Кых высунула нос из кустов с осторожностью перепуганного элпи. На поляне царила тишина, прерываемая только шипением догорающих углей костра и храпом кого-то из чужаков. Кых мысленно хмыкнула. Хмыкать вслух было бы крайне неосторожно. Она была уверена, что с другой стороны в эту же поляну уже вперилось не менее десятка жадных голодных взглядов. Но те, кто зашел со стороны ущелья, просчитались. Опытные торгаши поставили свои телеги и фургоны у глухой скальной стенки, а сами улеглись у прохода. Прокрасться к вожделенным товарам можно было только мимо чутко спящих воинов. Или... спуститься по заросшей плющом скале на тонкой ненадежной веревочке. Она одна решилась на это, и вскоре будет вознаграждена сытным ужином и парой полезных штуковин, которые можно продать или оставить себе. Кых беззвучно оскалила зубки, прикрыв их вымазанной трявяным соком ладошкой. Она ловкая, очень ловкая, и ей не нужно ничьё покровительство. Живущие наверху скоры на расправу, но неуклюжи. Живущие внизу добренькие растяпы, но у них крепкие замки. В животе шевельнулся шершавый комок жеваной травы. Она не могла идти в ночь голодная. Урчание в животе могло запросто ее выдать. Кых попыталась наесться хоть чем-то. Но эта трава такая противная! Как только буйволы едят ее? Кых скользнула под ткань ближайшего возка. По запаху она без труда определила, что в нем можно поживиться копченым окороком, колбасками и лепешками. Запах фруктов, доносящийся из соседней телеги, а так же запахи железа, сахара, муки, капусты, зерна и пряностей казались ей несъедобными. Она попросту не знала этих запахов. Малышка нащупала у себя на поясе пару узелков. Конечно, риск сорваться будет больше, если она отвяжет две или три веревочки. И так весь криво сплетенный пучок шпагатов с трудом выдерживал ее. Но если она нагрузится едой и рухнет вместе с ней, будет хуже. К тому же ей нужны свободные руки, чтобы цепляться за плющ. Вытащив из телеги массивный окорок, пару колец колбасы, мешочек с лепешками и какой-то резной ящичек, Кых привязала свои шпагаты к украденным вещам и скользнула в переплетение плюща. Ей удалось подняться довольно легко, почти не опираясь на ослабленную веревку. Торопливо озираясь, не подкрадывается ли кто со спины, Кых выудила из ущелья свою добычу. Окорок, колбасы и лепешки отправились в заплечный мешок. А вот ящиком она решила заняться немедленно. Нелепо тащить такой громоздкий предмет вниз. Она и так перегружена. Вдруг там внутри окажется какая-нибудь ерунда? Несколько движений ножа - и крышка, жалобно заскрипев, открылась со стороны вырванных из дерева петель. С щелчком сработала ловушка, встроенная в замок. Если бы Кых попыталась воспользоваться отмычкой или просто поковырять ножиком в скважине, она могла бы остаться без пальцев. А так три обоюдоострых лезвия только искрошили крышку шкатулки, спрятанной в ящике. Кых отбросила их палочкой - вдруг отравленные? Шкатулку она кинула на валун, стоящий чуть ниже по склону. Полированое дерево треснуло и на траву вывалились золотые монеты и круглый сверток. Из леса послышались шаги. Шел кто-то из своих, почти бежал. Нужно было сматываться. Пусть думают, что она прорыдала всю ночь в какой-нибудь расщелине. У нее теперь есть запас еды на пару недель, деньги и эта круглая штука, которую, возможно, удастся продать возле тракта. Кых запихала монеты в рот, за щеку и как можно бесшумнее скользнула в щель, уводящую в глубину скалы. Она знала, что никто не сможет протиснуться следом за ней, но арбалетная стрела вполне могла догнать беглянку. Поэтому только за поворотом узкого лаза она перевела дух. Еще пара сотен локтей - и яма со льдом укроет ее запасы. Тут не ходят твари, тут не шастают гномы, и никто из мелких не сможет забраться так высоко. А старшие... они еще пожалеют, что прогнали ее! Им сюда просто не протиснуться! Прежде чем отправляться вниз, Кых до отвала наелась. Это заняло несколько часов. Она ела крохотными кусочками, медленно пережевывая, и все равно в какой-то момент травяной ком рванулся из желудка наружу. Отдышавшись и заев мерзкий вкус подтаявшим льдом, она снова начала перемалывать во рту нежнейшее мясо с хрустящей сытостью лепешки. Наевшись, Кых сунула в рот дольку дикого чеснока. Многие в коридорах заедали жгучей травой мучительный голод. Вот если кто-то учует, что он нее пахней окороком, ей будет гораздо хуже. Свернув в свою спальню, больше похожую на волчью конуру, Кых напряженно прислушалась. Далеко наверху осыпались камушки и слышался мерных шум шагов. Воришки возвращались. С добычей или нет - ей нет никакого дела. Кых скользнула в отверстие и поскорее замоталась в грязные шкуры. Нож она сжимала в кулаке, спрятав лезвие за обшлагом широкого грязного рукава. Если они решат ее убить, она заберет с собой двоих или троих. Они еще не знают, что у нее есть оружие. И что она училась им пользоваться тоже не знают. Но шаги прошелестели мимо. Чья-то голова сунулась было в отверстие, но тут же убралась с ехидным смехом. – Нажралась чеснока и дрыхнет! - произнес сиплый шепот. – Ничего, жрать захочет - поумнеет, - отозвался другой, от которого ненавистью сводило скулы и затылок. - Но мы тогда захотим от нее гораздо больше, чем вчера, правда? – Точняк! - приглушенный, и от этого еще более опасный смех затих вдали. Кых уколола себя кончиком ножа в палец и яростно прошептала: – Я вернусь когда-нибудь, уроды, и вырежу сердце каждому из вас! Она облизала кровь с пальца и выбралась из своего убежища, настороженно прислушиваясь. Нужно проведать мелкоту. Это самое важное дело, которое ей оставила мама. Соблюдая предельную осторожность, она ввинтилась в особо узкую расщелину и оказалась в просторной пещерке, где на охапках сена возились малыши. Если бы не Кых, большинство их них было бы обречено на гибель. Оторванные от матерей, еще не умеющие ни добывать себе пищу, ни защищаться от тварей и тех, кому вздумается поразвлечься, дети тут умирали десятками до того как ее мама занялась ими. Там, в глубине штрека, они вдвоем долбили в мягком песчаннике общие могилы и хоронили крохотные тела. А живых относили в этот закуток. Кых провела в этой пещерке долгие годы. Они с мамой выползали наверх через извилистый ход, начинающийся в низком своде. Никто из детей не мог последовать туда за ними. Расщелину, ведущую в коридор, мама завалила до половины камнями. Тех, кто перелезал эту преграду, уже можно было отпускать в общие коридоры. Некоторые из них все равно погибали - нелепо, случайно. Но тут уж ничего не поделаешь. Некоторые возвращались сюда, в безопасное гнездо. Они здорово помогали Кых. Особенно те из них, кто мог видеть, слышать и говорить. Лишенные зрения, слуха или языка выживали реже. Уродливые обрубки во рту плохо справлялись с едой и питьем, все выливалось из дрожащих ротиков и дети голодали. Слепые могли расшибиться даже в этом замкнутом пространстве, а глухим сложнее всего было ориентироваться в подземном мире. Некоторое время назад надсмотрщики негласно одобрили выхаживание рабских ублюдков. Еще бы, ведь тут подрастали новые рабы! С тех пор они стали подбрасывать Кых какую-нибудь пищу или приволакивать кувшин-другой кислого молока. Но этого было недостаточно. Поэтому она продолжала добывать и добывать еду. Хорошо еще, что в пещерке был родник с чистой водой, всегда можно было напиться или вымыть замухрышек. Мама поясняла Кых, что от грязи дети могут заболеть и умереть. Поэтому их нужно обязательно мыть. Правда, от ледяной воды некоторые тоже болели. Но немногие. Постепенно все к ней привыкали и переставали даже дрожать. Сегодняшней подачкой от надсмотрщиков был мешок подгнивших яблок. Три малышки постарше уже старательно чистили фрукты осколками кремня, а четверо мальчишек тщательно пережевывали их для тех, кто еще не обзавелся полным комплектом зубов. К счастью, таких было мало: стражники предпочитали не отнимать у матерей совсем грудных детенышей, правда иногда кормящие матери тоже погибали в забоях. Кых принесла детям ветчины. На упоительный запах стали сползаться даже самые изуродованные и безучастные. Кых резала мясо тонюсенькими ломтиками и вкладывала в жадные ротики. Завтра она принесет им яиц, много яиц. Сегодняшний караван спутал ее планы, а ведь она уже три дня назад нашла кладку угольной ящерицы. Там около сотни кожистых кругляшей, дети будут сыты до отвала. Яйца можно пить сырыми, можно испечь в крохотном очаге, который Кых всегда тщательно задвигала плоским камнем, как заслонкой. Если кто-то из озорников подпалит сухие подстилки, пещера может превратиться в огненный ад в считанные секунды. Тут все меры безопасности сыграют против малявок. Большая часть просто погибнет - обгорит или задохнется. Но и обходиться совсем без очага Кых было трудно. Поэтому она раздобыла горсть вечных углей и обустроила печурку. Нельзя было сказать, что Кых не любила этих детей. Пожалуй, она вообще не понимала, что такое любовь. Дети были необходимостью, обязательным условием ее существования. Так велела мама. У мамы был план, и Кых его воплотит. После ужина она посадила старших