Снова вздымалась под ногами палуба «Дарбора». Клайд привычно следил за такелажем и курсом корабля, хотя погода стояла на редкость спокойная, и магической помощи матросам не требовалось. На палубе, кроме него, находились почти все пассажиры многострадального парусника. Кузьма сколотил кресло на колесиках, в котором вывозил Сонечку на свежий воздух. Гномишке неожиданно для всех стало плохо вскоре после отплытия. Сначала она потеряла сознание, потом у девушки начался сильный жар. В короткие минуты облегчения, когда маги сбивали гномишке температуру, Сонечка слабо плакала и твердила, что Марусенька погибла. Этот кошмар продолжался несколько суток, затем гномишке стало легче. Но вставать она пока не могла, и почти ничего не ела. Судя то тусклому свечению амулета, гномишка потратила на что-то почти все свои силы - физические и магические, но никто не мог понять, как это произошло. Хенайна листала свои книги и пожимала плечами, Сэйт тоже не мог припомнить ничего похожего. Сонечка совершенно не помнила, с чего ей привиделась гибель младшей подружки, и пыталсь уверять друзей, что не верит в кошмарные сны, но все равно настроение у всех было подавленное. Кселла так и не обнаружила упрямых мстителей, а Седди не отвечал на письма. – Нужно ему отправить большой кристалл! - горячилась Эмми. - Который без почты доходит! – Надо, - соглашался Клайд. - Но у нас такого в запасах нету. Как только мы попадем в какой-нибудь город, сразу отправим. У меня у самого душа не на месте. Тем временем «Дарбор» приближался к тому месту, где на карте было обозначено таинственное место, заставлявшее светиться и волшебный кинжал артеас, и Чашу, и даже крохотные бубенчики, найденные когда-то в подвале архива. Связка этих потемневших от времени украшений осела в заплечном мешке Сэйта и была обнаружена вездесущей Эмми, которая вздумала навести порядок в вещах друга. Сам эльф никакого восторга от этого процесса не испытывал, испуганно вскрикивая всякий раз, когда девушка роняла или небрежно швыряла на стол какую-то особо ценную вещь: смятый пергамент с черновиком будущей книги, редкостную шишку неизвестного дерева, рваную обёртку от упаковки магических зарядов, серебряную чашечку, сломанный перочинный нож, бутылку из-под чернил, перчатку без пары, окаменевший бутерброд или одну из пухлых записных книжек Сэйта. Кроме того в мешке обнаружились: считавшаяся пропавшей рубаха, странно пахнущий носовой платок, дюжина носков, ни один из которых не подходил к другим, тщательно завернутые в кусок кожи пуговицы от давно выброшенных рубах и штанов, три пары ножниц, каждую из которых Сэйт приветствовал воплем: «Вот они где!»; два весьма пятнистых полотенца; зимняя шапка из облезшего до неопознаваемости меха; два десятка фиалов с жидкостями и без этикеток, которые эльф тут же принялся весьма осторожно обнюхивать; десяток книг, карандаши, перья, кусочки мела и угля, спальный мешок из паучьего шелка, в котором болтались вперемешку глиняные черепки и семена коды. Эмми сортировала найденные вещи под недовольное ворчание эльфа, когда из очередной скомканной тряпки со звоном выпала на пол связка бубенцов. Сэйт сразу же забыл про пузырьки и ножницы и понес находку Клайду, Вивиан и Хенайне. В это время Аннарин как раз демонстрировал эльфийке свечение Чаши над картой, и само собой вышло так, что Сэйт поднес к этому же месту бубенцы. Они немедленно тускло засияли, словно грибы-лунники в коридорах города темных эльфов. У них была карта, у них был нож, спасший Рамио, Чаша, тупой кинжал, обладавший пугающим свойством вытягивать кровь того, к кому его подносил хозяин, и непонятные бубенцы. Капитан Гарр недоверчиво качал головой, но старые лоции были так подробны и отчетливо прорисованны, что орку не составляло никакого труда следовать намеченным курсом. А там пусть уж искатели сокровищ сами разбираются с этим таинственным местом. Бухта, расположенная ближе всего к заветной точке на карте, оказалась окружена рощами раскидистых деревьев. Между рощами вились широкие укатанные дороги и виднелись крыши хижин. – Как нас тут встретят? - то и дело спрашивала Каона, опасавшаяся нападения или недоверия местных жителей. Но, хотя где-то вдалеке и мелькали сигнальные вспышки на сторожевых башнях, никто не торопился напасть на чужеземный парусник. «Дарбор» беспрепятственно достиг пристани в южной части бухты и матросы приготовились отдать якоря. Капитан Гарр с сомнением покосился на берег и махнул рукой: – Давай, ребята! Если до сих пор не напали, глядишь и обойдется. Цепи загремели, судно слегка вздрогнуло, и широкая доска трапа легла между бортом и причалом. Клайд, не задумываясь, сошел на берег. С каждым шагом ему все больше нравилось место, куда они прибыли. Причал, небольшой, но очень аккуратно сделанный, украшала мелкая изящная резьба. Дорожка, ведущая от бухты, была обсажена цветами, клонившимися до земли под напором теплого морского ветерка. Саму дорожку покрывали неровные сероватые плитки, которые при рассмотрении оказались осколками огромных раковин, мастерски подогнанными друг к другу. Некоторые куски лежали перламутровой стороной вверх, отчего по тропинке змеился узор из розовых, белых и голубых пятен. Стояла непривычная для всех, влажная тропическая жара. Воздух, наполненный густыми запахами, казалось, ложится на плечи горячим мокрым покрывалом и медленно течет в легкие, мешая дышать. – Красиво! - вздохнула Вивиан, ступившая на землю следом за магом. – А чего ж тихо-то так? - нахмурился Рор, помогая Хенайне сойти на берег. - Может, стоило обождать на борту? Эльфийка все еще не оправилась после гибели брата и его друга. Время от времени из ее каюты раздавались тихие всхлипы, хотя она старалась скрывать свое горе от друзей. Рор был единственным, с кем она могла разговаривать о погибших - потому что орк тоже знал их многие годы. – Давайте я один схожу к поселку, - предложил Аннарин, поправляя меч в ножнах. – Нет уж, давайте все вместе! - решительно возразила Лемвен. Тири только усмехнулся. С палубы вслед друзьям с беспокойством смотрели Кузьма и Сонечка. Гномишка уже могла сидеть, но и речи не было о том, чтобы она куда-либо отправилась. Каона и Эмми тоже стояли у борта - капитан Гарр, незаметно перемигнувшийся с Клайдом, запретил поварихам покидать корабль. Впрочем, приключениями все были сыты по горло, никто не рвался влипнуть во что-либо еще. Рамио, как обычно, расспрашивал Каону об окружающем, качая головой: нет, этих земель он не знал, и учителя не рассказывали ему о них, и память предков не хранила ничего похожего. – Идем, - Клайд нетерпеливо двинулся вперед. Ему хотелось рассматривать строения у причала и дома в отдалении, как ребенку новые игрушки. Все было чистенькое, раскрашенное в светлые тона. Светло-оранжевые, желтые, розовые, голубые и кремовые стены, зеленые, синие и красные крыши. Полосатые двери и ставни на окнах. Пестрые заборчики, сплетенные из тщательно подобранных ветвей, как корзины. С разными узорами, вычурными арками у ведущих к крылечкам дорожек, выступами-лавочками у ворот. И круглыми отверстиями-окнами, в которых грелись на солнце ленивые зверьки, похожие на огромных белок. Повсюду на ветру полоскались узкие ленточки с изображениями цветов, улиток, листьев и птиц. Эти вымпелы украшали ветки деревьев в садах, ворота домов, резные столбы, стоящие вдоль улицы. На каждом столбе на медной цепочке висела полукруглая чаша, похожая на таз для варки варенья. Маг догадался, что это, видимо, светильники. Клайд осматривал все это с огромным интересом, невольно вспоминая свое первое посещение Сердце Гор и восхищение мастерством гномов. Здесь тоже поработали искусные мастера, но их архитектура была более легкой, пронизанной морским ветром, хранящей не тепло, как гномские основательные дома, а прохладу в жаркий полдень. То тут, то там попадались искусственные прудики с маленькими водопадами, плетеные навесы и беседки необычной формы, похожие на полусферы, лежашие на боку. В тени жара слегка спадала, ветерок начинал осушать пот, струящийся по вискам и шеям путешественников. – И никого! - прошептала Хенайна, снова невольно опираясь на руку Рорра. - Неужели тут что-то случилось? Мор? Голод? – Ну какой голод, - усмехнулся орк. - В садах полно зимних плодов и уже распускаются бутоны летних. В этой земле плодоносит даже воткнутый в грядку посох. Да и на мор не похоже - кто-то же подавал сигналы на башнях. И вони нет, и беспорядка. Вряд ли местные жители прилежно подмели свои ракушечные дорожки, после чего легли на пол и померли. – Площадь! - воскликнула Леми. - Какая миленькая! Действительно, выложенная все теми же плитками площадь была уютна, как эльфийский садик. Всюду стояли глиняные кадки, в которых росли кусты и деревья. Между огромными горшками протянулись легкие скамьи, сверху на растяжках висели плетенки, укрывавшие площадь от солнца. Везде трепетали в воздухе знакомые ленточки и зверьки перебегали от одной лавочки к другой. – Давайте посидим тут! - воскликнула Вивиан, опускаясь на лавочку. Все последовали ее примеру, только Клайд остался стоять на краю площади, недоумевая, с чего это друзьям вздумалось рассиживаться. Они прошли не больше двух миль, и совершенно не устали. Клирик обогнул несколько цветущих кустов и приблизился к расставленным на улице столам. Это выглядело похоже на харчевню, за одним маленьким исключением - тут было абсолютно пусто. Ни официанток с кружками эля или хвойного отвара, ни властного хозяина, ни поваров. Никаких съедобных запахов не доносилось из-за плотно закрытых ставен, только аромат цветов. Недоумевая, Клайд обошел площадь по кругу. Тут располагались лавочки, витрины которых прикрывали ставни, пара трактиров, которые он распознал только по стоящим на улице столам, и несколько заведений, о назначении которых оставалось только догадываться. И ни души! Когда Клайд вернулся к своим, Вивиан с трудом подняла голову от скамейки. Все остальные уже крепко спали. – Ложись! - улыбнулась магу девушка. - Поспим немного. – Что с вами? - встревожился клирик. Он не ощущал ни малейшей магии, но его друзья уснули слишком быстро. Эти лавочки, покачивающиеся под навесами... Для ловушки они выглядят слишком невинно, но магу все это не нравилось. – Ви, вставай! - он потянул девушку за руку. Та только зевнула во весь рот и уронила голову на согнутый локоть. Клайд потормошил Аннарина, Сэйта - все они сладко спали, открывая глаза на секунду и советуя другу тоже прилечь. Магический сон выглядел не так. Это скорее напоминало действие сонного зелья. – Что делать? - спросил Клайд у спящей Вивиан. - Ви, что происходит? Может, матросов позвать? - он был готов сорваться с места и побежать за подмогой, но боялся оставить беспомощных друзей одних. – Ничего не надо, - ответил ему хриплый голос. - Бегать не надо, кричать не надо. В этой земле днем все любят поспать. Днем плохо, жарко. Ночью хорошо, весело. Садись рядом со мной, Десятый воин, я налью тебе морского молока и буду слушать, какой дорогой ты пришел к оюпити! Клайд подскочил от неожиданности. Чуть в стороне, почти незаметный на фоне плетеных висячих лавочек и причудливых теней от