Оробак бросил к костру глухаря:

—

Вот петуха подстрелил, давай варить.

—

Оробак, ты нас давно приметил? — спросил Евсей.

—

Я видел, как вы шли сюда, как шалаш делали.

—

Чего же не подошёл?

—

Лица не видел, много разных людей ходит, много спрашивают — не хотел разговаривать.

—

А теперь как узнал? Дождь шёл.

—

На другой стороне мой шалаш был, я и смотрел, думал, почему долго не уходите.

—

Дождь же был, вот и не уходили.

—

Вы шалаш делали не на один день, вот я сегодня и подошёл утром, посмотрел, а тут Евсейка и Родька. Пошёл мяса стрелять, вот пришёл.

—

Мы рады тебя видеть. Нам сказали, что вы здесь больше не стоите, а где искать мы не знали. Думали осмотреться немного здесь, а потом уже решать — куда пойти. Мы вас искали.

—

Эликан ждал сильно, говорил, что придёте.

—

А сейчас что?

—

Сейчас мало ждёт, говорит, что забыли Эликана.

—

Дома работы много, у нас сейчас стойбище тоже в другом месте, — сказал Евсей, улыбаясь.

—

Вы тоже кочевать стали? — спросил Оробак.

—

Нет, просто укочевали на другое место, пока свои чумы ставил, столько времени прошло.

—

Столько зим надо, чтобы чумы в другом месте поставить?

—

Да. Наши чумы не разбираются, ты разве не видел?

—

Нет, не видел, Эликан говорил, что большие чумы, как лабазы, только больше.

—

Верно, как лабазы. А сейчас стойбище далеко?

—

Завтра утром пойдём, вечером чай пить будем с Эликаном.

—

Всё хорошо в стойбище? Как охота была зимой, на суглане торговали удачно?

Молодой охотник повзрослел за эти годы внешне, но, как и был мальчиком в душе, так и остался. Рассказывал, что сезон был неплохой, соболей добыли немного, а зато белок промыслили порядком. Зимой мясо было всегда, снег в тайге долго лежал небольшой, охотились легко. После суглана снега стало много в лесу, тогда похуже охота пошла, но всё равно без добычи не сидели. Ружьё — хороший помощник, с луком столько не возьмёшь.

—

А другие охотники как же? — спросил Евсей, подливая чая.

—

Все хорошо охотились. На суглане Хамышгай напился, но продать всё не успел, Эликан увидел, забрал. Езилан тоже погулял, но продал удачно, гордый до сих пор ходит, говорит, что русская водка не забрала его голову. Только он не знает, что это я продал удачно всё ещё до того, как он напился.

—

Он же твой отец?

—

Отец.

—

Вот и присматривай. Водка радости даёт только на минуту, а потом целый год жалеешь. Если умеешь пить немного, тогда можно и выпить.

—

Я не люблю водку, — сказал Оробак.

Родион сидел и ждал, пока Евсей расспросил гостя обо всём, что его интересует, а потом, когда тот закончил, они с Оробаком стали рассказывать друг другу свои истории; как друзья, которым дела нет до взрослой жизни с её заботами. Родион рассказал о новом месте, где они теперь живут, какой зверь водится, рассказал, как ездил в Тайшет. Оробак многое не понял, но слушал, кивал головой и просто радовался русскому другу. Мало разговаривает карагас, всё больше слушает, но с таким другом можно и поговорить.

Стойбище расположилось на берегу небольшого озера, окружённого со всех сторон скалами и густым лесом, только с южной стороны была большая поляна, на которой стояли пять чумов. Возле них спали вечно голодные собаки. Люди заняты своими заботами, не болтаются зря без дела. На берегу озера у самой воды на валёжине сидел Эликан, покуривая свою трубку. Разные мысли суетились в голове у старика, некоторые пролетали мимо, не задерживаясь, другие тревожили, третьи радовали. Всё, как в жизни, в ней каждый день разный: один радует, другой печалит. Последнее время беспокоят чужие люди в тайге, а их становится всё больше. Плохие люди пришли в тайгу, выгнали кара- гасов с реки, теперь приходится половину лета таиться здесь, а потом подниматься за оленями в горы. Зверя здесь больше, мяса больше, чем у реки, только простора нет, словно из чума не выходишь, перед глазами только лес и вода да кусочек неба над головой. Даже снежных сопок не видно — загородило всё лесом. Второе лето уже здесь. В первый год, когда ушли с реки, поднялись к горам, но там видны были костры, дым можно в лесу спрятать, а в чистом поле не спрячешь. И с дровами плохо было, женщины стали ворчать. Зато здесь дров много.