детей учиться писать и читать. Подчинялись они ей беспрекословно. Власть кормящего в подземельях практически безгранична. Кых это иногда доставляло удовольствие, и она позволяла себе покомандовать: например, заставить старших мыть малышей без ее участия или убираться самим, сгребая отсыревшую и вонючую траву с пола в мусоный отвал. Но она делала это нечасто. Лучше наприседаться с замарашками у родника до ломоты в спине, чем обнаружить через день на недомытых попах и спинах свежие язвы. – Пишите: е-да хо-ро-ша, - диктовала она ученикам. Те царапали палочками по мягким листьям черного плюща, который Кых собирала возле поздемных озер. – Во-да хо-лод-на. Мя-со со-ле-но-е. Не-бо си-не-е... – Кых, а когда мы увидим небо? - робко спросила самая старшая из детей, Ти. – Посмотрим, - отмахнулась от нее строгая воспитательница. - Сейчас там опасно. Всего несколько дней назад было ни капли не опасно, потому что Кых была не одна. Она входила в группировку западных коридоров, она была допущена к вожаку Грою, она читала ему по вечерам эльфийские романы и получала лишний кусок мяса. Подростки жили в пещерах своей, полузвериной-полурабской жизнью. Часто надсмотрщики угоняли группу ребят постарше на какие-нибудь работы. Но они никогда не вмешивались в разборки группировок и не трогали вожаков со свитой, если те не зарывались. Поэтому жизнь Кых несколько лет текла легко и спокойно. Она отрабатывала повинность на несложных работах, вроде расчистки коридоров после оползня, возилась с детьми и читала вожаку своей группировки книжки. Грамотных в пещерах было очень мало, и ее умение ценилось не меньше, чем талант слагавшего песенки полуэльфа или фокусы юркого мальчишки, уверявшего, что его отец был придворным паяцем какого-то князя. Кых заодно поручалось записывать всякие важные вещи или писать списки для надсмотрщиков. Но Грою стало мало красивых описаний из книжек. В свои восемнадцать человеческих лет он выглядел уже совсем взрослым мужчиной. Тощие девчонки из его окружения быстро ему надоели. Почему он обратил внимание на Кых, которая едва доходила ему ростом до подмышки, было непонятно. Но, увы, это произошло. У Кых было право отказаться - на первый раз. Потерять все - положение в коридорах, привилегии, пайку, но уйти целой. Она выбирала долгих 10 или 15 секунд. Потом развернулась и молча ушла. Говорить было не о чем. Охота на нее начнется завтра или послезавтра. Если Грой не передумает. Отсиживаться в детской пещере она не сможет - если решат достать, то все равно продолбятся как-нибудь, но при этом детям тоже достанется. Нужно уходить самой и уводить детей. У мамы когда-то был план, была и карта, нарисованная на лоскуте, бывшем когда-то нижней юбкой. Но она хотела, чтобы Кых подросла. И дети подросли. Но детей все время приносили новых. И приносят до сих пор. А Кых может быть и вытянется еще на ладонь в высоту, но вряд ли станет могучим силачом, типа зеленых полукровок. Вон уже сейчас Ти выше нее и шире в плечах. А кроме Ти у нее есть Мар и Рео - тоже зеленокожие и сильные до жути. Придется им потрудиться. Кых все привыкла делать очень тщательно. Так ее учила мама. Поскольку маме отрезали язык еще до рождения Кых, ей пришлось обучить Кых читать как можно раньше. Кых - это так мама произносила имя своей дочки. По-другому не получалось. И сама Кых тоже сначала пыталсь говорить как безъязыкая: кых да ыгы, да мы-мы. Если бы тогда с ними не жила старая Дилина-Вонючка, Кых могла совсем не научиться говорить. Но Вонючка была очень болтливая старуха. Рядом с ней заговорил бы и камень. А мамины слова-письма приходилось разбирать медленно, старательно складывая слоги в слова. И все указания мамы Кых выполняла так же поэтапно и старательно. Она до сих пор так и жила - словно читая свою жизнь по мятому листку плюща по слогам. Перво-наперво нужно приготовить укрытия на пути. Дети быстро бегать не умеют, и учить их поздно. Хотя Кых и заставляла всех, кто уже умел ходить, маршировать от стенки до стенки и приседать с камнями в руках, но она по себе знала, что этого недостаточно. В первую вылазку наверх Кых еле добралась до края леса. Одним укрытием станет старый высохший колодец. И детям там привычнее, чем под открытым небом, и вонь от медведей такая, что никто их не учует. Вторым укрытием станет пещерка на склоне холма. Туда, конечно, доберутся уже не все. После второй ночевки им нужно будет избавиться от самых мелких. Иначе погибнут все. Кых рассчитывала подсовывать малышей в овины и сараи по всему пути. Там много хуторов и пара деревенек, авось живущие в тех домах не бросятся лупить младенцев дубинками. Кых снова вспомнила караван. Эх, вот бы ей телегу! Или даже фургон! Огромный, чистый, крытый плотной тканью, фургон с ленивым буйволом в упряжке, бредущим кое-как, но зато почти не устающим. Пожалуй, в фургоне уместились бы все, даже малыши. Что будет, если после их бегства стражники приволокут сюда еще парочку карапузов? Они, конечно, не могут протиснуться в детскую пещеру, но Кых обычно вылезала сама - принимала подкидышей, благодарила за еду, кланялась. Уже пару раз надсмотрщики кривились - не пора ли отрезать девке язык? Но они понимали, что без языка ей с детьми управляться будет тяжелее. А может слышали про чтение эльфийских книжек? Кстати, если стражи прознали про ее бунт против Гроя, то они могут и выполнить свою угрозу. Языки были отрезаны более чем у половины рабов. Так проще. Увечный раб сам начинает бояться покинуть подземелья. Кому он нужен - особенно если он еще клеймен, слеп или глух? Порой калечили рабов и просто для забавы. Тут уж как повезет. Главное - не трогать руки и ноги. Раб должен работать. По шахтам разгуливали покрытые причудливыми шрамами, безухие, безносые и безгубые уроды. Увидев парочку подобных созданий, никогда в жизни не рискнешь возражать надсмотрщикам. Усталость взяла верх над тренированным телом, и Кых уснула прямо на соломе в детской. Завтра нужно начинать... Первый удар Грой нанес в самом неожиданном месте. Кых пробралась в сухой колодец, проверяя маршрут в последний раз, и обнаружила там Таракашку - маленькую юркую девчонку, прислуживавшую Грою последние несколько месяцев. Таракашка оскалила мелкие грязные зубки и пропела ласково: – Ой, Кыхочка, али забыла ты тут чего, али потеряла? А может, заблудилась? Так я проводить могу. – Обойдусь, - мрачно ответила беглянка и поспешно полезла назад. Значит, ее тайные места обнаружены? Но, может быть, только одно? Колодец близко от пещер, могли заметить... Однако, в пещерке у холмов мрачно жарили на костре тушку элпи двое мальчишек из Гроевых бойцов. Еще вчера они бы вскочили при появлении Кых, как новобранцы при сержанте, но сегодня девочка предпочла даже не показываться им на глаза. Обогнула холм и ввинтилась в расщелину, выходящую к подземной реке. Этот путь был многим знаком, но пользовались им редко - в реке порой появлялись полупрозрачные страхеды, с которыми было очень сложно справиться. Однако, у Кых теперь был кинжал, да и выбора Грой ей не оставил. По пояс в воде она пробралась к вонючей щели, служившей для детей уборной. По дну слабо текла вода из родничка в пещере. Враспор, как паук, чтобы не касаться омерзительной слизи на дне, Кых подобралась к детской и осторожно заглянула внутрь. Ти, Мар и Рео стояли у главного прохода, распаленные и злые. У их ног громоздилась груда каменных обломков. Похоже, кто-то попытался проникнуть в детскую пещеру, но получил хороший отпор. – Ш-ш! - прошипела Кых, выпрыгивая из расщелины. Полуорки резко обернулись, заняв боевую позицию и вскинув пращи, но остановились, узнав ее. – Что происходит? - с ходу спросила Ти. - К нам уже трижды пытались пролезть какие-то типы. Разве мы не под охраной Гроя? – Теперь нет, - мрачно ответила Кых. - Нам придется уходить, иначе всех нас убьют. О том, что убьют не всех, и даже скорее всего не просто убьют, ей говорить не хотелось. Если им не повезет, ребятам придется узнать это самим. – Плохо, - констатировал Мар. - Их много везде. Как пойдем? – По реке, - в тон ему отозвалась Кых. – А страхеды? - уточнил Рео таким тоном, словно спрашивал, запечь кусок мяса или сварить. – Будем драться. – А мелкие? – Еще не знаю, - Кых совсем помрачнела. - Придется нести, видимо. – Драться и нести? - Ти покачала головой. - Если положить в воду, они утонут. Слишком маленькие. – Знаю, - махнула рукой Кых. Ей все время казалось, что на нее обрушилась огромная гора, и ей приходится удерживать эту тяжесть из последних сил, словно сказочному великану. – Я проверю реку. Если там нет засады, то скоро пойдем. Если кто-то из вас хочет остаться, я покажу ход в нейтральный коридор. Сядете там на пол и будете ждать, пока вас не позовут в какую-нибудь группировку. Вас должны взять, вы сильные. Можете взять по одному мелкому, но не слишком маленьких, с ними берут плохо. Возьмите тех, что пошустрее и давно умеют ходить. Лучше немых. – Мы не останемся, Кых, - мотнул головой Рео. - Паагрио сожги нас, если мы бросим тебя. Больше не говори об этом. – Ты сказал, - Кых устало присела на камень. - Сейчас я... дух переведу. – Если бы достать лодку... - вздохнула Ти. – Что достать? – Лодку, знаешь? То, на чем плавают. Маленький корабль, вот такой.