навесов, полулежал Ссасаюсин. Возле бывшего пленника стоял запотевший кувшин и пара глиняных кружек. – Иди, друг, порадуй меня рассказом, - улыбнулся ему круглоглазый дикарь. Впрочем, теперь он не выглядел настолько диким, как в плавучем лабиринте. Белые свободные штаны с широким поясом, доходящим почти до середины груди и расшитая жемчугом разных оттенков бежевая безрукавка составляли его одежду, и это выглядело цивилизованно и изящно. Голову Ссасаюсина покрывал вычурно завязанный тонкий платок, украшенный бисером. Мужчина сидел слегка сгорбившись, как огромная нахохлившаяся птица. – Приветствую тебя, Ссасаюсин, - кивнул растерянный Клайд. - Ты уверен, что этот сон... он безопасный? – Полностью. Сейчас все оюпити спят, кроме жрецов и стариков, - пояснил клирику старый знакомый. - А я встречаю тебя, друг. – Ты знал, что мы прибудем сюда? – Знал. Не знал в какой день. Разве твоя женщина не сказала тебе, что наши дороги пересекутся? – Да, сказала, - вспомнил разговор с Вивиан клирик. – Вот поэтому я каждый день беру кувшин холодного морского молока и иду сюда - ожидать твой приход. Сегодня ты пришел, - покивал магу мужчина. – А ты, наверное, жрец, раз не спишь? - поинтересовался Клайд. – Я и жрец и старик, - ответил тот. - Ты можешь называть меня Оти-Ссас, что означает Старший Ссасаюсин, а можешь Иу-Ссас, что означает Жрец Ссасаюсин. – Хорошо, Иу-Ссас, - улыбнулся Клайд. - Ты жрец и я жрец, и мы не спим. Но почему заснули мои друзья-жрецы? – Ты не спишь не потому, что ты жрец, - помахал ладонями в воздухе Ссасаюсин. - Ты не спишь потому, что ты Десятый воин, и ты вступил на свой путь. – Ты хочешь послушать меня или рассказать мне о Десятом воине? - поинтересовался клирик, слегка заинтригованный. – Ха, нет, сейчас ты говори, - Ссасаюсин налил в кружку Клайду густую белую жидкость, похожую на простоквашу. - Про Десятого воина тебе расскажет главная жрица, Дочь Орла. – Ну хорошо, - клирик отхлебнул солоноватый напиток, приятно утолявший и жажду и голод. - Слушай... Когда он закончил рассказ о высадке на берег Грации и о несчастье с Рамио, тени склонились к востоку. Стало заметно прохладнее, подул ровный ветерок. Спящие зашевелились, приподнимаясь и протирая глаза. – Что с нами стряслось? - недовольно проворчала Хенайна, потирая отлежанную щеку с отпечатком плетенки. - Сроду так не хотела спать, как сегодня! – Ссасаюсин говорит, что тут особый воздух, - пояснил Клайд, помогая Вивиан подняться. - Все спят днем, когда жара. А вечером, ночью и ранним утром работают и развлекаются. Действительно, площадь стремительно заполнялась народом. Одетые подобно Ссасаюсину оюпити приносили с собой кувшины с напитками и длинные копченые ломти мяса. Возле харчевен молодые парни разжигали переносные жаровни, а женщины расставляли по столам кружки и тарелки. Распахнулись двери и витрины лавочек. К большому огорчению путешественников, оюпити слыхом не слыхивали о почтовых кристаллах. Магических товаров тоже было очень мало. – Только то, что привозят из-за моря, - пояснил жрец Клайду. - Мы не делаем. Торговали вещами повседневными: посудой и тканями, одеждой, оружием, инструментами, украшениями, пряностями, вяленой рыбой и сушеными фруктами. – Почему не продают свежую рыбу и свежие фрукты? - удивилась Лемвен. – В городе запрещено, - пожал плечами жрец. - Кому нужно, те идут к рыбакам или к садовникам и покупают. Или ловят сами. На улицах мельтешили дети. Мальчики, зачастую одетые только в укороченный вариант взрослых штанов, раскачивались на подвесных лавочках, перелезали через плетеные заборы и носились наперегонки со зверушками. – Что это за животные? - поинтересовалась Хенайна. – Это белые фоссы, - ответил жрец. - Домашние. Дикие пятнистые и немного крупнее. Фоссы играли с детьми азартно и шумно, как волчата, но сохраняли при этом кошачью независимость. В любой момент зверек мог развернуться и отправиться по своим делам, не обращая внимания на крики своего двуногого товарища по играм. Девушки невольно протягивали руки к симпатичным зверюшкам. – Они похожи на крохотных кугуаров, - умилилась Леми. – Помесь кошки с крысой они напоминают, - буркнул Тири, которому с трудом посчастливилось увернуться от зубов недовольной его вниманием фоссы. А что такого? Он всего-навсего потрогал ее за длиннющий хвост. – Куда мы идем, Иу-Ссас? - спросил Клайд. – К жрице, разумеется, - слегка удивился тот. - Разве ты не хочешь послушать мудрые слова? – М-м, я хочу... - замялся Клайд, оглядываясь на своих спутников. - Но, боюсь, что мои друзья голодны. Где мы могли бы купить себе еды? – Вы хотите есть еду тут? - снова поднял брови жрец. – Если это не запрещено, - торопливо ответила Вивиан. – Нет, запрета нет, - Ссасаюсин покачал головой. - Просто тут едят простые оюпити, те, что работают в садах и на полях. Вас накормят при храме, и там вы найдете достойных собеседников. – М-м... ну хорошо, - кивнул клирик. - Просто когда мы покупаем еду, мы выбираем ее сами и не остаемся в долгу. – Я понимаю, - Ссасаюсин поправил свой платок. - Но в храме будет из чего выбрать, а деньги... вы можете положить их в корзину для пожертвований. Если вам так приятнее. С этими словами жрец снова возглавил процессию. Как ни странно, горожане почти не обращали внимания на чужаков. Они отдыхали на лавочках, жарили мясо и рыбу на жаровнях, пили какой-то пенящийся зеленый напиток из кружек, иногда прикрикивая на расшалившихся детей и фоссов. Процессию провожали взглядами, вежливо уступали дорогу, но и только. – Чужеземцы у вас тут не в диковинку, - утвердительно сказал Рор. – Да, купцы много плавают, - подтвердил жрец. - За одну луну пять или шесть кораблей. Некоторые стоят долго - ждут товар. Люди из Грации. Орков, эльфов совсем не бывает. Иногда бывают гномы. – Но никто не принимает нас за демонов ночи. - проворчал Аннарин, вспомнив первую встречу с жрецом на плавучем островке. – Демоны ночи не выносят солнца. - ответил Ссасаюсин, не смутившись. Сэйт что-то записывал на ходу. Через некоторое время он приблизился к Клайду и задумчиво произнес, понизив голос: – Тебе не кажется, что оюпити выглядят как-то странно? Они похожи на людей, и в то же время они какие-то другие. – Ну, у них глаза круглые, - тихо ответил клирик. - Может, на юге у всех так? – Оюпити не похожи на других, - вмешался жрец, который, оказывается, прекрасно все слышал, - потому что мы дети богов. – Все мы дети богов, - вежливо ответил Сэйт. – Ха, не путай! Вы - создания богов, подобно тому, как кувшин - создание гончара. А мы их дети, как теленок рождается от буйволицы и котенок от кошки. – И вы бессмертны? - в голосе эльфа за интересом пряталось недоверие. – Нет, конечно. Мы живем долго, но умираем как и все. – Тогда как боги могли родить вас, если они давно уже покинули наш мир? – Ты прав. Боги родили наших прадедов. Но мы блюдем чистоту крови, не смешиваясь ни с одной расой этого мира, - пояснил жрец. – Тогда вы должны болеть и вырождаться, - назидательно заметила Вивиан. - А вы выглядите вполне здоровыми и красивыми. – Каждый новый род оюпити обновляет свою кровь, - вздохнул Ссасаюсин. - Основатель рода, мужчина или женщина, не может сочетаться браком с простым оюпити. Мы ищем высших существ и вступаем в брак с ними. Поэтому наша кровь не застаивается, и наш народ не вымирает. – Высших существ? - Аннарин передернул плечами. - Это монстров, что ли? – Духов, - лаконично ответил жрец. – А они... соглашаются? - вытаращил глаза Тиэрон. – Да, нашим жрецам дана власть укрощать их нрав молитвами и жертвами. Они соглашаются, но многие главы родов расплачиваются за это своей жизнью. – Звучит страшно, - покачал головой Клайд. – Оюпити должны хранить свои знания для Великих Воинов. Когда все Воины покинут наш мир, оюпити смогут отправиться в другие земли и жить вместе с другими расами, - пояснил Ссасаюсин. Может быть, это звучало очевидной истиной для него, но путешественники только переглянулись с недоумением. – Послушай, Иу-Ссас, -нерешительно начал Клайд. - Мы тут вообще-то по важному делу. Мы ищем одно место... Там должна быть очень важная вещь. Наши карты привели нас сюда, а вовсе не какие-то дороги воинов. – Разумеется, - Ссас ни капли не удивился. - Вы ищете Сердце орла, потому что Десятый воин начинает свой путь там. Что бы он ни искал в мире перед началом своего пути, оно неизбежно должно оказаться в Сердце орла. – Ну, хорошо, - клирик замялся. - Но нам нужно будет забрать оттуда одну штуку. Это не оскорбит вас или ваших высших существ? – Ты не можешь оскобить нас, даже если отрежешь хвосты всем фоссам в городе, - усмехнулся жрец. - Ты найдешь эту вещь и заберешь ее, потому что так надо. – А ты не знаешь, где мне ее искать? - перестал напрягаться Клайд. – Я никогда не был внутри Сердца орла, - ответил мужчина. - Ты сам войдешь туда и возьмешь то, что тебе нужно. – Хорошо, - окончательно повеселел Клайд. - Расскажи мне о вашей жрице. Она тоже дочь богов? – Да, она Дочь Орла, - кивнул жрец. - Она расскажет тебе про путь воинов и про то, как читать в душах живых на этом пути. Если ты будешь прилежен, то обретешь важное знание. Если будешь небрежен - будешь торить свою дорогу. – М-м... снова учиться, - задумался клирик. - Если мы быстро найдем нужный нам артефакт, то у меня будет немного времени. Надеюсь, что на познание вашей мудрости не понадобятся долгие годы? – Это зависит от тебя, - развел руками Ссасаюсин. - Один собирает спелый виноград, другой ждет, пока солнце превратит его в изюм, а третий - когда на изюм прилетят жирные фазаны. С этими словами жрец толкнул калитку и вошел во двор дома, снаружи ничем не отличавшегося от прочих домов на этой улице. На крыльце старуха с кошачьими усами на лице набивала пухом из широкой корзины расшитую подушку. Рядом крутились две девочки в красных штанах и безрукавках и фосс в зеленом ошейнике. – Мир вам, - произнес Клайд, склоняя голову. Старуха доброжелательно отозвалась, наклоняя голову: – И вам мир, чужеземцы. Проходите, насладитесь прохладой и покоем. Если в облике Ссасаюсина явно сквозило что-то птичье, то в движениях старухи проглядывала кошачья грация. Девочки же, смотревшие на гостей одинаково склонив головки набок, напоминали юрких ящерок. Клайд подумал, что простые оюпити на площади отличались от людей только своими круглыми глазами. Видимо, кровь бессмертных прародителей в них была не так сильна. Жрец сказал женщине пару слов и распахнул занавеску, закрывавшую проем двери. Гости двинулись за ним. Две чистые, очень светлые комнаты поразили их прежде всего почти полным отсутствием мебели. На гладком деревянном полу лежали подушки разного размера, вдоль стенки тянулись поставленные друг на друга ящики, на окне колыхались две длинные полосы ткани, завязанной в причудливые узлы, под окном стоял маленький столик, на нём вазочка с пучком пахучей травы - вот и все убранство. – Интересно, везде так или тут просто порядки строже? - прошептала Вивиан Клайду. Тот пожал плечами. Дом не походил ни на монастырь, ни на гостевой домик. Это было жилье, наполненное незримым присутствием хозяев. На подоконнике лежала кукла, возле очага стояли миски и кружки, рубаха