—

Доброго здоровья, Эликан, — вдруг услышал он знакомый голос.

Сначала он подумал, что ему показалось, потихоньку повернулся и увидел улыбающегося Евсея и Родиона.

—

Евсейка, пришёл? Я знал, что ты придёшь. Как нашёл?

—

Оробак привёл. Вас тут и не сыщешь.

Евсей обнял старика и присел рядом. Как бы там ни было, а скучал он по ним. За прошлые годы привык к этим странным людям гордого рода карагасов.

—

Ждал тебя, — сказал старик, — шибко ждал.

—

Много дел было, мы тоже стойбище сменили, — сказал Евсей. — Теперь тоже нас не сразу найдёшь.

—

Построил себе дом? — Эликан назвал именно так. — Жену привёл?

—

Привёл, уже дочка есть.

—

Быстро идёт время. Родька совсем большой стал, скоро тоже женить надо.

—

Придёт время, оженим, за этим дело не станет.

—

Охотишься, Родька? — спросил Эликан.

—

Понемногу бегаю.

—

Почему немного? Много надо охотиться.

—

У нас тайга поделена, охотников много, а далеко ходить пока рано.

—

Верно, далеко ходить — олени надо. Зимой ходить плохо — снега много.

—

Слышал, у вас тоже тайгу делят?

—

Плохие люди пришли, бумажку показывают, говорят, что теперь это их тайга, говорят — надо уходить.

—

Где теперь кочуете?

—

Кочуем. Олени есть, много кочуем. Куда след соболя поведёт, туда и кочуем. На суглане сказали, что всё верно: бумажка есть — из тайги уходи в другое место, а там тоже другие промышляют. Из Урянхая через хребет тоже идут чужие, те без бумажки. Пока никого нет, выбьют зверя, потом уходят.

—

Как торговали на суглане?

—

Мало-мало торговали. Мука есть, табак и чай есть. Оробак мясо добывает, других палкой гоняю рыбу ловить, ничего, живём помаленьку. Зимой лучше, зимой все охотятся.

Вечером Евсей достал подарки. Дарил трубки, табак, несколько ножей, довольные обитатели стойбища отходили от костра, разглядывая вещи. Появилась и бутылка водки к ужину. Никто отказываться не стал, выпили быстро.

—

Ты тоже торговать приехал? Так купцы начинают разговор, — сказал Эликан.

—

Тебя не обманешь, да я и не обманывать пришёл, завтра поговорим.

—

Правильно. С водкой какой разговор?

Утром старик и Евсей пошли на озеро, чтобы поговорить о деле.

—

Я предлагаю вам не продавать все шкурки на суглане. Часть продайте, чтобы купить товаров до весны, а когда охота закончится, вы придёте сюда, и мы придём с обозом, привезём всё, что нужно. И вам не надо будет лишний груз с собой таскать, и нам, надеюсь, будет выгодно торговать с вами.

—

Кто приедет торговать? — спросил старик.

—

Я и приеду, и ещё несколько человек, которые тебе известны.

—

Если без обмана, то можно. Обманывают много.

—

Ты меня знаешь, я тебя знаю, будем торговать честно.

—

Это хорошо, если правильно торговать.

—

Значит, согласен? — спросил Евсей.

—

Согласен, — ответил старик.

Евсей заметил, что Эликан не сильно удивился его предложению и согласился быстро.

«Неужели старик всё понял сразу или догадался, что такое предложение поступит?» Полдня Евсей всё думал об этом, потом решил спросить:

—

Эликан, как ты узнал, что я тебе предлагать торговлю буду?

—

В последнее время на суглан приходят много посторонних людей, каждый пытается взять себе побольше и подешевле. Все люди идут по Уде с востока, с других мест, а с Бирюсы никого нет. Стали появляться здесь совсем чужие. Я знал, что всё равно придёт кто-нибудь торговать сюда, а когда увидел вас с Родькой, понял, что это вы и будете. Если бы вы пришли за золотом, которое я вам показывал, то зачем надо было нас искать да подарки тащить? Правильно я говорю? — улыбался старик.