-Ти развела руки. – Да, я читала. - задумалась Кых. - Достать негде, а вот если сделать... – Из чего? - Мар пожал плечами. – Из того, что плавает, конечно, - хмыкнула Кых. - Ти, тебе придется пойти со мной. – На свалку? - понимающе кивнула маленькая орчиха. – Точно. Там валяются деревяшки и всякие непонятные штуки. – И искать там тебя никто не будет, - согласился Рео. Перед уходом Кых с полуорками уложила камни так, чтобы самые маленькие из детей не пострадали если вдруг из коридора вздумают стрелять из арбалета или кинуть камень. Она заставила сгрести всю солому ближе к роднику, чтобы ее не подожгли факелом. – Если что - уходите через вонючий лаз, - приказала она старшим мальчикам. Несколько ребятишек помладше с серьезным видом помогали старшим сгребать солому, перетаскивать карапузов и строить стенку. Кых хладнокровно прикинула - у этих тоже есть шанс уцелеть. Они ловкие, могут далеко уйти по коридорам. В сердце ворохнулась тупая боль, как застарелая заноза. Как ей хотелось бы спасти всех детей! Но... чудеса бывают только в эльфийских книжках. Чудеса, благородные герои, заколованные мечи, шелковые одеяния, благовония и мыло, свобода идти куда вздумается... Кых вынула из-под камня лоскут кожи с написанными еще мамой именами и названиями. Если ей суждено будет выбраться отсюда, она может найти там помощь... хотелось бы верить! Мамина карта еле различалась на посеревшем от плесени лоскуте ткани. Но Кых могла бы нарисовать ее по памяти - столько лет они с мамой изучали эти линии. – Держи, держи... - она быстро написала на листьях несколько имен и раздала эти записки старшим ребятам. - Если вдруг найдете кого, расскажите об... вот... это моя мама, а это я. – Тебя так зовут на самом деле? - удивилась Ти. – Звали бы, если бы я на воле родилась, - невесело усмехнулась Кых. - Мама говорила, то есть писала, что так меня хотел назвать отец. – Тогда запиши и наши имена, - очень серьезно предложил Рео. - Мы тоже храним память о наших родичах. У меня в шахтах погибли отец и мать, а старший брат еще жив. Запиши, передай нашему роду. Пусть мать была человеком, орки не отрекаются от своих. – И меня, и меня! - неожиданно сгрудились вокруг своей благодетельницы детишки. Оказалось, что все, кому от роду больше пяти лет, помнят что-то из рассказов матерей. Кых начала царапать кончиком кинжала на оборотной стороне куска кожи с почерком матери. Невольные слезы щипали ей горло: оказывается, эти грязные зверята, эти обреченные на животное прозябание выродки рабов, сохраняют в крохотных умишках память рода, гордость за свое имя. Немые пытались писать на листьях и объясняться знаками. Кых не пожалела времени на каждого из своих питомцев. Заодно еще раз пересчитала их. Трое старших - выше самой Кых ростом, сильные зеленокожие полуорки. Впрочем, Ти, кажется, чистокровная. Пожалуй, выглядят на десять человеческих лет, не меньше. Семеро средних, лет шести-семи. Двое немые, один глухой. Пятеро помладше - ходить и говорить умеют, делают кое-какую работенку, но еще малы, безнадежно малы. К тому же один слеп и один без языка. Разве что какая-то группировка возьмет их ради подачек стражников? И восемь ползунков, едва поднимающихся на ножки. Двое без языков, один слепой, и, похоже, один глухой, а один без ручки - какой-то надсмотрщик испытал на нем заклятый кинжал, но малыш выжил. У этих-то нет почти никаких шансов. Если Кых не унесет их, они не проживут и недели. – Ну, все! - Кых засунула кожаный лоскут себе под одежду, так, чтобы не нашли ни на живой, ни на трупе. - Я пошла на свалку, а вы будьте настороже. В глубине души она сильно надеялась, что Таракашка уже доложила Грою о ее появлении в сухом колодце. Таким образом, охота за непокорной грамотейкой могла переместиться на поверхность, и детская некоторое время пробудет в безопасности. На реке было тихо, ни гроевых бойцов, ни страхед. Кых несколько раз пробиралась к отноркам, ведущим в главные коридоры, и сразу же обнаруживала, что все они перекрыты засадами. Правда, засады ждали, что Кых попытается выбраться из коридоров, а не проникнуть в них от реки. Грой развлекался на всю катушку. Ну не на големов же ему охотиться, в самом деле? Это скучно, этим пусть рабы занимаются, когда им прикажут. Грой выбивался в вожаки детских коридоров яростно и беспощадно. В двенадцать лет он столкнул в пропасть предыдущего вожака и пробил голову его помощнику. Бойцам было безразлично, кто командует, к тому же предшественник Гроя начал забирать себе слишком много еды и золота, вызывая недовольство своего окружения. Смена власти прошла без бунта. С тех пор шесть лет никто даже не делал попыток подкапываться под Гроя - он правил железною рукой и за неповиновение карал жестоко. Стражники, посмеиваясь, приглядывались к парнишке. Дело шло к тому, чтобы забрать его в надсмотрщики через пару годков. Тогда как обычно рабские выродки отправлялись следом за родителями в шахты. В детских коридорах оставались только ребятня, безнадежные калеки и старики, сумевшие выжить и заслужить миску похлебки до конца своих дней. Бойцы тоже были рады поразмяться. Кых понимала, что если она выживет после поимки и наказания, то вполне возможно, что Грой вернет ей все привилегии и снова прикажет читать по вечерам. Он был по-своему справедлив, этот крысиный король. Но если она уложит пару-тройку бойцов, ей не жить. А она не собиралась сдаваться без боя. Все очень просто. Вода была так холодна, что ноги теряли чувствительность. Кых с предвкушением подумала, что возле свалки есть горячий источник, где можно будет отогреться перед обратной дорогой. Потом вспомнила своих орчат на страже детской и передумала. Сейчас не до удовольствий. Ти молча пробиралась по прибрежным камням, заходя в воду только там, где не было возможности оставаться на суше. С ее ростом ей было проще перешагивать валуны, через которые Кых пришлось бы переползать. Сначала русло подземной реки наполнилось смрадом. Впрочем, на Кых и Ти эта вонь не произвела никакого впечатления. Они почти никогда не бывали чистыми, и их подстилки в детской порой воняли еще хуже. Потом по берегам начали попадаться обломки и непонятные сооружения. – Смотри, только не попадись нижним, - предостерегла Кых. – Ты учила нас, что нижние добрые, - усмехнулась Ти. – Это внизу они добрые, - пояснила Кых. - А тут живут какие-то дюже злые. В прошлый раз меня какой-то колдун чуть не заморозил. – Ясно, - кивнула орчиха. – Ищи все, что плавает и тащи к берегу, - приказала Кых. - Если сможем сделать плот или просто привязать каждого из мелких к куску бревна... – Плот нам нечем вязать, - покачала головой Ти. - А мелкие не умеют грести, они нахлебаются воды и окочурятся. Нет, нам нужно что-то вроде лодки. – Если мы вместо лодки найдем десяток деревянных корыт, этого хватит. – Ты когда-нибудь видела тут корыта? - изумилась Ти. – Да. Один раз. Думаешь, откуда я приволокла наше? – Оно треснутое. Плавает плохо, - с этими словами орчиха шагнула за груду обломков и исчезла. Кых тоже занялась делом - время поджимало. Работая, она прикидывала, удастся ли унести свои припасы из ледника. Если и там ее караулят, лучше пусть мясо пропадет, чем она. Но если тайник не обнаружен, у них будет больше шансов уцелеть - с едой всегда проще, чем на голодный желудок. Но Кых разберется с этим позже, сначала лодка... или что угодно, способное плавать. Страхеда бесшумно подобрался к ней сзади и почти коснулся холодным полупрозрачным щупальцем оголенной шеи. Кых отпрыгнула с колотящимся сердцем и замахнулась кинжалом. Только бы Ти не бросилась ей на помощь! Но страхеда, будто разочарованный, медленно развернулся и поплыл куда-то вглубь свалки. Кых перевела дух и дрожащими руками спрятала кинжал в ножны, пристегнутые на запястье. Ей пришла в голову мысль последовать за тварью. Раз уж она не нападает, может быть будет больше шансов найти что-нибудь стоящее подальше от берега? Колдун на этот раз не застал Кых врасплох. Наоборот, это она подкралась почти вплотную к согнутой фигуре, старательно копающейся в пыльном ящике. Ни ящик, ни человек не интересовали Кых, но закон коридоров гласил - всегда бей первым. Единственное, что удерживало девочку от крысиного удара в шею - мысль о Ти, оставшейся на берегу. Еще попрется разыскивать ее, кто тогда поможет остальным? Когда кинжал уже оказался в кулаке Кых, колдун не оборачиваясь произнес странную фразу, после которой по стенам заиграли разноцветные огни. Кых рванулась было к нему, но ее ноги будто приморозило к полу. Она быстро прикинула - не метнуть ли кинжал? Но оказаться в случае промаха безоружной было страшнее. К тому же, руки у нее еще действовали. Пусть вражина только сунется! Кых тоненько зарычала, вкладывая в этот звук всю свою ярость. – Ну и ну! - поднял брови колдун, не торопясь приближаться к пленнице. - Вот это крысы у нас тут завелись! – Сам ты крыса! - оскорбилась Кых. Назвать в коридорах