с длинными рукавами небрежно свисала с одного из ящиков. В самой большой комнате оказался накрыт стол, вернее череда легких низеньких столиков. Сидеть за ними предполагалось на подушках. Блюда оюпити были незамысловатыми, но очень свежими и вкусными. Рыба, моллюски, овощи и фрукты подавались сырыми или слегка обжаренными. В кувшинах плескались фруктовые соки с кусочками орехов и мелкими ягодами. Лепешки оказались не испечены из муки, а вылеплены из густой каши и обжарены на углях. Сладкие и соленые, они различались по цвету украшавших их цветов. Все ели торопливо, не желая заставлять ждать таинственную жрицу этого народа. Две девушки молча унесли легкие столики вместе с посудой и вернулись с горячими мокрыми салфетками, которыми предлагалось вытереть руки и лица. После чего девушки исчезли в глубине дома, а гости так и остались в легком недоумении: с чистыми, но влажными ладонями и щеками. Ссасаюсин хлопнул в ладоши и двинулся дальше. Они прошли домик насквозь и оказались в темном коридоре, уводящем под землю. – Это вход в наш Храм, - пояснил Ссасаюсин. - Там вас ожидает жрица. Идите вперед, а я останусь тут. Клайд кивнул. Ему было не по себе возглавлять процессию, двигающуюся по незнакомому тоннелю, где пахло сырой землей и смолистыми благовониями. Но что ему оставалось? Где-то впереди мелькнул свет, и вскоре все вошли в залу с низким потолком, украшенную статуями различных существ. Все они имели в своем облике что-либо звериное. Тут были птицеголовые и рыбохвостые, четвероногие и змеетелые создания, женщины с головами кошек и рептилий, мужчины с рогами или в чешуе. Клирик сообразил, что это, видимо, те самые высшие существа, с которыми оюпити в родстве. – Они похожи на первородных духов, - прошептал ему Сэйт. - Тех, что пришли в наш мир вместе с богами. – И старуха была с кошачьими усами... - пробормотал маг, ожидая, что из глубины зала появится жрица. Наверное, тоже старая и ужасно мудрая. Клирик невольно робел. Если бы не артефакт, он бы и слушать не стал про всякие пути воинов. Зачем ему это? Пусть оюпити верят в свои пророчества, у Клайда своя дорога. Жрица неожиданно вышла из-за ближайшей статуи, заставив Сэйта, рассматривавшего орнамент на скульптуре, отшатнуться. Она была молода - вот первое, что бросалось в глаза. Одетая в традиционные штаны и безрукавку, она тем не менее казалась обнаженной, потому что золотисто-бежевая ткань сливалась с цветом ее кожи. Высокая грудь, узкий стан, изящные ножки и нежные ладони. Но при взгляде на ее лицо у Клайда возникло странное ощущение обмана, подделки. Казалось, он видит прекрасную девушку в расцвете юной красоты. Но от нее веяло чем-то настолько чуждым, что рядом с ней холодные тела суккуб казались более живыми. Почти неуловимая, эта чужеродность пронизывала весь облик жрицы. Клайд невольно вгляделся: слишком круглые глаза, как у Ссасаюсина, слишком длинная шея, неестественная для человека посадка головы, и плечи какие-то покатые... в облике девушки отчетливо сквозило что-то птичье, причем хищное. От этого ее красота воспринималась глазом как угроза. – Дочь Орла, - склонил голову клирик, только теперь понимая, насколько подходит ей это имя. – Десятый воин, - ответила жрица поклоном. - Ты удивлен моей внешностью? – Да, если честно, - кивнул маг. – Я и Иу-Ссас - старшие дети основателя рода. Наш отец заплатил за благополучие потомков своей жизнью, а мы, старшие в роду, по традиции стали жрецами, как и все оюпити, кто несет в себе черты духа-предка. – О, ясно, - растерянно ответил Клайд, но Сэйт уже высунулся из-за его плеча и начал задавать жрице вопросы. Та отвечала, ни капли не возмущенная этим интересом. – ... И после рождения двух или более детей род считается основанным, - рассказывала она, опустившись на раскиданные по полу подушки. Гости последовали ее примеру, наслаждаясь прохладой подземного храма. - Обычно старшие дети в роду несут в себе облик духа-предка. А прочие рождаются обычными оюпити. Род может существовать пять поколений. После этого каждый из детей шестого поколения должен основать свой род, иначе начнутся болезни и новые дети будут умирать. После того, как новые роды основаны, старый род считается завершенным и на могильных плитах всех его представителей добавляют знак закрытия. Когда же закрытым признается последний из дочерних родов, любой основатель рода может взять себе освободившееся имя... Рор откровенно скучал, рассматривая статуи и вполголоса обсуждая с Аннарином способы сражения с подобными существами. Вивиан и Сэйт слушали с огромным интересом. Клайд нетерпеливо озирался на Хенайну, надеясь, что эльфийка напомнит о цели их путешествия. Но та рассматривала узор на подушке и молчала. Жрица завершила свой экскурс в родовые традиции оюпити и тоже замолчала, внимательно вглядываясь в сидящих перед ней, как наставник всматривается в учеников. – Ну а теперь, Десятый воин, я хочу рассказать тебе о Чётках богов, - вымолвила она наконец. В руках у девушки появились глиняные таблички, испещренные черными и белыми значками. – Погоди! - вскинул руку Клайд. - Я бы хотел сперва узнать, почему ты и твой брат называете меня Десятым воином? Дочь Орла смутилась. – Хорошо, давай начнем с этого. Каждый оюпити знает правду богов с малых лет, поэтому мне странно пересказывать общеизвестное, - сказала она, как бы оправдываясь. - Наш мир, созданный волей богов, подобен грозди винограда, висящей на своем месте в череде других миров. Девять сфер, благоустроенных для живых существ, согреваются лучами солнца и освещаются светом луны... – Я знаю, - вставил Клайд, действительно не раз слышавший о мироустройстве от Сэйта. – Но подобно растущему винограду, число этих сфер неуклонно увеличивается. Когда-то их было меньше, но мало кто помнит об этом. - продолжила жрица. – В самом деле? - Вивиан заинтересовалась еще больше. - Вероятно, появление новой сферы нашего мира сопровождается таким же всеобщим забвением, как и большая часть магических Преобразований? – Может быть, - небрежно отмахнулась жрица. - Это неважно. Если вам интересно, вы можете потом взглянуть на наши летописи и узнать из них о появлении предыдущих сфер. Суть в том, что когда в нашем мире появляется очередной Воин, идущей дорогой богов, это означает, что вскоре в грозди нашего мира появится новая сфера. Новая земля, населенная разумными и животными, новые возможности для нас всех... – Это какая-то примета? - вежливо уточнил Сэйт. - Как связаны Воин и новый мир? – Мир появляется благодаря этому Воину. Если он не совершит ошибок, - с нажимом пояснила жрица. - Путь его долог, и оюпити знают только о его начале. Все Воины начинают его в Сердце орла. – А отказаться от этого пути, видимо, и будет ошибкой? - мрачно пробурчал себе под нос Клайд. К его удивлению, жрица, прекрасно расслышавшая его слова, не только не оскорбилась, но и развеселилась, будто клирик удачно пошутил. – Конечно, тебе хочется отказаться. Мне тоже хотелось бы. Быть избранным непросто, - кивнула она. - Но ты должен понимать: твой отказ ничего не меняет. Ты отказываешься плыть к острову с юга? Тогда ты приплывешь к нему с севера, обойдя все океаны мира, вот и все. Дорога станет длиннее, но она не исчезнет. – Тогда будем считать, что я отказался, - более громко и решительно сказал Клайд. - Может быть, лет через двадцать у меня отыщется время на все эти Пути и пророчества. А пока что у меня и так много забот. Нам нужно найти артефакт эльфов, прежде чем наши враги доберутся до него. Расколдовать гномок. И еще у нас есть Рамио с его потерянным Храмом. И нужно что-то делать с тем злом, что завелось у нас на материке... - Клайд запнулся, удивляясь, чего ради выкладывает все это незнакомой жрице. – Ты не хочешь понять, что твои дела - это и есть Путь Воина, - мягко сказала девушка. - Я не буду настаивать. Когда взойдет луна, мой брат отведет тебя к Сердцу орла. Ты один можешь войти в это место - надеюсь, это говорит тебе о чем-то? Как и то, что полуденный воздух наших земель не действует на тебя? – Ну, если ты говоришь, что моя жизнь и есть этот самый Путь, то я просто буду жить так, как собирался, - подумав, ответил ей Клайд. - А там видно будет. – Разумное решение, - усмехнулась Дочь Орла. - А теперь позволишь ли ты мне рассказать тебе о мудрости древних, которую мы называем Чётки богов? Или откажешься и от этого тоже? Клирик смущенно оглядел лица своих спутников. Сэйт и Вивиан слушали очень внимательно, что-то записывая. А воинам этот разговор про мистические пути вначале был не слишком интересен. Но теперь даже Аннарин с любопытством всматривался в таинственные таблички в руках у жрицы. – Если ты позволишь моим друзьям тоже слушать тебя, - твердо сказал Клайд. – О, в этом нет тайны. Мы были бы рады донести это учение до любого из живущих, если бы они только пожелали. Я просто надеюсь, что наше знание пригодится на твоем пути... и просто в твоей жизни, Десятый воин. – Называй меня Клайд, - слегка смутился юноша. - Это звание звучит слишком напыщенно. – Тогда и ты называй меня просто Мосунийя. Дочь Орла - тоже звание, которое присвоено мне как старшей женщине в роду, а не имя. Или, как и моего брата, ты можешь называть меня Иу-Мосу, Мосу-жрица. – Благодарю, Иу-Мосу, - коротко кивнул клирик. - Позволь представить тебе моих друзей... Когда все были представлены жрице, та заметно повеселела. Ее голос стал не таким напряженным и речь не такой церемонной. – Вы доверили мне свои имена, - она кивнула с радостной улыбкой. - У оюпити это знак близкого расположения. Очень часто даже двоюродные братья и сестры не знают полных имен друг друга. Только краткие: Оти-Бае, Мана-Сея, Чин-Драс. По-вашему: Старший Бае, Тетушка Сея, Малыш Драс. Вполне может оказаться, что в одном роду Оти-Бае - это Баессиан, а в другом - Баемассиу или как-нибудь еще. Имена приходят к нашим жрецам во сне... мы не выбираем их. – А у нас имена детям всегда выбирают родители, - вмешался Клайд. – У нас ребенка обычно называет мать, - задумчиво добавил Сэйт, глядя на Аннарина. - Но в смешанном браке имя дает тот родитель, на кого похоже дитя. – А у нас имя дает сам Паагрио, - хлопнул себя ладонью по ляжке Роррат. - Во время испытания юных мы оставляем свое детское прозвище на одной стороне наполненного огнем рва, и обретаем новое на другой. Оно само появляется на бронзовой пластинке, которую испытуемый несет в кулаке. – А у нас имена родовые, - немного извиняющимся тоном произнес Тиэрон. - В любом роду заранее известно, как будет назван первый ребенок, второй, третий. Причем, мужские и женские имена отличаются. Только четвертый и последующие дети получают любые имена на усмотрение своих родителей. – А как же близнецы? - поднял брови Клайд. – Если разного пола - никаких проблем, они получают имена, допустим, первой дочери и первого сына, как мы с Леми. А если одного, то старший получит имя первого ребенка - женское или мужское соответственно, а младший второго. – Значит, кто раньше родился, тот и будет старшим, а кто позже - младшим? - уточнила Вивиан. - А если потом после двух мальчиков-близнецов родится девочка? Она будет старшей дочерью или третьим