Поэтому на улице разговор никак не клеился. Маруся было попыталась вяло указывать, как гиды в больших городах: «Посмотрите направо, посмотрите налево…» - но энтузиазма им это не прибавило. В конце концов они забрели в какие-то совершенно недостопримечательные жилые переулки, где и принялись бессмысленно рассматривать дом за домом, будто собираясь прикупить пару кварталов. Птицы стайкой перепархивали за ними с забора на забор, и всякий раз, остановившись, Марусенька машинально выгребала из кармана горсть разноцветных зернышек и угощала стаю.

– А почему зерна такие… крашеные? - спросил Клайд, разбивая молчание, как утренний ледок в ведре.

– Что бы птицы помогали мусор собирать, - как о чем-то незначительном ответила гномишка.

– А ты видела кого-нибудь… после испытания? Ну, ты понимаешь…

– Ага. Видела. Один купец очень хотел с нами торговать. Гномские товары из первых рук и все такое.

– И?

– Торгует. В Гиране. Из первых рук.

– Он был человек?

– Кажется, да.

– Что значит, кажется? Ты не различаешь, что ли?

– Да я его перед испытанием видела мельком, волосы светлые, но эльф или человек, я не рассмотрела.

– А потом?

– Обычный гномский гном. Рыжий. Выше меня на голову. Торгаш тот ещё. Дом построил за неделю. Женился. На моей однокласснице. Что тебе еще? Ты такие рожи корчишь, словно быть гномом хуже, чем василиском.

– А что? Василиском быть очень даже неплохо! Все тебя боятся, особенно если в священной пещере жить, - Клайд впервые улыбнулся.

– Гномом лучше, - убежденно, но неубедительно произнесла гномишка.

– А магом-то как хорошо! - вкрадчиво произнес Клайд. - Ты просто себе представить не можешь, до чего я эту магию люблю! Ты монстра долбишь-долбишь, а я вжик-вжик двумя заклинаниями - и нету!

– Именно, что нету, - совсем завелась оппонентка. - Ничего нету! Ни монстра, ни добычи какой! Только магии зряшный перевод! Вам бы только на праздниках фейерверки устраивать. Так не-ет! Опять же без гномов никак! Не мажеское это дело - с селитрой возжаться! Вот приедет какой-нибудь гном и смастерит он вам и крутящиеся свечи, и оренские колеса, и хлопушки, и эльфийские огни, хоть самого Антараса в облаках, безо всякой магии! А вы похлопаете да дальше пойдете магию переводить, - она распалилась, косички вздыбились.

– Ну, фейеверки у вас бесподобные, - серьезно ответил Клайд. - Только мне все-таки хотелось бы остаться самим собой. Это возможно?

– Угу, - кивнула Марусенька, переводя дух. Виноватость мигом смыла с нее боевой запал. - Бывает. Одна темная магичка ушла как есть. Сонечка у нее потом спрашивала, как так…

– Ну?

– Да вовсе непонятно. Она говорит, что вернулась к своим ивам. Понимаешь ты такое?

Клайд хотел было помотать головой, как вдруг пронзительно вспомнил: ивы, серые ивые сумеречной страны, что склоняются над прозрачной горьковатой водой, отражаясь в ней вместе с запутавшейся в ветках луной. Согнутые в арки ивы. Ивы, покрытые зеленым плющом и лохматым мхом. Почудилось: запахло прелым листом. И он посмотрел на гномишку с надеждой:

– Кажется, понимаю!

Но понять было проще, чем найти в себе что-то похожее. К чему он должен вернуться? К родителям, сестре и названному брату? К Кузьме? К пропавшей Вивиан? Но ведь он не умрет. Вернется, только в другом облике. Рано или поздно убедит их, что это он самый, Клайд… или память тоже исчезнет? Скорее всего.

– Марусь, а тот купец, гиранский, он помнит, кто он такой?

– Нет, совсем забыл. Ему рассказали, конечно, но он только плечами пожал. Мол, это все как сон, а наяву надо делом заниматься.

– Да, типичный гном! - вздохнул Клайд.

– А вот магичка наоборот, испытание почти забыла. Если, говорит, вспоминать как я ездила в горы, то все ясно, а если детство начать перебирать, то просто как будто их два было, одно эльфийское, другое гномское. И оба как в тумане.

– Ну, что ж… Все равно ты мне ничем тут не поможешь, - начал было Клайд, но гномишка снова мучительно вспыхнула.

– Я хотела помочь! Я сама согласилась! А Илис! Она сказала, что я маленькая, вот как. Подруга называется!

Еще минута распросов прояснила очередной кусок, очевидный для гномки, но таинственный для Клайда. Оказывается, шанс сохранить себя сильно возрастал у тех, кто проходил испытание с другом, добровольно присоединившимся к испытуемому. Вот гномишка и предложила себя на эту роль. Да жрецы ей отказали наотрез.

– Она сказала, что у меня еще мое детство… ну, не закончилось как бы. Поэтому мне нельзя чужое переживать. А то я и сама запутаюсь, и тебя хуже запутаю.

– Да не переживай ты! Я думаю, что если я даже стану гномом, мы с тобой все равно останемся друзьями! - утешил ее Клайд.

– Ну, наверное, - пробормотала Марусенька.

Клайд уже понял, что вытрясать сведения из гнома та еще задачка. Недаром Учитель говорил ему когда-то, что правильный вопрос содержит половину ответа. Маг просто не знал о чем еще спросить, чтобы как-то облегчить свою участь. Может быть завтра окажется, что спать волшебным сном ему придется стоя, или сидя голышом в снегу, или погружившись в хвойный отвар с головой. Не спросишь - не узнаешь.

Еще маг с грустью подумал, что не отказался бы от помощи Кузьмы в этом муторном деле. Разве придумаешь способ закалить дружбу лучше, чем 30 лет с одной тачкой на двоих? Или с чем там придется бегать? Но с другой стороны, если помощник рискует хотя бы памятью, стоит ли просить об этом гнома, у которого за плечами был почет мастера, гордость отца?

Так и не отыскав в себе тех истоков, к которым его вернуло бы из любых глубин чужой жизни, Клайд направился обратно к Храму.

Марусенька буквально висела на его локте, устало перебирая ногами. Наверное, сказывались переживания сегодняшнего дня.

В Храме их никто не встречал. Маг еще пытался придумать какие-нибудь уточняющие вопросы, но мысли ворочались с трудом. Все равно он ничего не изменит. Все равно он все завтра узнает. Все равно он может через две недели все забыть. Себя, свое имя, этот тревожный вечер, прикорнувшую на топчане гномишку с рыжими косичками-баранками. Им придется знакомиться заново, и кто знает, как солидный гном отнесется к легкомысленной болтушке? Вспомнился гиранский купец. «Вот возьму тогда и женюсь на тебе, балаболка!» - мысленно пригрозил Клайд. «Будешь у меня по струнке ходить!».