кого-либо крысой считалось убийственным оскорблением. Хуже этого только элпи обозвать. – Да ты ведь гномка! - продолжал изумляться колдун. – Кто? - удивилась Кых. Нет, она слышала, конечно, что коренастые бородатые человечки, живущие в нижнем мире, называются гномы. Один раз двое таких бородачей изловили ее во время кражи вяленой рыбы и попытались отвести в какую-то «ышатню». Но Кых вовсе не хотелось выяснять, что ее ждет в плену, она ловко удрала от бородачей, удивившись, почему те не стали стрелять в нее из луков, которые держали наготове. – Врешь ты все! - подумав, сказала она колдуну. - У меня и бороды-то нет. – Понятненько, - кивнул тот. - А как же ты прозываешься? – Зовут меня Кых. Я у тебя ничего не крала, - добавила Кых, думая, что, пожалуй и на этот раз удастся удрать. Небось колдун хоть и человек, а тоже из нижних. – У меня ничего, это верно. А что ты ищешь? - поинтересовался человек, спокойно присаживаясь на камень. Кых снова прицелилась. Пожалуй, аккурат в глаз бы ему попала. Но кто их знает, колдунов. Лучше заговорить ему зубы. – Я ищу что-нибудь, что может плавать, - никому не будет хуже, если она скажет правду. - Плавать и перевозить груз. – А какой груз тебе нужно перевезти? - с интересом спросил колдун. - От этого же зависит, что тебе нужно, - добавил он, видя, как Кых снова оскалилась. - Если, скажем, везти солому, то это одно дело. Ее можно на пузыре даже притащить - она легкая. А вот если золото или камни - тут правда лодка нужна, и крепкая. Кых представила себе охапку грязной соломы, которую она пытается протащить по расщелине... Нет, проще всего и солому, и сухую траву было таскать в мешке. И руки свободны, и падать на спину мягко. – Мне пожалуй что-нибудь навроде камней надо перевезти, - ответила она, подумав. - Или навроде келтиров. Что шевелится. – Ну, тогда я мог бы тебе помочь. Ты собираешься воспользоваться лодкой именно на этой реке или на какой-то другой? – На этой, - сердце у Кых застучало где-то в горле. Неужели вот так все просто? Попросишь его - и он даст лодку? Может он захочет что-то в обмен? – У меня есть деньги, - поспешно заверила она колдуна. - Я заплачу тебе за лодку. – Да? - удивился тот. - Но я не собираюсь продавать тебе ее. Эта река кончается через полмили - просто уходит в расщелину. Поэтому ты вряд ли поплывешь по ней в Южные моря, правда? – Ну да, мне бы только досюда доплыть, - призналась Кых. – А раз так, то я тебе лодку одолжу. Дам на время, понимаешь? – Чего же не понять, - солидно кивнула Кых. - Денег, значит, не надо? А что надо? Я же не золото повезу, - внезапно испугалась она. Вдруг колдун думает, что она собирается вывозить какие-нибудь ценности? И захочет поживиться. – Правда? - в глазах колдуна заискрился скрываемый смех, но Кых его не заметила. - А что же тогда? Может, ты поделишься со мной частью груза? – Я... - Кых лихорадочно соображала. Если сказать, что груз у нее ценности не представляет, колдун может лодку и не дать. А если сказать правду? Тогда тоже может не дать - кому нужны чужие ублюдки, тем более калеки? А что, если схитрить? – Не знаю я, господин хороший, нужон ли вам мой товар, - прогундосила она. - Давайте сговоримся так: я вам пообещаю часть груза, но ежли надобности в нем у вас не будет, заплачу деньгами. По рукам? – Ишь, хитро как, - задумался колдун. На самом деле он еле сдерживался от смеха, глядя на суровое грязное существо, торгующееся с ним из-за своих крысячьих ценностей. Вряд ли это гномка. Скорее уж кобольдка - серая кожа, на голове какая-то чешуя. - А вот, скажем, какую часть груза ты мне предложить можешь? – Ну... - Кых начала загибать пальцы, шевеля губами. Самых маленьких пятнадцать душ. Покалеченных шестеро - не стоит и пытаться их подсунуть. Из оставшихся девяти пятеро явно человеческие дети. Три девочки, которых Кых даже причесывала порой. И два пацанчика, которым наголо выскребала макушки кремневым ножом. Может, колдун и не возьмет их, но сделка будет предложена честная, без обмана. – Одну пятую груза, - решительно предложила она, подбоченясь. - По честному! – Пятая часть - это хорошо, а не подсунешь самые ошметки? - насупился колдун. – Да вот клянусь! - горячо стукнула себя в грудь Кых, - Наоборот, я прикинула, что самого... лучшего-то у меня всего пять... пятая часть. Предлагаю по совести. – Ну а если добавить еще парочку? - подмигнул ей человек. – Эх, - Кых вздохнула. - Я бы тебе все отдала, да ты не возьмешь ведь! Невероятная усталость навалилась на нее. Ноги не держали девочку, и она плюхнулась на какой-то ящик. Волшебник испуганно потрогал ее лоб. Кых вяло отмахнулась от него: – Неси лодку, да не обмани... - глаза резало, в животе проворачивалось колючее колесо. Колдун присмотрелся к ней и ушел куда-то за груды мусора. Тут же откуда-то сбоку вылезла Ти. – Кых, ты как? Он тебя не заколдовал? - на лице орчишки был неподдельный страх. Она не знала, как обороняться от магии. – Да не... ноги только приморозил, - Кых пошевелилась, но ноги по-прежнему не отрывались от пола. Вокруг ступней мерцало розоватое сияние. Ти попыталась потянуть Кых за одну лодыжку, потом за другую. Ничего не вышло. – Брось, он мне лодку обещал, - мотнула головой Кых. - Если обманет и сделает со мной что-нибудь, ты должна вернуться к мелким и увести их... хотя бы в нейтральный коридор. – Это где синие камни? - уточнила орчишка. – Точно, - Кых попыталась опереться об ящик спиной, но из-за приколдованных к камню ног не смогла. Ти поспешно пододвинула деревянный короб под спину старшей подруге. - Чем это пахнет? - вдруг удивилась та. – М-м... - Ти потянула носом. - Мясом точно, и еще чем-то... - Она метнулась на запах и принесла завернутые в чистую тряпицу куски нарезанного мяса, еще что-то желтое и белое, источающее аромат, который сводил с ума. Обе девочки набросились на еду, не в силах остановиться. Когда голод отступил, Кых стало заметно легче, в голове прояснилось. Она мысленно отругала себя, что столько времени носилась по коридорам и реке голодная, когда у нее припрятано мясо в тайнике. Потом вспомнила про засады и помрачнела. И вдруг ей в голову пришла идея, как обезопасить отход детей. Она наклонилась близко-близко к Ти и зашеплата ей на ухо. Та сперва огорченно замотала головой, но потом захихикала: – Вот это будет номер! Я лучше камни намажу - запаху будет не меньше, а еду тратить не придется. – Если там не будет еды, они быстро вернутся, - пояснила Кых. - Давай, отправляйся. Скоро колдун вернется. – Ладно, - кивнула орчишка и бесшумно скрылась за камнями на берегу. Через некоторое время появился колдун. В руках он нес нечто, похожее на охапку палок, обернутых тряпками и кожей. – Это разве лодка? - спросила Кых, смутно представлявшая себе, каким должен быть маленький корабль. Большие корабли она иногда видела на картинках в книжках. – Да, лодка, очень легкая и складная, - пояснил колдун. Он начал медленно, очень тщательно укладывать палку к палке, закрепляя их металлическими кольцами и поясняя Кых, что к чему. – А потом натягиваем ткань сверху и кожу снизу, вот так, - в руках у человека оказалось нечто, и впрямь напоминающее корпус корабля, только открытый сверху, как корыто. - А вот тебе и весло. Умеешь грести? - невинно спросил он у пленницы. – Смогу как-нибудь, - фыркнула она. – Как-нибудь ты просто перевернешься и все, - усмехнулся колдун. - Смотри, вот так гребут вперед, а вот так назад, - показал он. - Гребок с одного борта... с одной стороны лодки, потом сразу же с другой, а то она на месте будет крутиться и все. Давай попробуем. Кых даже и не заметила, что заклинание больше не держит ее. Сделала шаг, другой... рванулась было прочь от чужака, но остановилась. Если она убежит, то где тогда искать лодку? На свалку больше не сунешься. Камни не плавают. – Давай, - кивнула она. Вода может быть очень мокрой и холодной, если не брести по ней несколько часов, а неожиданно падать вниз головой с опрокинувшейся лодки. Кых сперва разозлилась на человека, потом представила, что вот так бы опрокинула в воду детей, и стала яростно учиться управлять суденышком. Получаса ей хватило - лодочка начала разгоняться, как рыба в водопаде и тормозить у того камня, на который указывал колдун. – Молодец! - искренне похвалил ее человек. Кых никто уже давно не хвалил с тех пор, как не стало мамы. Она стиснула зубы. Это просто сделка. Еще поглядим, как разозлится этот высоченный дядька, когда она предъявит ему свой ценный груз - ораву вонючих ребятишек, половина из которых ходить-то едва научилась. – Я приплыву прямо сюда. Если тебя не будет, я ждать не стану, - строго сказла она колдуну. - Я очень... тороплюсь. – Хорошо-хорошо. Лодку тогда просто вытащи на берег, чтобы ее не разбило о камни, - кивнул он. Наверное, он и не собирался ничего у нее брать. Видно же, что такое Кых из себя представляет. Отребье из детских закутов. Мама, правда, говорила, что верхние и нижние жители понятия не имеют, что существуют шахты навроде этой. Но Кых казалось, что все в мире подчиняются иерархии коридоров, где страшнее и главнее