ребенком? – Нет-нет! - вмешалась Лемвен. - Ты все перепутала! Девочка после двух близнецов, конечно, будет третьим ребенком женского пола, но старшим будет тот, кто родился позже! Ведь он... - девушка вдруг страшно смутилась. - Сидит глубже... - пробормотала она и покраснела. Окружающие переваривали идею старшинства у темных эльфов долгую минуту. Потом Рор захохотал, Аннарин сдавленно хмыкнул, сдерживая смех, Вивиан тоже покраснела, а Иу-Мосу в изумлении всплеснула руками: – Так же определяли старшинство и сами боги! Великий Грэн Каин разрешил спор своих детей-близнецов Шилен и Паагрио о первородстве таким же образом! – Но... - Вивиан хотела что-то сказать, оторвавшись от своей книги, но передумала, торопливо пробормотав: – Это не вполне точно, потому что двойняшки могут перемещаться во чреве... – Слова целителя, а не клирика! - усмехнулась Хенайна. - Неважно, какой способ правильнее, главное, что любой установленный закон предотвращает споры. – Хорошо, мы много узнали друг о друге, - улыбнулась Иу-Мосу, словно терпеливая наставница. - Но близится время, когда Десятому воину предстоит отправиться в Сердце орла, а я не сказала ни единого слова о Чётках богов... – Мы обращаемся в слух, о жрица! - шутливо поклонился ей Клайд, усаживаясь поудобнее. Он опасался, что заснет на этих мягких подушках, если девушка вздумает рассказывать о чем-либо тягомотном и непонятном. Друзья-то выспались днем, а клирик не смыкал глаз с рассвета! – Гармония мира основана на двуединстве начал: Созидания и Разрушения. Это свет и тьма, да и нет, жизнь и смерть, - начала Иу-Мосу, перебирая свои таблички. - Из них рождаются стихии и образуется сущность, из которой возникают миры. Когда боги создавали разумных, они постарались наделить их теми стихиями, которые были подвластны самим богам. Крылатые артеас были наделени стихией воздуха, сущностью пространства, несущей в себе всю гамму ощущений, осязаний, прикосновений, взаимосвязей материального и нематериального. Затем эльфам была дана стихия воды, несущая в себе сущность энергии, силу изменений, силу действий. После них орки получили в дар стихию огня и сущность времени, сгорающего и сжигающего одновременно, вечно стремящегося из прошлого в будущее сквозь настоящее. А гномам досталась стихия тверди и сущность материи в нашем мире. Все, что существует вокруг, независимо от того, осознаем мы это или нет... – Боги, это посложнее, чем родословная нашего главного шамана, - пробурчал Рор, не скрывающий своего разочарования. Хенайна дернула его за рукав, но Мосунийя рассмеялась: – Да, это звучит устрашающе для начинающих. Я попробую объяснить проще. У каждого из вас внутри тела скрыт скелет, так? – Ага, - нестройно закивали оживившиеся ученики, ощупывая свои руки или ребра соседа. – Точно так же в глубине души каждого из нас скрыт скелет личности, основа, на которую потом нарастают мышцы и кожа нашей натуры: наш жизненный опыт, наши знания. Этот скелет нельзя увидеть и потрогать. Но можно вычислить, какие именно сущности достались любому разумному. – Да зачем это все нужно? - недоуменно пожал плечами Аннарин. - В ком-то вода, в ком-то огонь, я понимаю, так богами заведено. Но нам-то что за польза это знать? – Ты воин, - жрица рубанула ладонью воздух. - И тебе важно знать о своем противнике как можно больше, не так ли? Ты всегда прикидываешь: выше он тебя, как орк, или ниже, как гном, обладает ли он мощной магией или предпочитает оружие, и какое именно оружие? Копье? Лук? Меч? А может, кастеты? – Разумется, - снисходительно подтвердил Роррат, переглядываясь с Аннарином. - Опытному воину не нужно много времени, чтобы прикинуть все это. Так, пара взглядов... – Правильно, - Мосунийя улыбнулась. - И точно так же вам важно знать, каковы в бою ваши соратники, если вы сражаетесь не в одиночку. Вы ведь распределяете силы, прикидываете, где нужнее помощь магии, где необходима атака сильнейшего, а где - ловкость и быстрота. – Ну да, так и есть, - Аннарин, кажется, раньше орка сообразил, куда клонит жрица. - И ты хочешь сказать, что точно так же можно прикидывать... – Сущность окружающих, - кивнула та. - Ведь гном никогда не станет выше орка ростом, а маг не превратится посреди боя в опытного лучника, не так ли? – Да, это верно. Но в бою все проще: нужно учитывать только самые важные параметры. Ты сама сказала: рост, опыт, оружие, магия. А в жизни все гораздо сложнее. Одни храбрецы, другие трусы; одни делают добро, другие исходят злобой; одни честны, другие лживы и завистливы. Есть равнодушные, есть нетерпеливые... Невозможно угадать, кто как поступит, - эльф почему-то посмотрел при этом на младшего брата. – Ты прав, у личности гораздо больше важных аспектов, чем у бойца на арене. И все они влияют на поступки, на мысли живых. В том учении, о котором я рассказываю вам, подробно описывается триста восемьдесят четыре вида различных личностей и их взаимоотношения... – Небо! - только и смог простонать Клайд, представив себе такую пропасть занудства. Если бы нарисовать схему, понятную, как катапульта или гроздь Девятимирья - он бы понял. А запомнить все эти сущности воды и аспекты ветра в почти четырех сотнях немыслимых сочетаний... Ужас! – Но есть упрощенный вариант, - с легким сожалением продолжила жрица. - Им удобнее пользоваться. Всего шестнадцать фигурок... - и она вынула из плетеного ящичка изображения различных животных размером с кулак. - Четыре пантеры, четыре волка, четыре дракона и четыре единорога. – Четыре - это по сущностям стихий? - уточнила Хенайна, легкими штрихами набрасывая статуэтки в своей рукописи. Фигурки были сделаны очень изящно, с мельчайшими деталями, такими как складки на шкуре, чешуйки или перепонки крыльев. Во лбу каждого создания сиял драгоценный камень: алмаз, изумруд, рубин или сапфир. – Да, правильно, - жрица распределила фигруки по четыре: пантера, волк, дракон, единорог, еще раз то же самое, потом наоборот: дракон, единорог, пантера, волк и снова то же сочетание. – Над этой группой преобладает благословение Сэйя, - указала она на первую четверку. Они открыты новому, как дети, свободны и не любят подчиняться. Над второй четверкой стоит знак воды. Богиня Шилен и ее сестра Ева обе покровительствовали рожденным с этой сущностью, внеся двойственность и разлад в их души. Они изменчивы, как океан, их замыслы безграничны, но ограниченность скрыта в них самих. Третьих благословил Паагрио, бог огня. Они честолюбивы, эгоистичны, но при этом любят покровительствовать слабым и утешать обиженных. Четвертым досталось благословение Марф. Оно сделало их трудолюбивыми и последовательными, но приземленными. Можно сказать, что они - самые взрослые из всех. Рожденного с этой сущностью вы узнаете уже по тому, что он в ранней юности серьезен не по годам. – Погоди, Иу-Мосу, я запутался, - Сэйт похлопал карандашом по своим записям. - Разве ты говоришь не о расах нашего мира? Артеас, эльфы, орки и гномы были созданы богами, о которых ты упомянула. – Нет, я говорю не о расах, - Мосунийя снова подвигала фигурки животных, собираясь с мыслями. - Представь себе, что помимо материальных тел боги создали некую сущность, основу души. Теперь представь, что когда все перворожденные существа хотя бы один раз попали в выморок или умерли, эти сущности, находясь в неведомом горниле за пределами нашего мира, перемешались. И теперь мы можем видеть орка, рожденного с сущностью воздуха и гнома с сущностью огня внутри. Понимаешь? – Что это за сущности? - Лемвен тоже решила вмешаться в обсуждение. - Не сами души, а их частички? – Тот самый скрытый скелет души, о котором я говорила, - пояснила жрица. - Высокий орк может быть быть толстым или худым, накачать мышцы или развить ловкость пальцев, отрастить длинные волосы или обрить голову наголо. Но его скелет от этого не изменится, понимаете? – Однако, драться с накачанным здоровяком совсем не то же самое, что с недокормленным шаманом, - проворчал Роррат. – Верно. Но если тебе нужно, скажем, прикинуть, пройдет ли он в дверь, или какой ему нужен меч, ты не изменишь свои расчеты из-за его прически, так? – Ну, может быть, - орк рассматривал статуэтки и сравнивал их с рисунками Хенайны, одобрительно кивая. – Так и в Чётках богов. Бусина за бусиной мы нанизываем кусочки сущностей и получаем один из типов, - она ткнула пальцев в волка с рубином во лбу. - Вот, например, ты, Десятый воин. А перед тобой приходил Дракон Тверди, - она указала на ящера с изумрудом. – Почему это я - волк? - слегка растерялся клирик. – Потому что такова твоя сущность, - усмехнулась оюпити. - Подобно тому, как воины надевают различные зачарованные украшения, усиливая защиту или силу атакующего оружия, точно так же наши души обладают набором качеств, неизменных с рождения. Мы называем эти качества созвучно ювелирным украшениям бойцов, - она вытянула из стопки гляняную табличку с изображением условной фигуры, украшеной тиарой, маской, ожерельем, ладанкой на груди, браслетом, брошью, кольцом и широким поясом. – Хорошо снаряжен, - одобрительно хмыкнул Тиэрон. – Точно так же, как и любой из вас, - жрица провела по рисунку пальцем. - Вот тиара, венчающая голову. Каждый из нас воспринимает мир на свой лад. Первый взгляд, первая мысль, первая реакция, когда что-то происходит - это то, что составляет «тиару» нашей души. Ты, Клайд, реагируешь прежде всего своими ощущениями. Наш мир для тебя - горький или сладкий, мягкий или жесткий, холодный или теплый. Второй взгляд, последовательная мысль, обдуманная реакция - это словно наблюдение за окружающим сквозь прорези маски. «Маска» твоей души, клирик - это логика действия. Ты не философ, не открыватель новых знаний - ты практик, своими руками меняющий мир. Ты рожден как Маэстро - главный мастер у гномов. Ты - Волк огня. В твоей тиаре сияет дневной алмаз, в твоей маске - ночной изумруд. – Ночной и дневной - в чем разница? - Сэйт воспринимал объяснения жрицы легко и естественно. Схема получалась интересная. – Ночной - направленный вовне. Дневной - направленный вовнутрь, - пояснила та. – А я кто? - робко спросила Вивиан. – Ты - Пантера воздуха, - улыбнулась пророчице Иу-Мосу. - В твоей тиаре ночной рубин. Ты действуешь интуицией, как рукой, ощупывающей путь впереди себя. В твоей маске дневной сапфир. Ты ощущаешь связи между людьми, событиями и явлениями. Твоя сущность - Министр, дающий мудрые советы. – Ну хорошо, - Аннарин покрутил в руках фигурку дракона и поставил на место. - Чем нам полезно это знание? Он волк, она пантера - это все равно, что сказать «она королева роз, а он валет щитов». Это похоже на бредни гадалок на рыночной площади. – Между всеми типами личностей существуют определенные отношения. Ты никогда не замечал, воин, что к кому-то ты с самого начала проникаешься расположением, а кого-то на дух не переносишь, хотя тот еще и пары слов не сказал? Что к одним женщинам тебя влечет, а на других ты смотришь с опасливым недоумением? - жрицу было трудно смутить. – Допустим, - эльф задумался на минутку. - Да, порой бывает такое - еще и познакомиться не успел, а уже понимаешь, возьмешь этого бойца в свой отряд или нет. – Это происходит потому, что