бы мог…

– То Солен убил бы меня скорее всего по-тихому. Мне было двенадцать, когда умер отец. Некоторые могли возмутиться ему на троне, сказать, чтоб занял пост регента, пока я не вырасту. Мать долго злилась на меня, говорила, что я струсил. С тех пор мы с ней тяжело общаемся. А какие у тебя были отношения с…

– Теплые, хотя я проводила много времени с Илмой. А отец, когда мне исполнилось четырнадцать, косо смотрел на каждого моего друга.

– У тебя было много друзей?

– Было… но немного. Но он в каждом юноше видел что-то подозрительное. Одного поклялся веником избить.

– Веником, – засмеялся Дарий. – Не очень-то сурово. Ты… кого-нибудь любила?

– Мне нравились некоторые мальчишки, я пыталась даже целоваться.

– Пыталась? Это как?

– Ну там было что-то слюнявое и противное.

– Ты хочешь съездить домой же, да? – спросил он, я молча кивнула. – Тогда давай съездим.

– А тебя отпустят?

– Не сразу, но да. В конце концов, я не обязан все время выполнять приказы Солена.

– Нет?

– Я такая же династия, как и он. Хоть и титул царя у него, но я не обязан беспрекословно все выполнять. Я же… не поехал на Север.

– Я была бы очень рада увидеть Илму, если она жива… А что дальше?

– Я бы хотел… – он прокашлялся. – Чтоб ты стала моей женой.

– Мне всего восемнадцать, – захихикала я.

– А во сколько у вас выходят замуж? – удивленно спросил он.

– Обычно, не раньше двадцати. Но в среднем… в двадцать два. Но, конечно, есть и ранние случаи. Но это редкость. Я считаюсь еще… и правда волчонком. Нестабильным и неуравновешенным. Поперлась же я сюда непонятно зачем… – я грустно покачала головой.

– Эй. – Он оказался около меня, сел на колени и обнял мои ноги. – Посмотри на меня. Не вини себя за то, что было. Ты ничего плохого не сделала. Ты просто – маленькая раненая волчица. Пожалуйста, не плачь.

Он крепче прижался ко мне, а затем нашел мои губы и стал целовать, мягко и нежно. В этих поцелуях можно было утонуть.

– Так ты станешь моей женой? – спросил он снова. Я посмотрела ему в глаза, которые смотрели на меня с такой надеждой и любовью, несмотря на всю ложь, несмотря на мои поступки. Он все еще хотел быть рядом со мной. – Я буду о тебе заботиться, никогда не причиню тебе боли, я скорее сам себе сердце вырву, чем сделаю это, я буду беречь тебя как самое ценное в моей жизни. Ты и есть – самое дорогое, что у меня есть. Я твой, отныне и навеки.

Я просто расплакалась и скатилась к нему в руки, утыкаясь ему в шею и целуя ему кадык, чувствуя, как он вздрагивает и гладит меня по волосам.

– Конечно, стану.

Он стал зацеловывать мое лицо, называя меня снова маленькой волчицей.

– Там купальня нагрелась, – сказал он слегка отстранившись. – Я взял тебе что-то из одежды, что нашел в твоей комнате, но ты можешь взять мою рубаху, если тебе в ней будет комфортно спать. Я пока пойду приготовлю постель.

– Хорошо. Мы завтра возвращаемся?

– Пока нет.

– А что если… меня не примут остальные?

– Кто? Шойдра не имеет права, Сараби до этого дела нет. Солен? Тоже не думаю, что его в нынешнее время волнует, кто будет моей женой.