надсмотрщика никого нет. Она задумалась - а не побежит ли колдун закладывать ее? И решила, что не должен - все-таки со своей магией он должен быть наособицу. Его алебардой не треснешь и в кандалы не закуешь. – Я пошла, - махнула человеку Кых и оттолкнулась от валуна легким деревянным веслом. Тот задумчиво смотрел ей вслед. «Пожалуй, это все-таки гномка, - думал он. - После нескольких окунаний на голове явно пробились сквозь корку грязи рыжие волосы, а кожа стала не такой серой. Может быть, полукровка? Полукобольд? Тарсод будет оскорблен самим предположением, что подобное существо может существовать!» - маг усмехнулся и двинулся по расчищенному проходу вглубь пещеры. Нужно было приготовиться к встрече. Кых ловко затабанила у самой поганой расщелины, ведущей в детскую пещеру. Оттуда не доносилось никаких звуков - это означало, что бойцы Гроя еще не принялись штурмовать детскую. Или что за время отсутствия Кых всех уже угробили. Девочка покрутила головой. Из-за камней выскочили Рео и Ти. В руках у них были нарезанные кубики окорока, а губы лоснились от жира. Конечно, вечно голодные орчата не могли не приложиться к запасу, тем более что Кых приказала им использовать эту еду для врагов. – Ну, готовы? - усмехнулась она. - Пора! Сначала перетащим малявок в лодку, потом отвлечем бойцов... – Это лодка? - вытаращились орчата. - Да она же тряпочная! Она намокнет и утонет. – Не утонет, - помрачнела Кых. - Если я ее не опрокину. Но колдун меня вроде бы научил, как ею управлять. – Тебе виднее, - Рео на правах мужчины осмелился еще раз высказать свои сомнения. Ти молча пожала плечами. Тряпочная, так тряпочная. Кых всегда знает лучше. – Давайте, таскайте малявок, а я буду держать лодку. – Остатки мяса принести? - спросил Рео. – Да. Будет чем заткнуть самым мелким рты, пока мы будем плыть мимо коридоров. – А если страхеды нападут на нас? - снова усомнился в плане Рео. – Лодка плывет очень быстро, - успокоила его Кых. - А там у свалки уже колдун пусть от них отбивается. – Станет он, как же... - Рео полез враспор в расщелину, продолжая бурчать. – Да, Ти, - Кых неожиданно смутилась, словно в ее сделке с колдуном было что-то неправильное. Да что с ней? Они все равно собирались подбрасывать младших на хуторах? - Ты из самых маленьких умой тех, что вроде как люди и целые при этом. Или протри им моськи тряпкой. – Мы их отдадим за лодку? - утвердительно кивнула Ти. – Ну... типа того, - Кых почесала все еще мокрый затылок. - Колдун спросил с меня часть груза, и я обещала ему пятую долю. Только я думаю, что малявки ему ни к чему. Поэтому я отдам ему мое золото. Все честно. Но на всякий случай... – Какой случай? - Ти серьезно покачала головой. - Вряд ли он их есть будет. Разве что на зелья пустит. – Знаешь, мама мне говорила... то есть, писала, что верхние и нижние к детям по-другому относятся. – К своим - конечно, - пожала плечами орчишка. - ну да все равно, сделку ты заключила правильно. Хитрость - не обман, - и она полезла следом за Рео. Дети очень быстро смекнули, что в этой странной посудине нужно сидеть очень тихо, совсем не шевелясь. Непонятливым помогли кусочки мяса и подзатыльники, щедро раздаваемые нервничающим Маром. Наконец, все замерли, и Кых оттолкнула от берега потяжелевшую лодку. Ти и Рео побежали по разным берегам речки и скрылись в узких лазах, ведущих к коридорам. Их не тронут бойцы Гроя - во всяком случае, можно надеяться, что не тронут. Сейчас орчата разложат в труднодоступных местах упоительно пахнущее мясо и вернутся. Нужно подогнать лодку к выступу, который скроет ее от случайного взгляда. Вдруг кому-нибудь приспичит заглянуть сюда? Дети медленно жевали жесткое мясо, а Кых нервно переминалась на корме. Орчата словно в нижний мир провалились. Если колдун уйдет, они, конечно, не пропадут. На свалке можно прятаться довольно долго - покуда она не разведает новую дорогу наверх. Однако ей было жалко потерять маленьких, но таких сильных и верных орчат. Дело не в их пользе. Просто Кых привязалась к ним, хотя и клялась себе не делать этого никогда. Клялась над каждой новой крохотной могилкой, и все равно кусала пальцы, пытаясь справиться со слезами. Но она не могла бросить остальных, еще более беспомощных, детей и отправиться на поиски своих младших друзей. Оставалось только ждать. Время от времени откуда-то доносился невнятный шум, даже отдаленные голоса. Пещерное эхо причудливо искажало все звуки, делая тихое громким, ясное - невнятным, отражая шепот на сотни локтей и заглушая звоном капель близкие шаги. Кых родилась тут и прожила всю свою недолгую жизнь. Но сегодня ей снова казалось, что она только что покинула безопасность детской, где мама держала ее первые годы. Опасность таилась за каждым камнем, за каждой расщелиной. Поэтому когда Рео выскочил, петляя, словно элпи, из узкого лаза и помчался мимо лодки по берегу, Кых не сразу среагировала. Ей нужно было сильно и резко оттолкнуться на середину потока, а она растеряно оглянулась, ища взглядом Ти. Где эта зеленая паршивка? Сколько ее еще ждать? Рео вскрикнул и упал за валуны. Только теперь Кых осознала, что над берегом свистят стрелы. Пока что в стороне, потому что лодку закрывают камни. «Мама, мамочка! - взмолилась она изо всех душевных сил. - Помоги мне, я рехнулась...». С этой мыслью она сунула весло Мару и приказала таким страшным голосом, что орчонок отшатнулся: – Не вздумай грести - опрокинешь всех в воду. Просто тихонько отталкивайся от камней. Пусть течение вас несет. Глядишь, когда начнется теснина, я вас уже догоню, - сама она ни на секунду не верила в то, что говорила. За свою короткую жизнь Кых не раз видела убитых выстрелом. Те из них, кто возвращался из выморока, не любили говорить о раздирающей боли от входящего в плоть наконечника. А некоторые не возвращались - ниточка, связывающая рабов с жизнью, была слаба и тонка. Чтобы не поддаться страху, Кых со всей дури стукнула кулаком по валуну и выскочила на берег. Она успела заметить неясное шевеление в проходе, расположенном на другом берегу. Если Ти способна двигаться, она догонит лодку. Если же нет... Рео все равно в большей опасности. Кых пригнулась и метнулась к тому месту, где в последний раз видела орчонка. Тот лежал в щели между камней, и древко стрелы торчало у него из спины. Это древко ходило туда-сюда: орчонок еще дышал. – Гады, вот гады! Крысы проклятые! - всхлипывала Кых, пытаясь волоком сдвинуть мальчишку с места. Он весил уже больше нее, но Кых была выносливее. Она тянула, тащила, отталкивалась ногами, перетаскивала Рео через валуны и волокла его наполовину на своем плече. Кровь капала ей на шею, на руки, горячая и солоно пахнущая. Очутившись по пояс в воде, Кых сообразила, что дальше двигаться некуда. Тут была река, которую раненый Рео не мог одолеть, а лодку она отослала. Сейчас их догонят, а она даже кинжал не может выхватить из-за того, что руки заняты орчонком. В эту минуту что-то больно ткнуло ее в бок, а вес на плече заметно уменьшился. Кых вскинула голову и обнаружила, что лодчонка недвижимо стоит у берега, удерживаемая двумя десятками замурзаных ладошек, вцепившихся в обломки скал и космы пещерного мха. А Мар и старшие из малявок уже перетаскивают Рео внутрь челна. Оценив увиденное в мгновенье ока, Кых рванулась через перекат к другому берегу. Где-то в отдалении раздались голоса, свистнула стрела, уйдя слишком высоко, в потолок. Девочка уже вкатилась в проход, где заметила движение. Ти подняла голову и улыбнулась виновато. – Уходи, - покачала она головой. - Потеряешь всех! Нога орчишки была пригвождена к старой свае коротким дротиком. Кых вцепилась в древко и начала раскачивать его, упираясь ногами в стену. По ее лицу текли слезы, кровь и пот. В коридоре раздавались голоса. Ближе, еще ближе. Дротик трещал, но не подавался, только кровь толчками плескала из пронзенного бедра Ти. – Сперва на нас внимания не обращали. Потом все вышло как ты сказала, - торопливо докладывала та своей старшей подруге. - Они унюхали мясо и кинулись его разыскивать. – А вас за что? - просипела Кых, буквально выгибаясь. – Сначала почуяли, что от нас мясом пахнет и хотели просто наподдать, чтоб не воровали у них. А потом кто-то крикнул, что мы - твои подсылы. Грой запретил это мясо есть. Нас обложили. Рео рванул к реке... дурак. Я отвлекала их, а потом нарвалась на парня с дротиком, вот и все, - Ти откинулась и закрыла глаза, словно исчерпав запас сил до конца. – Если провалишься в выморок, я тебе потом дам в нос, - зло сказала Кых. Веки орчишки дрогнули и приподнялись. - А если из выморока не вернешься, то ты поганый элпи, поняла.? - еще яростнее прошептала старшая из девочек. – Сама ты, - усмехнулась Ти. - Вот еще, в выморок летать... Дротик с хрустом обломился, расцарапав кожу вокруг раны, зато Ти смогла рывком сняться с него. – Давай! - выдохнула Кых, пригибаясь. Они отчаянными прыжками бросились к реке. Лодки за камнями не было, да Кых и не ожидала такой глупости от Мара. Конечно, он отгнал ее к теснине, где невозможно близко подобраться с берега и обстрелять детей. Но