сущности наших душ неизменны, и связи между ними неизменны. Конечно, наша сила воли, воспитание и прочие внешние составляющие оказывают влияние на нас. Например, ты не хочешь брать кого-то в отряд, но вдруг тебе прикажет твой сюзерен. Или в твоем отряде брат этого бойца. Ты будешь недоволен, ты станешь колебаться, но ты поступишь наперекор своим ощущениям. А дети, не стеснённые условностями, иногда лезут в драку или бросаются на шею впервые увиденным сверстникам. – Ну хорошо, я ощутил антипатию к кому-либо. Твоя система дала мне знание о том, что это, скажем... – Единорог воздуха... - подсказала жрица с невинным выражением лица. – Ну, пусть. Вот, взял я в отряд такого единорога. И что? Ты сама говоришь, что его сущность не поменяется, моя тоже. Значит, этот парень всегда будет действовать мне на нервы, и твоя мудрость мне не поможет. – Не совсем так, - мягко произнесла оюпити. - Случалось ли тебе получать такие раны, которые были недоступны твоему взгляду? Или испытываь на себе действие магии, с которой ты незнаком? – Много раз, однажды даже... - начал было эльф, но жрица погрозила ему пальцем. – Вспомни, когда ты, наконец, попадал в руки опытного жреца или целителя, и тот говорил тебе, что с тобой происходит, ты разве не испытывал облегчения? – Ну, разумеется. Всегда приятнее знать, что у тебя все-навсего пробит бок, а не вывернуты кишки на спину, как казалось от боли, пока ты валялся в пыли. – Точно так же и тут. Смотри: ты воин, твоя сущность - управление, порядок. В твоей тиаре ночной алмаз. Это та же жажда деятельности, что и у Клайда, только у тебя она стоит на первом месте. Сделать важнее, чем ощутить результат. Ощущения - дневной алмаз - у тебя в маске, на втором месте. Если Клайд не двинется с места, пока ощущения говорят ему, что все в порядке, вокруг покой и уют, то у тебя все наоборот: ты не позволишь себе насладиться покоем, пока не заработаешь его, – Очень похоже, - буркнул эльф, немало смущенный подобным анализом. – Твои отношения с Клайдом - как светлое зеркало. Прямое зеркало. Вам неплохо в одной команде, не так ли? – Клайд -хороший друг, - согласился Аннарин. – А теперь представь себе человека, которого я назвала Единорогом воздуха. В его тиаре дневной рубин. Это интуиция, направленная вовнутрь, которая для тебя недоступна. Тебя ранит само проявление этой сущности, ты не понимаешь его. А уж эмоции, идущие у этого человека в маске со знаком ночного сапфира, и вовсе приводят тебя в недоумение. С твоей точки зрения, он постоянно тыкает пальцем наугад и впадает в непонятные переживания. А с его точки зрения ты делаешь, прежде чем подумать, и не так планируешь свои действия. – Вот как? - эльф сердито прищурился, но внезапно его лицо просветлело. - О, я понял! Он видит меня так, потому что мы друг для друга будто под неправильным углом! Клайд и я стоим напротив друг друга, словно смотримся в зеркало. А этот единорог повернут ко мне... – Хвостом, - закончил Роррат. Все рассмеялись. – Примерно так, - согласилась жрица. - И, поскольку ваши сущности неизменны, тебе нужно учитывать, что ты смотришь на... хвост, - все снова фыркнули. – Ну да! Я должен понять, что этот парень просто не похож на меня, но у него есть свои сильные стороны. Однажды к моему отряду прибился местный охотник, не державший сроду в руках ни меча, ни лука. Он умел только плеваться мелкими ядовитыми колючками из трубки, и мне казалось, что бесполезнее него в отряде нет никого. Но как он пригодился нам, когда понадобилось бесшумно снять часовых в кочевье силенов! - Аннарин ткнул себя пальцем в шею. - Чик - и оба лежат! – Теперь ты понял? - Иу-Мосу разложила перед учениками свои таблички, испещренные значками: крестиками, звездочками, кругами и точками. Все значки были либо белого, либо черного цвета. - Чем еще может помочь вам мудрость Чёток богов? Понять, почему неприятно общение с кем-то. Найти друга или любимого, ближе которого не будет в мире. Видеть сильные стороны любого и его слабости. Распределять подчиненных вам людей так, чтобы работа делалась как можно лучше. И не требовать от себя и других невозможного. – Уж больно много значков и странных названий, - пожаловался ей Тиэрон. - Неужели вы не называете этих Единогрогов и Драконов как-нибудь попроще? – Называем, - кивнула жрица. - Но без этих значков вы можете совершать ошибки, приписывая людям качества, которыми они не обладают. – Как это? - удивился Рор. – Ну, смотри. Я сказала, что у Клайда - сущность Маэстро. Допустим, ты знаком с гномом, носящим в жизни это почетное звание. Он великий мастер, умеет сделать из ничего полный доспех и пару големов, при этом ворчлив, капризен и недоверчив. Ты будешь думать. что Клайд похож на него, но это не так! Клайд несет в себе возможность быть мастером в этой жизни, он может использовать ее, а может и пойти против своей природы. Поэтому название отражает сущность только в очень малой степени. Оно легко запоминается, но без основных знаний создает только путанницу. – А как вы прозываете мою... сущность? - поинтересовался Аннарин. – Управляющий, - ответила оюпити. – А мою? - подала голос Вивиан. – Министр. Вы видите - в ваших головах есть образы реальных министров и разных управляющих замками, но ни один их них не похож на ваших друзей, правда? Потому что вполне возможно, что те министры и управляющие на самом деле были Поэтами или Гурманами... или несли в себе еще какие-нибудь сущности. – То есть, они занимались не своим делом? - нахмурился Тиэрон. – Опять ошибка! - подняла палец Мосунийя. - Мы говорим не о способностях и не о талантах. Мы говорим только о способах, которыми мы все воспринимаем этот мир. Один Маэстро может стать ремесленником, другой проведет праздную жизнь в родовом поместье, не вставая с удобной кушетки. Третий ни разу в жизни не возьмет в руки инструменты, но создаст новые заклинания или напишет руководство по сбору волшебных трав. Понимаете? – Значит, эта сущность - как глаза души? - коснулся фигурки волка Клайд. – Глаза, руки, уши - все сразу, - согласилась жрица. - Поэтому легкие для запоминания названия могут сбить вас с толку. – Ну все-таки, нам хочется знать эти названия! - попросила Лемвен. – Хорошо, - жрица вновь взяла в руки фигурки. - Это первая четверка, Четверка Пространства. Ее составляют Первопроходец, Гурман, Подвижник и Геометр. Ученые, философы, сочинители романов и пламенные бунтовщики, разрушители старого одновременно могут принажлежать к ней. Второй считается четверка Энергии. В нее входят Миссионер, Надсмотрщик, Полководец и Поэт. – Какая пестрая компания, - усмехнулся Аннарин. – Пестрая, но теплая. Среди властителей и завоевателей разных народов было немало представителей второй четверки. Король Баюм принадлежал к ней, и мятежный Кровавый Хелман. Они несут в себе сущность воды, и могут быть и жидкостью, и паром, и льдом для других. Третьей является четверка Времени. Это Правитель, Советник, Караванщик и Клирик. – А этот правитель часто правит? - подняла брови Вивиан. – Случается порой. Если в его свиту входит хоть один Советник, идеальный партнер для самовлюбленного Дракона воздуха, то правление длится долго и бывает успешным. Если же Правитель действует по своему разумению, то его нередко заносит в различные крайности. Гораздо чаще вы можете встретить этот тип там, где требуется руководить кем-то неопытным, нуждающимся в помощи. Это наставники, церковники, учителя. – А еще четверо - это уже известные нам Маэстро, Управляющий, Министр и..? - Лемвен провела пальцем по блестящему металлу изящной статуэтки единорога. – И ты - Целитель. У тебя хорошая память, Единорог воды, - склонила голову Мосунийя. - Последняя четверка под знаком Материи, и четверо их вас входят в нее. Теперь-то вы понимаете, что эти прозвища удобны для произнесения, но не отражают всей сути названного? – Да, конечно! - закивал Тири. - Я караванщик, Леми караванщик, и все в нашем караване тоже. Но это не значит, что мы обязательно несем в себе эту самую сущность караванщика, правильно? – Да, - коротко, но одобрительно сказала жрица. – А эти ожерелья, ладанки - о чем говорят они? Первая и вторая сущности, как я понимаю, главные? - снова начал вдаваться в подробности Сэйт. – Да, они главные, они определяют ваши сильные стороны. Есть еще перстень и пояс - две сущности, которые также сильны в нас, но они - это то, что получается как бы само собой, без участия нашего разума. Четыре этих сущности олицетворяют ваши способности. А вот другие части вашей личности: ожерелье, ладанка, браслет и брошь - слабые. Это то, в чем вам нужна помощь, поддержка. Но это не значит, что у вас совсем нет этих качеств. Все зависит от того, где они расположены. – А какая сущность самая слабая? - практично спросил орк. – Ладанка на груди - вот это слабое место в ваших доспехах. Проще всего обидеть, обесуражить, унизить, если бить в эту точку. – И какая у меня слабость? - немедленно насторожился Аннарин. – Разумеется, интуиция, - показала на схему жрица. - Смотри, вот она, твой дневной рубин. Тебе тяжело не знать, что будет. Тебе трудно предугадывать события во времени. Тебя можно упрекнуть, что ты сделал что-то несвоевременно, и это будет горше и обиднее для тебя, чем упрек в том, что ты слабее или меньше сделал, чем кто-то другой. Тебе всегда не хватает времени. Ты готов молить богов о том, чтобы сутки стали раз в десять длиннее. Ты строишь планы, много планов, даже половину из которых не успеваешь претворить в жизнь. Традиции и старинные обычаи для тебя очень важны - они дают тебе ощущение предсказуемости жизни. – Это все так. Хм! - эльф потер шею. - Зная свои слабости, легче защищаться. Значит, время и предвиденье - это для меня как удар под дых? Поэтому я и стараюсь планировать сверх меры - упреждая неприятное? – Верно, - жрица кивнула. - А вот у Клайда эта же сущность дневного рубина находится рядом со слабым местом, в ожерелье, но она не так беззащитна, как твоя в ладанке. Он предпочитает никуда не торопиться, но в то же время сохранять гибкость, подвижность во времени. Он почти никогда не планирует, не так ли? – Да зачем... - начал было оправдываться клирик, но с улыбкой покачал головой. - Да, правильно. Если я и запланировал что-то, а оно пошло не так, я всегда легко могу отказаться от намеченного плана. – А вот твоему другу это было бы очень непросто, - указала Иу-Мосу на Сэйта. - Он уж если запланирует что-то, будет идти к цели, словно буйвол. Он не пытается предвидеть, что надо сделать - он способен оценить, что сделать возможно. Ночной рубин. Интуиция, направленная вовне. И выбранную возможность он непременно пытается реализовать. – Уф! - откинулся на спину Тиэрон. - Давайте поговорим о чем-нибудь более простом! – Например, о любви, - предложила Лемвен. - Любовь как-то связана с этими сущностями? – И да, и нет, - развела руками жрица. - В каждой четверке, о которой я говорила вам, есть две пары, относящиеся друг к другу как Аннарин и Клайд, Управляющий и Маэстро. Это отношения типа Прямое зеркало - друзья, соратники. Точно так же Министр - Пантера воздуха - относится к Целителю, Единорогу воды. Но между собой Управляющего и