девочкам предстояло доплыть дотуда. – Если что... - сказали они обе хором, посмотрев друг другу в глаза. Кых махнула рукой и закончила мягко: – Не глупи только, Ти. Спасать мой труп от поругания не стоит. – И мой тоже, - кивнула орчишка. - Погибшего в битве Паагрио принимает в своем покое с почетом. – На счет три - в разные стороны и как можно чаще ныряй потом, - скомандовала Кых. - Раз, два, три! - и два всплеска были тут же перечеркнуты свистнувшими стрелами. То одна, то другая голова появлялись над поверхностью воды. Преследователи, сперва осторожные, не видя страхед. двинулись за беглянками вдоль берега. Но течение несло девочек прямо, а бойцам приходилось огибать скалы и камни на берегу. Несколько стрел вспенили воду, но только одна царапнула Кых по макушке. Ближе к теснине скорость потока возросла. Кых попыталась расслабиться и отдаться во власть течения - силы еще пригодятся, когда придется грести. Ти же барахталась изо всех сил, то и дело глотая воду. Ее лицо стало совсем салатовым, даже губы побелели. – Сюда! - потянула орчишку Кых. - Подгребай к утесу! Тут пока не простреливают. Ти не в силах ответить кивнула, снова уйдя под воду. Кых успела подумать, что если ей придется волочь и эту раненую на себе, грести она не сможет. В этот миг ее голова стукнулась о гладкий кожаный борт лодки и маленькие руки вцепились ей куда попало: в волосы, в одежду, в плечи, в руки. Кых подтянулась было, но заметила, что Ти уходит под воду. Девочка схватила орчишку за волосы и дети начали тянуть их обеих. У Кых не оставалось сил помочь им, но она приподняла лицо Ти над водой. Та закашлялась, потом ухватилась за борт. Через минуту обе девочки были внутри, заливая сидящих там детей льющей с мокрой одежды водой. Самые маленькие подняли рев. Но это уже не имело значения. Все равно их план раскрыт. Наверняка Грой уже отправил гонца к стражникам. Теперь все зависит от колдуна. Может быть, стражники до свалки и не добираются? Кых не знала ни одного коридора, ведущего в ту сторону. Только русло реки. Может быть, колдун им поможет выбраться наверх? Честно говоря, Кых боялась верхнего мира. Как, впрочем, и нижнего. Там было слишком много воздуха, света, непонятных звуков. Там негде было укрыться от летающих тварей. И куда идти в этом огромном мире? Список имен на куске кожи - как-то слишком ненадежно, зыбко, словно сон о чем-то радостном. После которого еще грязнее кажется твой отнорок, застеленый прелой соломой. Лодка миновала одну теснину, другую. Преследователи давно отстали. Если даже кто-то из них решил отличиться и последовал за беглецами вплавь, легкий челнок обогнал их на много миль. Река снова вырвалась на простор большого подземного зала, и течение стало медленнее. Кых упорно толкалась от упругой волны веслом: право-лево-право-лево. Мышцы звенели, горели, скручивались от боли, но ей было некогда учить Мара грести. Она сунула ему какую-то палку, болтавшуюся в заводи, и велела отталкиваться от валунов, ускоряя лодку. Некоторые дети плескались ручками в воде, скопившейся на дне лодки. Некоторые осоловело уснули после необычно сытного перекуса. Кых велела одной из малявок, Мие, умыть тех пятерых, которых она предназначила для колдуна. Девчонка старательно оттерла пятерым замухрышкам личики, и их худые щеки засветились бледным, не знавшим солнца, румянцем. Подумав немного, Мия принялась умывать и остальных. Девочкам она приглаживала тощие хвостики, и даже завязала несколько бантиков из обрывков веревочки. Мальчикам пыталась оттереть засохшие потеки под носом и почти черные ладошки. Рео и Ти лежали ближе всех к корме: мальчик на животе, девочка на спине. Орчишка обломила приятелю древко стрелы у самой кожи и кое-как примотала к ране полосу ткани, оторваную от своей рубашки. Он же едва мог придерживать конец тряпочной ленты, когда девочка перетягивала свое бедро. Кровь у обоих, кажется, стала сочиться медленнее. Или она просто впитывалась в серые застиранные тряпки? Кых невольно косилась на маленьких героев. Зря она затеяла этот дурацкий отвлекающий финт. Может быть, они прекрасно уплыли бы и так. Или их заметил бы один, не в меру бдительный боец. Пока еще он успел бы поднять тревогу! Если орчата погибнут, их смерть будет полностью на совести Кых - старшей, умной, которая отправила их под выстрелы. Она не простит себе этого. Мия подползла к раненым, стараясь не раскачивать лодку, и дала им немного воды из медной кружки. Кых невольно вздохнула. Кружка осталась ей от матери. Но в момент бегства она даже не вспомнила о ней, а Мия вот прихватила. «Если бы у меня наверху или внизу был дом, - с каким-то сладким отчаяньем подумала Кых, - я бы никогда и никому не отдала этих детей!». По берегам начали попадаться мусорные кучи. Сперва низкие, состоящие из сухой трухи, потом все выше и выше. Они подплывали к свалке. Колдуна пока не было видно, но Кых надеялась, что человек ждет ее на прежнем месте. Еще один поворот русла, еще несколько скал, от которых нужно оттолкнуться, и лодка в три гребка оказывается на галечной отмели. Кых загнала суденышко с разгона носом на низкий берег и поспешно выпрыгнула: подпихнуть мокрый борт плечом еще дальше на сушу, чтобы не снесло течением. Дети настороженно озирались. Мар принюхался. – Пахнет едой, - тихо сказал он Кых. - Может быть, нам лучше уйти вдоль реки, пока не поздно? – Погоди, - Кых сама не знала, почему ей так хотелось дождаться колдуна. - Нужно осмотреться. Мия помогла малышам постарше вылезти из лодки, а Кых и Мар вынесли самых крохотных. Дети жались друг к другу, не интересуясь даже пестрыми осколками цветного стекла и резными деревяшками, валяющимися повсюду. Ти и Рео остались в лодке. Во-первых, Кых просто боялась трогать раненых, во-вторых, случись что, орчата могут уцелеть - стоит только оттолкнуть лодку посильнее. Она знаком приказала Мару оставаться со своими в челноке и сунула ему в руки весло, которое все еще сжимала в руках. На ее твердых, давно загрубевших ладонях болезненно и мягко вздувались пузыри мозолей от непривычной работы. Некоторые успели лопнуть и немилосердно саднили. Кых наклонилась промыть их, а когда выпрямилась, колдун появился из-за кучи мусора прямо перед ней. – Вот твоя лодка, - вместо приветствия сказала Кых. Ей было тягостно от неизвестности, она очень хотела довериться этому человеку или хотя бы не разочароваться в его великодушии. - А вот мой груз, - она обвела рукой сидящих на гальке детей. - Если ты все еще хочешь получить свою долю, то Мия покажет тебе... - Кых закашлялась и махнула девочке рукой. Мия подтолкнула к колдуну пятерых самых отмытых малышей. Слегка, чтобы те не напугались и не подняли рев. Человечки таращились на колдуна с любопытством. Кых осмотрела их, словно проверяя, все ли ей знакомо. Тарун, которого они прозвали Орун, черноволосый, черноглазый, на коленке тонкий шрам - попало кнутом, пока был при матери. Зезатан, бледный, сероглазый, тихий. У него долго болели ушки - застудил в шахтах. Фаена - крохотная золотоволосая кокетка, у которой в коридорах была одна дорога - к какому-нибудь бойцу в койку. Иралина- девочка-воин, плотно сбитая, насупленная, не расстающаяся с деревянным кинжалом, даже косички у нее торчат воинственно. Тесс - мечтательное существо с синими как небо глазищами, волосы черные, как уголь, в лапках всегда свернутая из тряпок кукла. Кых была уверена, что эта крошка станет когда-нибудь ее помощницей. Может, у колдуна есть жена или служанка, которой будет не лень умывать малышей и заплетать тоненькие косички? Кых все равно не унесет их всех, а ведь среди мелких есть и калеки, которым ее забота нужна в первую голову. Неужели откажется? Отшатнется с омерзением? – Замечательно! - прервал молчание маг. - Я вижу, ты выбрала самых лучших. Я их беру! Но твоя честность должна быть вознаграждена. Я приглашаю тебя ко мне в гости - поесть и отдохнуть. – Нам нужно уходить как можно скорее, - срывающимся от радости голосом выговорила Кых. - За нами гонятся... – Никто не войдет без разрешения в эту пещеру, - отмахнулся колдун. - Смотри! - он указал куда-то вверх по течению. Там, у узкого зева теснины, уже клубились серые тени страхед. – Духи не пропустят чужаков, - пояснил колдун. – А почему же они пропустили нас? - невольно спросила Кых. Этот вопрос не давал ей покоя с тех пор, как страхеда не тронул ее на свалке. – Я бы и сам хотел это знать, - пожал плечами колдун. - Ну как, согласна погостить у меня? - он улыбнулся и подмигнул девочке, делаясь враз молодым и ужасно несерьезным. Вот почему, наверное, он постоянно хмурит брови. Иначе кто же поверит, что он грозный колдун? – Д-да... - нерешительно ответила Кых. И вдруг ее обжег ужас: – А-а! У нас же двое ранены! Господин, господин, ты умеешь лечить? - она бросилась к лодке, где оставались орчата. Напряженный Мар зыркнул на приближающегося мужчину. – Так-так... стрела и... копье, да? - длинные пальцы человека скользили по грязной зеленой коже. Кых с удивлением подумала, что ему, похоже, ни капли не противно. – Нет, дротик. - проскрипела сквозь стиснутые