Целителя, равно как и Маэстро с Министром связывают другие отношения. Мы называем их «Хлеб и масло». Непохожие, но подходящие друг к другу как два кусочка мозаики, они составляют идеальную пару для чего угодно - работы, любви, дружбы. Вопрос в том, что на отношения влияет внешнее, наносное. Если на поле боя с вами сойдется кто-то, кто мог бы стать вашим лучшим другом, ни его, ни вас это не остановит от удара. Если вы познакомились с пожилой супругой вашего учителя, вы вряд ли впадете в безумство страсти, скорее возникнет сыновнее отношение, близкое к дружбе. Но в жизни вам всегда будет проще, если рядом есть кто-то, дополняющий вас, приближающий вашу сущность к божественной гармонии. – А если это будут не совсем идеальные отношения? - задумчиво спросила Лемвен. – Любовь может возникнуть при любых обстоятельствах. Другой вопрос - сколько она просуществует? Например, если человек постоянно неправ с твоей точки зрения, постоянно делает не то, что тебе хочется. А он точно так же видит тебя? – Наверное, недолго, - грустно вздохнула Хенайна. – Опять же, зная причины своего раздражения, вы можете действовать как мудрый полководец: прикрывая слабое, выдвигая сильное. И сохранить если не любовь, то хотя бы хорошее отношение, уважение. Во многих семьях, к сожалению, нет и этого. Супруги живут, как приговоренные к непредсказуемым пыткам, не ожидая друг от друга ничего хорошего. – А какие еще отношения есть в Чётках богов? - снова уточнил Сэйт. – Звездный близнец - это когда встречаются двое с одинаковыми сущностями, - начала перечислять Иу-Мосу, переставляя фигурки животных. - Они хорошо понимают друг друга, но в этой паре нет развития. Эти отношения хороши, когда оба делают одно дело, и никто не является главным. Далее следует Хлеб и масло - отношения идеального дополнения. Вы обретаете вдобавок к своим сильным сущностям сильные сущности партнера. Затем идет Вино радости - еще один вид отношений, связывающий членов каждой четверки. Аннарин испытывает это, когда общается с Вивиан, а Клайд - находясь вместе с Лемвен, не так ли? Все словно ускоряется, усиливается, становится более ярким. Но потом вам просто необходимо побыть порознь, иначе вы слишком устаете друг от друга. – Да, точно, правильно! - нестройно отозвалась перечисленная четверка, одобрительно поглядывая друг на друга. – После этого идут отношения с чужими четверками, становясь все сложнее и сложнее. Я не могу сказать - хуже, потому что я уже пояснила вам, что самые непереносимые сочетания качеств можно обратить во благо или отнестись к ним с пониманием. Это Бабочка и шмель - когда оба стремятся к одной цели, но делают это слишком разными способами. Потом Разбавленное вино - когда вы пребываете в иллюзии, что вот-вот поймете партнера до конца, но никогда не достигаете этого, ибо ваши сущности не совпадают полностью - они и не одинаковы и не дополняют друг друга. Затем следует Упряжка буйволов и Короткий привал. В первых отношениях спорится любая работа, но после ее окончания вам не очень-то интересно вмете. А во вторых, наоборот, вам интересно пробыть друг с другом какое-то время, но ваши дела настолько несхожи, что неизбежно разводят вас в разные стороны. – Хм, если откровенно, то я испытываю что-то похожее к Марусеньке, - потер подбородок Аннарин. - Она заводная, и вместе работается веселей, но потом я просто не знаю о чем с ней говорить. – Да как же... - всплеснула руками Лемвен. - Гномишка такая интересная, смешная. А вот насчет работы с ней я прямо не знаю... она все делает по-другому! – Все верно, - кивнула жрица. - Я не знаю вашу гномишку, но судя по сказанному - она Подвижник, Дракон воды. А у вас с ней отношения Упряжки буйволов и Краткого привала, которые я только что описала. – Но тогда, - всмотрелся в расставленные фигурки Сэйт. - Получается, что у меня с Аннарином и Леми должно быть все наоборот: Привал с братом и Упряжка с девушкой. – Ты уловил суть очень точно, - кивнула оюпити. - Ты из одной четверки с вашей гномишкой, более того, вы связаны с ней отношениями Хлеб и масло. Но при этом ты не влюблен в нее, не так ли? – Конечно нет! - подтвердил Сэйт. - С ней славно, весело и спокойно, она такая радостная, что когда у меня плохое настроение, иногда достаточно лишь услышать ее голосок, чтобы начать улыбаться. Но я, если откровенно, вижу в ней лишь ребенка. К тому же у нее теперь есть Седди... правда они поссорились...- эльф запутался и замолчал. – Вот это и есть внешние обстоятельства, которые накладываются на внутренние сущности. Если ты когда-нибудь встретишь свободную девушку своего народа, относящуюся к типу Подвижника, весьма вероятно, что вы полюбите друг друга. Но это не предопределено. Ты можешь встретить яркую, временами раздражающую тебя женщину типа Правитель и не совладать со своими чувствами. Тогда, скорее всего, ваша любовь будет мучительна и непроста. Потому что Вода и масло - один из самых сложных видов отношений между разумными. – А есть и еще более сложный? - спросила Вивиан. – Можно сказать и так. С одной стороны, колючий куст не может быть приятен, но он не даст тебе заснуть на посту, потерять бдительность. А вот Сладкая отрава вливается в тебя по капле, покуда желудок не выворачивается наизнанку. Эти отношения противоречивы, но они чаще всего начинаются с симпатии, интереса. Они притягивают. Многие успевают создать семью и родить детей, прежде чем наступает прозрение. – Кто-то оказывается подлецом, скрывавшим это? - недоуменно спросил Рор. – Да нет же! - махнула на него рукой жрица. - Никто не плох и не хорош сам по себе. Он только кажется таковым другим. В отношениях Сладкого яда нет гармонии. С таким человеком хорошо встречаться пару раз в год, сохраняя дистанцию. Тогда фаза разочарования не наступит никогда. А вот работать рядом, жить в одном доме очень трудно: вы словно пытаетесь накрыться вдвоем крохотной шкуркой элпи. – А с кем еще лучше не связываться? - Тиэрон крутил пришитые к подушке бусины, прикидывая что-то про себя. – Ну, в принципе, хуже этого могут быть отношения Ученик и ментор или Дракон и всадник. Могут быть, потому что эти отношения двойственны: бывает так, что они устраивают обоих, и тогда длятся долго и доставляют удовольствие. Учитель учит, ученик внимает. Всадник управляет, дракон с восторгом подчиняется. Но представь себе, что незнакомый наставник на улице подойдет к тебе и станет поучать, словно ты нерадивый новичок? Представь, что кто-то решит оседлать тебя, как бегового дракона? Испытаешь ли ты радость? Скорее недоумение и гнев, не так ли? Это вторая сторона этих отношений. – Ясно, - кивнул темный эльф. – Ну и последняя пара отношений это Пчела и оса и Кривое зеркало. Пчела и оса стремятся к похожим целям, они очень похожи и внешне, и по повадкам. Но их трудно препутать. Так и здесь - партнеры могут похоже относиться к одному и тому же явлению, но действовать разными способами. Их мало что связывает, им несложно пробыть какое-то время вместе, они могут выполнить любую работу, хотя и довольно неспешно, и они легко расстаются, не испытывая ни разочарований, ни обид. А Кривое зеркало отражает тебя словно кверху ногами. Все дневные камни в доспехах твоей души становятся ночными и наоборот. В результате, что бы вы ни делали, вы подобны марширующим на месте. В конце концов это может начать раздражать обоих. Но если вы ничем не обязаны друг другу, вам может быть комфортно общаться долгое время. – Значит, нет хороших и плохих сущностей - есть разные. И нет хороших и плохих отношений - есть более сложные и совсем легкие, - резюмировала Вивиан. – Да, так оно и есть. Теперь вам остается только разобрать бусины, составляющие сущность каждого типа и научиться находить признаки этих сущностей в поступках и словах людей. Даже внешность может стать вам подсказкой, хотя и меньше, чем поведение, - Иу-Мосу выложила перед учениками свои таблицы. - На каждой их них изображен один тип. Посмотрите, что для каждой личности является сильными сторонами, что слабыми, как они соотносятся с другими, - оюпити откинулась на подушки и отхлебнула фруктового сока из каменной чаши. – Если вы утомились и хотите есть, мы можем снова отправиться в трапезную и перекусить, - предложила она. - Таблицы можно взять с собой. – Да, поесть не мешает, - согласился Роррат, поспешно поднимаясь и подавая руку Хенайне... ...Все согласились с орком - время было за полночь, поздний обед давно растаял в желудках путешественников. Разговоры возобновились не раньше, чем гости насытились и девушки-прислужницы снова унесли столики. – Скажи, Иу-Мосу, - спросил жрицу Клайд. - Ты говорила, что мой предшественник был Драконом тверди, как Аннарин. А я Волк огня. Это имеет какое-либо значение, или эти самые Воины духа могут быть любого типа? – Конечно, это имеет значение, - удивилась девушка. - Как в Чётках богов шестнадцать основных сущностей, так и Воинов духа будет шестнадцать, и шестнадцать схожих миров станет когда-нибудь в нашем мире. Девятимирье станет Десятимирьем и так далее. Когда же шестнадцатый мир возникнет, многое изменится в самой сущности нашей реальности. Это - путь нашего мира к гармонии. – Что именно изменится? - уточнил Тиэрон. – Нам неизвестно, - пожала плечами оюпити. - Да и богам, я думаю тоже. Ведь сажая семечко, садовник точно знает, будет ли это роза или лилия, белая или красная, и что листья ее будут расти по пять или по два. А вот будет ли она сорвана или вызреет в плод, и что станется с этим плодом - ему неведомо. Все притихли. Сэйт и Вивиан что-то коротко обсуждали, перебирая таблицы. Клайд в задумчивости вертел в руках фигурки волка и пантеры. Аннарин рассматривал рисунок с обозначениями тиары, маски, ожерелья, ладанки и так далее, время от времени касаясь себя в разных местах. Хенайна задавала орку какие-то вопросы и хмурилась: она никак не могла определить его сущность. Жрица молча следила за этим, никак не вмешиваясь, но очень довольная. Тиэрон пытался сам определить на кого же он больше похож, отмахиваясь от пристающей к нему Лемвен. Из проема, ведущего в глубь дома, появился Ссасаюсин и уселся рядом с сестрой. Бок о бок их птичья внешность стала заметна еще сильнее. Даже волосы жреца казались пучками перьев в свете масляных ламп. Он улыбался, рассматривая гостей, словно добился чего-то очень важного. – Они не запомнят всего так быстро, - пожала плечами Мосунийя. - Но когда эта мудрость поможет им раз-другой, им захочется вспомнить все подробно. – И тогда они достанут свои записи и наши таблицы и станут заново изучать, сравнивать и определять сущности, обретая мастерство: сплав знания и опыта, - согласился с сестрой жрец. – И Чётки богов будут продолжать служить разумным расам, - закончила девушка. – Да, так и будет, - Ссасаюсин прикрыл свои круглые глаза, отдыхая, пока еще оставалось время. Луна уже озаряла джунгли зеленым светом. На площади играла музыка, в рощах буйволы неспешно крутили колеса, качая воду для полива. Только когда злой жар дневного солнца выжжет последние капли росы, оюпити отправятся спать. В плетеных беседках, завешенных темными пологами, в глинобитных домах, они будут спать до вечера, не ощущая духоты и яростного сияния. Но Десятому воину предстояло отправиться путь еще до рассвета. В назначенный час Ссасаюсин поднялся и поманил Клайда рукой. Клирик моментально вскочил, вспомнив, что их ждет важное дело. Друзья настороженно проводили его глазами, но не тронулись с места: ведь Иу-Ссас сказал, что в таинственное Сердце Орла сможет войти только избранный. Дорога, хорошо различимая в лунном свете, вела жреца с юношей вглубь острова. Клайд вспомнил карту: два холма и речушка, потом загадочное место. По пути он расспрашивал Ссаса о неизбежности начала пути. – А если бы я ничего не искал? - пытался озадачить жреца маг. - Жил бы себе дома, никуда не плавал, как бы я тогда попал в ваши земли и в Сердце орла? – Тебе понадобилось бы что-нибудь другое, - пожимал плечами тот. - Вещь или человек, неважно. – А если бы я не поплыл за тем, что мне понадобилось, и все тут? – Ураган принес бы тебя. Или дракон. Или твое колдовство неправильно сработало бы, и ты все равно оказался бы тут, - жрец был так уверен, что Клайд не знал, что ему возразить. Когда тень огромной горы упала на ночных путников, Клайд сперва решил, что это ветер создал причудливые изгибы камня. Только через несколько секунд до него дошло, что это изображение орла - огромное как скала, больше храма в Гиране. – Кто создал это? - благоговейно прошептал клирик. Ссасаюсин расплылся в улыбке, очень польщенный: – Оюпити сделали это. Как и прочие места поклонения духам-предкам. – Есть и другие? - Клайд покачал головой. - Такие же огромные? – Духи любят огромные. В маленькие места не хотят приходить, - развел руками жрец. – А, так именно здесь ваши основатели родов ищут себе божественных супругов? - вспомнил рассказанное клирик. – И здесь же расстаются с жизнью, если дух пожелает этого. Они бывают очень жестоки, эти духи, - жрец нахмурился. - Ценят свою кровь дорого. Раньше хотели не одного, а многих оюпити. Но тогда нас становилось все меньше и меньше. Роды возроптали. Жрецы долго молились. И духи приняли жертвы вином и зерном. Теперь только основатель рода платит своей жизнью за чистоту нашей крови. И то не всегда. – Что, иногда остается жив? – Да, бывает такое. Он должен провести в посвященном духу месте три ночи. Если после этого возвращается живым - значит, дух пощадил его. Некоторые после этого дерзают зачать еще одного или двух детей, пользуются расположением божественных сил. – А кто же... э-э... рожает этих детей? - внезапно задумался Клайд. – Разумеется, если основатель рода мужчина, то рожать дитя или детей приходится духу. Он принимает облик женщины и все происходит обычным путем. Если же основательницей рода является женщина, то дух даже не всегда воплощается в материальное тело... - жрец развел руками. Клайду очень хотелось спросить, каким способом духи убивают дерзких смертных после того, как род основан, но боялся услышать что-нибудь слишком пугающее. Ведь ему, похоже, предстояло войти в это зачарованное место. – Где тут вход? - поинтересовался Клайд. – Между лапами орла, - указал Ссасаюсин. - Но тебе не нужно туда идти. Ты же не основатель рода. Тебе нужно Сердце орла, - и жрец указал на еле заметное снизу отверстие на груди гигантской птицы. – Туда есть какая-нибудь тропа? - Клайд прикинул высоту: не меньше чем полтысячи локтей. Упасть с такой высоты - выморок без сомнений. – Нет, Десятый воин. Ты должен забраться туда сам. Твоя сила, ловкость, умение или хитрость должны помочь тебе. Ты должен попасть туда до рассвета. - с этими словами Ссасаюсин уселся на поваленное бревно и приготовился ждать. Клирик с досадой потер ладони: он не очень-то любил карабкаться по скалам. Нужно взять веревку... Стоп! Жрец сказал: «умение или хитрость.» Значит, есть какая-то хитрость, с помощью которой можно попасть внутрь? А не только ломиться по отвесному склону, рискуя свернуть себе шею. Клайд осмотрелся. Со всех сторон высились холмы, поросшие редким лесом. Дорога огибала фигуру орла и поднималась дальше на возвышенность. Где-то неподалеку журчал ручей. Вода, воздух, ветки... Построить катапульту? Но с ней он точно провозится до утра. Забросить камень с веревкой через шею орла? На высоту полтысячи локтей? Нереально. Да и такой длинной веревки у него нет. Маг стал в задумчивости выкладывать из своего заплечного мешка немудрящие дорожные запасы. В его торбе еще не успела похозяйничать сестренка, поэтому все пришлось вывалить на траву единой кучей. Клайд сразу отобрал предметы одежды, на всякий случай ощупав карманы. Ничего полезного! Вот два мотка веревки. Вот тюфяк из паучьего шелка: набивай и спи в любом месте. Эликсиры, свитки, волшебные травки, снова какие-то алхимические пузырьки, гномский фонарь, долговая расписка - грамп подери, он и забыл, что обещал расплатиться с трактирщиком в Глудине! Ну ничего, вернется и отдаст с процентами. Небольшой сверток оказался гамаком, который когда-то сунула Клайду в мешок Марусенька. Очень удобно, если погода теплая - даже набиватьтюфяк не нужно, привязал сеть между двумя деревьями и уснул. Книги, обрывки пергамента и бумаги, сломанный карандаш, медное колечко, рисунки Эмми в кожаном мешочке. Ничего, что могло бы помочь. И жрец молчит, как заговоренный. Наверняка ему известны десятки способов забраться на такую высоту. Жалко, что магия не позволяет летать. Перемещаться без свитка в произвольную точку Клайд тоже не умел. Сюда бы Рамио! Но для артеас вход в Сердце орла был закрыт. Конечно, парень мог бы доставить туда Клайда, ухватив за пояс, но клирик был потяжелее тонкокостной Каоны. И потом, он ведь должен быть один! Вдруг с Рамио что-нибудь случится из-за нарушения этого запрета. Да и бежать к кораблю уже слишком далеко. Времени в обрез. Клайд задумчиво накинул на плечи тонкий плед - становилось прохладно, на траве обильно выступала роса. Скоро утро, может быть плюнуть на хитрости и попытаться залезть по скале? Пока луна не села... Клирик покосился на ночное светило, тускло-желтым пузырем опускающееся за деревья. Скоро станет совсем темно. Пузырь, пузырь... Маг вспомнил бурдюки, на которых они спасались с тонущего «Дарбора». Он может надуть, например, чехол от тюфяка. Паучий шелк очень прочный, ножом не сразу разрежешь. Да, но зачем ему валяющийся на траве пузырь? Ему нужно заставить его взлететь. Клайд с тоской вспомнил гномские летучие камни: вот бы что ему пригодилось! Впрочем, детские шарики, которые продают на любой ярмарке, летают и без всякой магии. Секрет их полета в том, что продавцы надувают их горячим воздухом. Воздух у мага всегда наготове - один Удар ветра и шар надут. А нагреть его можно было бы с помощью огненных заклинаний, но к сожалению, клирик не знал ни одного. Может быть, попросить Ссасаюсина позвать поскорее Лемвен? Девушка неплохо управляется с огнем. Но времени мало, нужно что-то срочно решать. Пламя, нагрев... можно поместить в шар согревающий амулет, правда придется все время держаться за него. Воздух долго не остынет. Но чтобы взлететь, этого мало. Нужен огонь. Сделать факел? Из чего - здесь, во влажных джунглях? Гномский фонарь не дает тепла. И тут взгляд мага упал на вываленные на траву пузырьки. Тут же руки Клайда начали торопливо вязать узлы на веревках: он быстро закрепил края гамака так, чтобы они охватывали чехол от тюфяка со всех сторон. На концы этой сети он привязал свои веревки, сделав надежную петлю для ног и пояса, в которой можно было сидеть. Для удобства маг намотал вокруг петли мягкий плед. Решительно вставил ноги в петли по бокам сидения и направил Удар ветра внутрь тюфяка. Огромный шар, вернее что-то больше напоминающее готовый взорваться гигантский огурец, подпрыгнул и завис над головой мага. Веревки тут же ослабли, и легкая оболочка начала сжиматься. Клайд сообразил завязать углы чехла потуже, сузив отверстие для подачи воздуха. После чего надел перчатки и осторожно откупорил один из неприметных пузырьков. Струя пламени рванулась ввысь, веревки немилосердно дернули клирика и потянули за собой. Пузырек чуть не вылетел у мага из рук. Шар снова пошел вниз, и Клайд стукнулся ногами о камень. Ссасаюсин смотрел на происходящее с изумлением, но казался при этом очень довольным. Еще одна попытка - прыжок, приземление. Еще раз, приоткрыть пузырек с огненной эссенцией совсем чуть-чуть, чтобы струйка огня была ровной. На этот раз получилось. Шар оторвался от земли и понес клирика ввысь. Клайд старался не смотреть вниз. Сиденье оказалось не таким удобным, как он хотел, и веревки врезались в тело. Только когда лысая голова орла оказалась на уровне его коленей, Клайд осторожно закупорил фиал. Теперь предстояло, поддерживая тепло внутри летучего мешка амулетом, приблизиться к гигантской птице и забраться в ту дырку на ее груди. Пара Ударов ветра едва не унесла клирика куда-то в ночь, пока он не догадался, что выпускать вихрь нужно в сторону, обратную желанному направлению. После этого в три приема он достиг статуи. Летательное приспособление снова пошло вниз, пришлось подбавить огня. После чего Клайд оказался прямо на макушке орла, выжидая, пока воздух не начнет снова остывать и вся конструкция опустится. Он едва не промахнулся мимо отверстия, потому что плохо видел его сверху. Но в последний момент уцепился за какую-то перекладину и подтянул себя в уходящий вглубь камня коридор. Шар он привязал все за ту же перекладину, с трудом выпутался из обвязывающих его веревок и двинулся вперед. Теперь ему пригодился гномский фонарь. Впрочем, идти пришлось недолго. В круглой комнатке с красными стенами почти ничего не было. Лишь несколько широких чаш на полу да бьющая из стены струйка воды. Клайд наклонился, чтобы смочить горло, но тут же отпрянул: вода была красно-коричневая, словно кровь. «Кажется, это примеси каких-то минералов...» - попытался вспомнить свои гномские познания клирик. Но пить эту воду ему расхотелось, он даже не стал ее касаться. Маг внимательно осмотрел помещение. В одной из чаш были когда-то насыпаны зерна. Теперь они почернели и превращались в труху от малейшего прикосновения. В другой болтались клочья пыли и паутины. В третьей лежали кости мелкого зверька - может быть, жертвы, а может забравшегося сюда когда-то за поживой. В четвертой чаше что-то чернело. Клирик наклонился и увидел, что это отверстие в полу. Чаша была приделана к камню намертво, и дыра вела куда-то на нижние уровни этой пустотелой статуи. Клайд опустился на колени и с интересом всмотрелся во мрак. Ничего не было видно. Он было подумал, не поджечь ли ему бинт, чтобы посветить в дыру или даже кинуть горящий кусок тряпки вниз. Но представил, что там может находиться что-нибудь сухое и горючее, например, вездесущие плетенки оюпити, из которых тут делают и столы, и стулья, и кровати, и заборы. Тогда статуя превратится в гигантскую печь, и маг в ней очень славно поджарится. Клайд решил оставить эту затею. Но, когда он двинулся прочь от отверстия, ему послышались тихие звуки музыки, раздающиеся где-то внизу. Нежно и переливчато, как музыкальный кристалл, наигрывала простенькая мелодия. Клирик снова заглянул в дыру - ничего и никого. – Нужно найти эту штуку! - приказал он сам