зубы Ти. Колдун кивнул. Фаена, влюбленно глядя на незнакомца, подковыляла поближе и вдруг обеими ручками вцепилась в его широкую штанину. Колдун улыбнулся так, словно у него у самого где-то в сердце торчала стрела. Губы его слегка дрожали, но это видела только Кых. Он погладил Фаену по голове и снова повернулся к орчатам. Мар бессильно сжимал в руках весло. Он может успеть стукнуть им этого дядьку, но вряд ли защитит друзей по-настоящему. Однако, маг не делал ничего пугающего. Он снял повязки, помазал раны какой-то мазью и воздел руки с посохом. Над головой волшебника закрутилась солнечная спираль огней. Дети завороженно смотрели на это, и поэтому только Кых заметила, как затянулись раны орчат. Ти сразу же села, а вот Рео беспокойно дернулся. – Сейчас-сейчас, - коснулся его маг. - Наконечник выйдет, погоди. В самом деле, из крохотной ранки вынырнул металлический клюв. Колдун брезгливо отбросил его в воду и провел по коже пальцами. Рана закрылась, и Рео вздохнул с облегчением. – Вылезайте, - весело сказал колдун. - Я приглашаю вас в гости. А лодку нужно отнести в сарай. По-моему, вы трое справитесь с этим. – Мы можем, - ответил за всех Мар, так и сидевший с открытым ртом. Отец рассказывал ему, пока их не разлучили, что у орков тоже есть могучие колдуны - шаманы. Теперь Мар пытался вообразить себе, каково же могущество воина, обладающего вдобавок магией. – Эге! - положил ему ладонь на лоб волшебник. - Да ты у нас никак способный? – Чего? - мотнул кудлатой башкой мальчик. – Потом расскажу, - подмигнул ему маг. - Тебе понравится, я думаю. – Вот еще, - буркнул Мар, хватаясь покрепче за корму лодки. Ти и Рео взялись за борта. Кых подхватила привычным движением четверых самых маленьких: слепого Викса, однорукого Аледора, худенькую одноглазую Лунду и Кеззи, недавно подвернувшую ножку. Немые и глухие могут ходить сами - или им помогут дети постарше, Мия, например. Колдун с Фаеной на руках шагнул за кучу и вытащил оттуда прочную крепкую тележку. – Сажай их всех сюда! - скомандовал он Кых. Та не задумываясь послушалась. Если после всего, что видят ее глаза и шепчет ее сердце, этот человек окажется плохим, то значит Кых совсем рехнулась. В тележку уместились самые младшие. Вцепившись в борта, повизгивая от восторга, они покатили вперед, обрадованные новой невиданной игрой. Если в лодке им передавался испуг и напряжение старших, теперь эти ощущения исчезли, и малыши наслаждались жизнью - визжали и хлопали в ладоши. Дети постарше точно так же радовались, толкая красивую синюю тележку за длинную ручку и борта. Фаена наотрез отказалась слезать с мага, и Кых опасалась, что малышка вскоре осчастливит человека кое-чем мокрым. Поэтому она шла рядом с колдуном, держа наготове сухую тряпку. Завершали процессию орчата с лодкой. Колдун командовал детворе, куда поворачивать, и вскоре они оказались в узком, но чистом и светлом коридоре, уводящем в толщу камня. Кых ожидала, что дорога начнет подниматься вверх или спускаться вниз, но они по-прежнему оставались в подземном мире. От этого девочке делалось как-то спокойнее. Мужчина вдруг рассмеялся и вынул у растеряной Кых из рук тряпку. Та осознала, что Фаена сделала-таки свои делишки, но колдун ничуть не рассердился. Он ловко вытер девчушку, промокнул свою робу и продолжал шагать вперед, расспрашивая Кых обо всем подряд. Его вопросы касались то одного, то другого. Он разузнал подробности про саму Кых, про ее маму, про старших детей и про малышей, он расспрашивал про группировки и про рабов в шахтах. Кых даже показала ему на ходу те имена, которые диктовали ей дети. Маг на миг потемнел лицом, но тут же успокаивающе потрепал девочку по плечу: – Ничего, я думаю, что скоро мы прикроем эту лавочку, - пробормотал он. Когда коридор вывел их в огромный зал, Кых сперва показалось, что на нее что-то обрушилось. Даже дети притихли, только Мия спросила: – Кых, это небо? – Нет, маленькая, это просто картинки на потолке, - пояснил за девочку колдун, потому что Кых онемело рассматривала мозаику, раскинувшуюся над их головами. – А на картинках - небо? - упрямо допытывалась Мия. – Да, правильно, - мягко согласился колдун. - Смотрите, сейчас они начнут двигаться. Видите? Вон облако плывет - это такой белый дым в небе. Вон летят птицы, а это дракон, он ненастоящий, поэтому такой розовый. На самом деле розовых драконов не бывает. А желтое - это солнце. – Ой, а тут тоже картинки! - кто-то из малышей заметил мозаику на мостовой и они все разом загалдели, обсуждая знакомые и неведомые образы, возникающие на гранях цветных камушков. Кых плыла в каком-то невесомом блаженстве, окруженная красотой, которой так мало было до сих пор в ее жизни. Словно во сне она увидела каких-то высоких и низеньких женщин, бегущих к ним, подхватывающих ребятишек на руки, почему-то плачущих. Потом они оказались в мелком озере, где было много-много горячей воды, специальные кожаные подушки, на которые можно было откидываться, сидя в воде, целые кувшины душистого мыла и много щеток и мочалок. – Ой! - воскликнула какая-то женщина, вылив Кых ведро воды на голову. - Да она же рыженькая! – Похоже, Данар прав - это все-таки гномка, - вздохнула другая. - Значит, там и наших тоже держат, в шахтах этих. Кых принялась объяснять, что гномов в шахтах полно, но она не гномка, поскольку бороды у нее нет, но язык слушался как-то плохо, слова получались невнятные. – Намаялась девочка, - погладила ее по голове высокая женщина с темными волосами. - Сейчас отдохнешь, а то сил на еду не останется. Кых вытащили из горячей воды, завернули в ткань, пушистую, как шкура медведя, и уложили прямо тут же, на широкой мягкой кушетке. Она дремала, то и дело открывая один глаз, чтобы в который раз убедиться: все это правда. Ее не свалила пещерная лихорадка, она не бредит на охапке соломы... Да нет же! Вон плещутся на глубине сияющие, как нефритовые бусины, орчата. Вон одна женщина расчесывает кудряшки Иралины - подумать только! - настоящим костяным гребнем. У Кых был такой когда-то, но она давно сменяла его на еду. Вон другая женщина усадила слепеньких малышей на мягкую ткань и что-то воркуя, намыливает им ручки и ножки. Мия вынырнула из маленького водопада и потрясла головой, как волчонок, попавший под дождь. По плечам девочки рассыпалось солнечное золото кудрей. Кых и представить не могла, что у Мии такие красивые волосы... Разбудил Кых Аледор, вцепившийся в мохнатую ткань своей единственной ручонкой. – Вот баловень! - с умиленным упреком поймала его высокая женщина. - Задаст он нам еще перцу! Поднимайся, миленькая, отмыли мы твое войско, теперь поведем кормить. Одежду вон там возьми, на лавке. Кых села и невольно прикрылась простыней: в пещере находились не только женщины, но и мужчины. Люди, гномы, два орка и эльфы: все они держали на руках ее детей. Кто-то одевал на них новые, чистые и не рваные, одежки, кто-то расчесывал или мазал ссадины мазью. Когда дети беспорядочной кучей окружали Кых в детской пещерке, ей казалось, что их очень много. Теперь же, когда каждого малыша отдельно держал взрослый, их словно стало меньше. Не было больше толпы, маленького стада, общности. Обласканые малыши были заняты каждый по отдельности: они ощупывали бусы у женщин, трогали пряжки на одежде мужчин, волосы, бороды и усы, они болтали что-то, показывали свои скудные игрушки: деревяшки, тряпичные куклы и камушки. Так же по одному их уносили от горячего озера. Кых ощутила пустоту, растущую внутри нее. Только когда переодетые в странные, но очень красивые кожаные одежды, орчата подошли к ней, преданно глядя в лицо, ей стало полегче. Что это с ней? Разве не этого она хотела для своих малышей? Теперь, кажется не нужно будет никого тащить, рискуя простудить или погубить слабых и увечных. – Идем? - спросила она у воинственной троицы. - Куда нас там зовут? – Ужинать, - выговорила Ти непривычное слово. По дороге всегда молчаливую орчишку прорвало: она разом пыталась описать Кых, как им принесли настоящие орочьи одежды, и как сородичи - такие огромные, сильные, из хорошего клана! - помогали им затянуть правильно все ремешки и пряжки. И что колдун хочет взять Мара себе в помощники. А ей и Рео показали настоящих буйволов и одного верхового кугуара, и даже дали почистить ему бок такой длинной щеткой. А Фаена так и не отпустила волшебника, он сам ее мыл. Еще Ти видела, что женщины плакали, но так, чтобы дети не видели. Похоже, что малявки им сильно понравились. – А мы когда пойдем дальше? - спросила старшую подругу Ти. И по тому, как дрогнул ее голос, Кых поняла, что уходить из этого чудесного места орчишке совершенно не хочется. – Надо набраться сил, - значительно произнесла девочка. - Потом, мы должны точно убедиться, кого из детей берут себе, а кого нет. А то мы уйдем, а их выгонят. – Эти не выгонят... - вздохнул Рео каким-то оттаявшим голосом, не похожим на его прежний тон. – У тебя рана должна зажить как следует, - погрозила ему пальцем Кых. - А у Кеззи вывих еще не прошел. – Кеззи эта взяла, высокая, у которой муж орк, - тут же поделилась Ти. - Ножку ей вправили и завязали бинтом - знаешь, совсем-совсем белым! А еще эта женщина взяла Аледора и безухую Урику. Она говорит, что Урика вовсе даже не глухая, только ушек нету. А молчит она от страха. – Посмотрим, - заключила Кых. - Пока я никуда не тороплюсь. – Хорошо, - обрадованно кивнула Ти. За ужином дети по-прежнему находились в центре внимания. Правда, оказалось, что у местных жителей имеются родные дети, но эти ребята не задирались и не отнимали еду у гостей, а наоборот, помогали матерям и отцам возиться с неумехами. Большинство кыховых воспитанников сроду не держало в руках ложку. Они норовили схватить жидкую кашу и суп руками и обиженно вопили, облизыая липкие пальцы. Однако, голод оказался прекрасным учителем - через некоторое время дети сообразительно отрывали ротики, принимая полные ложки еды, а те, что постарше, взялись за ложки сами, подражая своим домашним ровесникам. Кых ела мало, понимая, что сытый желудок усыпит ее как волшебное зелье. Ей нужно было обсудить с вожаками этой пещеры будущее детей и свое пребывание тут. Малыши один за другим засыпали на руках взрослых, и те уносили их куда-то. Даже Ти пристроила голову на локоть, не в силах обороть подступающую дрему. Один из орков подхватил девочку и укутал в плед. – Я не сплю... - пробормотала Ти, и тут же крепко уснула на широкой лавке возле очага. Рео и Мар уселись рядом с подружкой и тайком щипали друг друга, чтобы не заснуть. – Ты уверена, девочка, что можешь сейчас разговаривать? - с заботой спросила у Кых низенькая женщина, сидевшая рядом с гномом, заросшим бурой бородой. – Да, конечно, - пожала плечами Кых. - Я благодарю вас всех за заботу... за вашу заботу... - у нее дрогнул голос. - Если вы захотите оставить кого-то из детей себе, я не буду возражать. Мне было бы тяжело тащить их всех с собой. Собравшиеся вокруг стола взрослые загалдели. Из разрозненных реплик выходило, что никого они не собираются отпускать, в том числе и саму Кых. Дети должны расти дома, есть досыта и одеваться в чистое, а все прочее - безобразие, которого они не могут допустить. – Но... у меня же там, - Кых недоверчиво обвела лица вокруг. - Калеки и полукровки. – Слушай, девочка, у нас тут полно полукровок, - рассмеялся буробородый гном. - Вон, Ланарас даже не знает, какой крови в нем сколько. Разве это имеет значение? Дети есть дети. Расскажи нам о себе. Твоя мама была из моего народа, как я вижу? – Я не знаю... - растеряно отозвалась Кых. - Я думала, что у гномов бороды и у женщин должны быть. – Ой, деточка, кто ж это тебе сказал! - расхохоталась полнотелая хозяйка. - Я ж вот гномка чистокровная, и Кадис тоже, и Брана. А Удика хоть и получеловек, все равно по виду гномка гномкой. Ты глянь на себя! - Гномиха протянула девочке круглое зеркальце на ручке. - Да ты похожа на меня, как родная племяшка! Из серебристого стекла на Кых смотрела круглолицая девочка с длинными хвостиками светло-рыжих волос. Если она гномка... тогда понятно, почему совсем юные орчата выше нее ростом. Чем гномка хуже любой другой расы? Какая разница? Зато можно обрадоваться сородичам, как другие дети, невольно липнувшие к взрослым своей расы. – Что же мама тебе не сказала? - покачал головой колдун. – Мама мне только писала, - пояснила Кых. - А много на листьях не напишешь. Поэтому она писала только самое главное. А так я ее вполне без слов понимала. – Кых - это она так тебя называла, а как твое настоящее имя? - спросил хозяин. – Вот, тут написано, - протянула ему свой драгоценный лоскут кожи Кых. Ей почему-то не хотелось произносить свое истиное имя вслух. – Знакомое что-то... - буркнул гном, рассматривая надписи со всех сторон. - А вот этот род я знаю. У тебя там еще пара гномят есть? – Наверное, - вздохнула Кых и откровенно пояснила: - Если дети полукровки, то проще всего орчат различать да эльфов по ушам. А вот людей-гномов только попозже, когда в рост пойдут да на ноги поднимутся, и то не наверняка. – Если у кого родичи отыщутся, это хорошо, - пояснил ей гном, поглаживая лоскут. - А так будь уверена - мы их всех к себе возьмем, кем бы они ни были. – Всех? - уточнила Кых. – Я не останусь! - тут же подал голос Рео. - Я с Кых пойду! И Ти тоже! – Да твою Кых мы тоже никуда не отпустим. - рассердилась бронзововолосая гномка по имени Кадис. - Еще не хватало, чтобы дети по дорогам таскались, словно побирушки! – У некоторых могут оказаться живыми родители, - тихо пояснила Кых. - В шахтах или на воле, если захватили кого-то одного. Мы собирались искать... – Мужчины этим займутся, - хлопнула ладнью по столу хозяйка. - Почта есть, колдуны разные. Найдем всех, кто еще жив. И шахты ваши прочешем - мне только этакого безобразия возле дома не хватает! – Халана, утихни, - толкнул ее в бок хозяин. – Не затыкай мне рот, Тарсод! - усмехнулась гномка. - Можно подумать, ты готов выпустить девочку на большую дорогу как ни в чем не бывало. – Кстати, - постучал по серебряному кубку ложечкой колдун. - Эта девочка может выйти сама, без нашего, Тарсод, позволения. Тебя это не удивляет? – Где этот жрец? - с тревогой вскинулся бородатый. - Как он нужен, так его големы где-то носят. – Что случилось, Тарсод? - тревожно отозвался от входа беловолосый и белобородый гном. Кых уставилась на него, как на двухголового: в шахтах редко попадались седые старики, к тому же у гнома было круглое молодое лицо, никак не вязавшееся с сединой. - Дети заболели? Я слышал хныканье почти из каждого дома. – Нет, не заболели, просто их стало вдвое больше, - ухмыльнулся Тарсод. - Я хочу показать тебе кое-что, но сперва выслушай нашего Данара. Седобородый уселся в кресло у очага. Его быстрые глаза мигом осмотрели дремлющих орчат, Кых с куском лепешки, которую девочка не могла отложить и не решалась доесть, сохраняя остатки бодрости. Колдун в нескольких словах пересказал сегодняшнее происшествие. – Вот, значит, кого гоняют духи у теснины. Похоже, за детьми все-таки была погоня, - кивнул жрец. – Наверняка, Эритан, - кивнул Данар. - Орчат пытались пристрелить, так что это все не шутки. – Придется поднимать всех, кого только можно, - жрец потеребил бороду. - Мой отряд, конечно, прибудет сразу же. Думаю, что полсотни дружинников они с собой приведут. Этакую мразь нужно вычищать каленым железом, - седого гнома передернуло. – Нужны маги, - Тарсод выразительно посмотрел на Данара. – Что я могу? - вздохнул колдун. - Ты знаешь, я не клирик и не имею широких связей. – А рассказ моего племянничка помнишь? - подмигнул магу гном. - Про эту самую Гильдию очень-очень хороших магов. Напиши им сейчас же, похоже, что этим ребятам с нами по пути. – Я вызову бойцов из моего клана, - прогудел муж поварихи. - И ты, Гарам, мог бы забыть обиды и написать своей родне. – Призыв к бою не опозорит меня, - согласился второй орк. - Ты прав, Агор. – За несколько дней нужно уже собрать основное ядро войска, - деловито сказал Тарсод. - Иначе мы можем сами оказаться под ударом этих подземных крыс. – Группировки будут драться на стороне надсмотрщиков, - предупредила Кых хозяев. – Что с того? - изумился Агор. – Вы... очень добрые, - пояснила гномка. - Вы пожалеете их, а они ударят в спину. Закон коридоров - бей первым, бей исподтишка. Многие из них едва ли старше меня. – Дети? - орк задумался. - Тогда без магов нам точно не справиться. Я не хотел бы убивать детей. В этом нет чести. Пусть шаманы и клирики усыпят их, чтобы я потом мог добавить им толику ума. Ремнем по заду, - орк хлопнул себя по ляжке. – Займитесь письмами немедленно, - обратился ко всем Тарсод. - Халана, уложи этих четверых в верхней спальне. Похоже, им дюже не хочется разлучаться. – Там же только две кровати? - возразила деловитая гномиха. – Вот и положи пацанов на одну, а девчонок на другую. Чай не беременные буйволицы, уместятся, - усмехнулся Тарсод. - Но прежде я хотел бы показать кое-что тебе, Эритан. Вот на этом клочке кожи мать этой девочки записала ее имя. Записала, потому что ей-то отрезали язык, когда взяли в плен. Твои бойцы когда-то, я помню, упоминали некого Норитана-Големщика, пока ты не заставил их прикусить языки. Похоже, это его дочь. – Дочь Норитана? - жрец нетвердыми шагами подошел к Тарсоду и взял лоскут кожи из его рук. – Ну да, гляди сам, ее мать написала: Катрина, дочь Норитана, - Тарсод ткнул пальцем в выцветшие строки. - Жив ли этот Норитан? И где его сыскать? Жрец внимательно посмотрел на Кых, словно сравнивая ее с неким неведомым эталоном. Потом подошел и опустился перед девочкой на колени, глядя на нее снизу вверх. – Норитан - так звали меня до посвящения Марф, - сказал он негромко. - Слава богине, мое ожидание окончено. Я сам поведу свой отряд! Катрина - это я придумал когда-то так тебя назвать. - он смотрел на Кых жалобно, почти испуганно. - Прости меня, дочка, что я так поздно нашел тебя. А мама... – А мама пропа-ала... Ее угнали в шахты-ы! - мгновенно приняв эту ошеломляющую новость всей своей измученной душой, Кых неожиданно для всех и для себя по-детски заревела. - Ой, папа, папочка, вдруг она еще жива-ая-а! - и она бросилась жрецу на шею.