себе. - Скоро рассвет. Впрочем, искать было негде. Гладкий пол, ровные красные стены, вода и четыре чаши - вот все, что находилось в этом помещении. Никаких тайных дверей, секретных ящиков и прочего Клайд обнаружить не мог. – Может быть, захватить эти кости? - сердито спросил клирик у собственной тени. Тень молчала. Хрупкие косточки превратились в белый порошок как только маг попытался вынуть их из чаши. – Отлично. Пыль от костей, пыль от зерен, комок паутины и дырка. Хотел бы я быть настолько мудрым, чтобы расшифровать это послание богов, - рассердился клирик. - А чаши приделаны к полу, - чтобы убедиться в этом, он пнул один из сосудов. Ком паутины выкатился оттуда с металлическим звуком. Прежде чем раздосадованный маг сообразил, что это и есть искомый комок проволоки с жемчужинами, только полностью заросший пылью, тот подскочил на каменном полу и без звука канул в черное отверстие. Клайд плюхнулся на живот и протянул в дыру руку, надеясь, что пол там где-нибудь близко. Но только слабый сухой ветерок овевал его пальцы. Пришлось вернуться к идее с факелом. Гномский фонарь не пролезал в отверстие, но в его луче не было видно никакого верхнего этажа - только пустота повсюду, куда достигал луч. Клайд обмотал бинтом кусок пергамента и подпалил самодельный факел. Тот горел неохотно, больше тлея и заставляя мага кашлять от едкого дыма. Никаких плетенок, к счастью, в дыре не обнаружилось. Насколько мог видеть Клайд, там была только пустота - до самого низа. – Ну и ладно, - маг затоптал свой факел и отряхнул ладони. - Просто спущусь и подниму его там. Если внутри ничего нет, то он не мог завалиться куда-нибудь. Спуск на надувной конструкции занял несколько больше времени, чем клирик рассчитывал. Сперва он еще больше поднялся, потом долго не мог повернуть к статуе от холмов. Наконец, Клайд крепко приложился коленями о камень и выпутался из веревок. Шар проехал еще несколько локтей по мокрой траве и сдулся. Клирик решительно зашагал к лапам орла. «Вот, влип в очередную историю», - укорял себя маг. - «Вместо сердца орла я собираюсь забраться буквально ему под хвост.» Внутри статуи действительно было пусто. Гномский фонарь осветил гладкий пол с ракушечным узором. Почти в центре валялся комок проволоки, с которого при падении слетела вся пыль. – А, вот ты где! - обрадованно вскричал Клайд. Странное эхо пошло гулять по стенам, заставив его прикрыть рот ладонью. Юноша шагнул вперед, и в тот же миг яркая, как вещий сон, иллюзия развернулась вокруг него. Он успел ощутить всплеск магии, вернее той первородной силы, из которой и возникает магия смертных. Сияли светильники, шелковые занавеси колыхались на стенах, мягкие кушетки, обтянутые парчой, манили прилечь, крохотные столики ломились от яств. А навстречу магу по роскошным коврам двигалась женщина, воплощающая идеалы всех мужчин мира: широкобедрая, с высокой грудью, со стройными ногами, зрелая и юная одновременно. Ее кожа переливалась, как шелк, ее волосы струились, как майский мед. Чувственные губы и огромные глаза на почти детском личике дополняли ее облик. Клайд сам не заметил, как оказался в ее объятиях, буквально утонув в сводящем с ума аромате ее тела. – Ты пришел, - промурлыкала красавица. - Скольких детей мне выносить для тебя, мой герой? – М-м! - только и смог простонать клирик. Все мысли разом вылетели из его головы. О чем она говорит? Сейчас, когда она почти лежит у него на руках, и кушетки так близко, и никто не помешает им, какое значение имеют слова? Маг подхватил женщину на руки, удивившись тому, как мало она весит. Ее кожа то холодила его руки, то обжигала их. Ему казалось, что он движется бесконечно долго, но наконец красавица очутилась на серебристой парче, а он рядом с ней. Руки женщины ласкали его тело, но он почему-то не мог уследить за ними: блаженство охватило его всего. То казалось, что она гладит его по голове, то массирует ему спину, то ласкает ступни ног. Клайд обхватил ее за плечи, укладывая на спину, но она игриво вывернулась и отскочила от кушетки. – Погоди! - не узнавая свой хриплый голос, воскликнул маг. - Вернись! – Поймай меня! - серебристый смех повис в воздухе. Клайд прикинул расстояние и... рванулся в другую сторону, пытаясь запутать беглянку. Та испуганно вскрикнула, с трудом увернувшись от его рук и снова отбежала. Клирик осторожно приближался к ней, когда его нога зацепилась за что-то на полу. Что-то легкое, незначительное, но опустив глаза, он ничего не увидел на мохнатом ковре. Досадуя на отвлекающую его мелочь, он бездумно провел рукой по полу возле своей ноги и его пальцы сжались на чем-то холодном, колючем... Картинка вокруг задрожала, как отражение на воде. У Клайда закружилась голова и заломило в висках. Он вцепился в найденный предмет и изо всех сил зажмурился. Тишина. Ни смеха, ни треска факелов. Маг вновь открыл глаза. Женщина стояла в двух шагах от него, игриво поводя бедрами. На ближайшем столике исходила соком и сладким ароматом надрезанная дыня. Неистовство вновь накатило на Клайда, и он вытер пот со лба. Он задержится тут ненадолго. А потом отнесет эту шутку куда там... неважно. Но что-то внутри клирика заставило его вновь закрыть глаза. Он уже видел подобную красоту. Она только кажется желанной, на самом деле это ослепляющее совершенство не принадлежит смертным. Приближаться к нему опасно. Клайд с зажмуренными глазами начал отползать на четвереньках назад. Тихо, пока все тихо... Вот только он не знает, где выход. А вдруг отверстие сомкнулось, и он будет бесконечно блуждать по кругу, то проваливаясь в иллюзорный мир, то погружаясь во тьму? Клайд уперся ногами в стену и с облегчением встал на ноги. Теперь можно двигаться, касаясь рукою камня. Стена, стена, стена.... Через два десятка спотыкающихся шагов руки нащупали проем. Оттуда пахло землей и ночными цветами. Почувствовав себя увереннее, клирик снова открыл глаза. От двери иллюзия казалась выцветшей, сквозь кушетки и складки шелка проглядывали ракушечные узоры. Но сила воздействия высшей воли на разум смертного оставалась такой же сильной. Существо - дух, царящий в этом месте - продолжало манить мага к себе. – А потом ты убьешь меня? - спросил он у нее сдавленно. – Я не буду убивать тебя, герой! - женщина протягивала руки. - Я подарю тебе блаженство, несравнимое ни с чем. Долгие месяцы, годы блаженства. Проволочный комок в ладони Клайда кольнул руку. Маг сжал его крепче, еще, еще крепче - пока на ладони не выступили капельки крови. В голове прояснилось достаточно, чтобы спросить у существа: – Зачем тебе это? Ты же дух, божественное создание! – Смертные мало молятся в последнее время, - помрачнела женщина. - Не прносят жертв. Веками мы обходимся без вашей мистической энергии. Это тяжело здесь, в материальном мире. Пойдя на сделку с твоим племенем, я получаю возможность впитывать энергию тех, кто добровольно остается на долгие месяцы в моем иллюзорном мире. Чтобы родилось достаточно детей, нужны годы. Все это время основатель рода одержим мною, он превозносит меня, поклоняется каждому моему вздоху... – А потом ты требуешь его жизнь в качестве добровольной жертвы? - Клайд сжал проволоку еще сильнее. Металл стал горячим и шевельнулся у него в ладони. – Нет, нет! - замотала головой женщина. - Никогда. – Как же умирают основатели родов? - потребовал ответа Клайд. – Они сами убивают себя, - тускло ответило существо. Фигура женщины понемногу изменялась, на голове среди золотистых прядей проглянули перья. - Убивают, потому что не могут больше жить вне моей иллюзии. Без меня. Убивают, зная, что видят меня в последний раз. Только немногие уходят - вернее, уползают из этого места. – А ты не можешь осчастливить кого-нибудь лет этак на сто? - возмущенно спросил клирик. - Неужели твоей силы не хватит на сто лет иллюзии? – Мне это не приходило в голову, - уставился дух на мага. - Вы, смертные, так хитры! – Тебе ведь важно поклонение души, а не тела, как я понимаю? Приведи в восторг художника - и он сто лет будет рисовать твои портреты. Приведи в блаженство поэта - и сто лет слушай его стихи. Даруй свою иллюзию менестрелю - и наслаждайся музыкой, покуда не завершится его земной путь. Впрочем, даже безногий-безрукий калека, глупый как пробка, может подарить тебе достаточно восхищения. Ведь тебе не важно, каков сосуд, несущий в себе очарованную тобой душу? – Да, да! - воскликнул дух, окончательно теряя очертания соблазнительницы. Теперь он выглядел как бесполая фигура огромного роста с орлиной головой. И в глазах пришедшего в себя клирика это создание выглядело гораздо гармоничнее и естественнее, чем несуществующая красотка. Только в глубине его души звенели колокольцы отчаянной досады. – Но как же мой договор с оюпити? - существо в недоумении обернулось к Клайду. – А что может помешать тебе зачать детей женщине или выносить их для мужчины без всех этих фокусов? - удивился маг. - Усыпляй их, чтобы не сходили с ума по твоей красоте, вот и все. – Я так и поступлю, - птицеголовый дух закивал. - И мои собратья с радостью поступят так же, я уверен. Но где мне взять желающих провести всю свою жизнь в этом месте? – Знаешь... - Клайд задумался. - Пожалуй, лучше всего тебе подойдет приют для душевнобольных. В реальности у этих несчастных нет никакой надежды, а тебе ведь все равно, кому дарить блаженство: нормальному или безумцу. – Как я могу отблагодарить тебя, смертный? - пророкотал дух, видя, что Клайд готов переступить порог, покидая его пристанище. – Я не знаю, - растерялся клирик. Он устал, переволновался за эту проволоку, пережил сводящий с ума морок, придумал за одну ночь кучу разных хитростей. Поэтому никакие осмысленные желания не приходили ему на ум. Попросить отнести его с Ссасаюсином домой? Глупо, тут не более десяти минут ходу. Приказать найти и уничтожить Торионела? Вряд ли Аннарин будет благодарен за это. Попросить существо обернуться напоследок Вивиан? Или доставить саму девушку сюда, погрузив их обоих на несколько часов в непреодолимое блаженство? Но от любого дурмана потом так трудно отвыкать... – Хорошо, смертный. Я дам тебе время, - птицеголовый наклонился к Клайду и протянул ему перстень. - Когда ты решишь, что же тебе нужно, сними это кольцо и кинь прочь от себя. Если твое желание будет мне по силам, я тотчас же выполню его, - с этими словами дух повернулся на месте и исчез в столбе зеленого света. – Уф! - простонал Клайд, опускаясь на песок у входа. В руках у него обнаружилась странная штуковина, не похожая ни на прежний комок проволоки, ни на что либо осмысленное. Словно кованный из мифрила ажурный бутон раскрывающегося цветка. Вот кончики лепестков, вот круглое основание, а в середине отверстие - руку можно просунуть. – Ладно, надеюсь, что Сэйт и Хенайна лучше знают, что с этим делать, - прворчал маг. Десятый он воин или нет, но похоже, что сегодня никакие мистические силы не удержат его от того, чтобы проспать весь день напролет и еще часть ночи прихватить. – Иу-Ссас, вставай! - Клайд потряс жреца за плечо. Тот взрогнул, открывая свои круглые глаза. – Ты нашел, - кивнул мужчина, увидев металлическое кружево в руках мага. – Нашел, нашел, - кивнул тот. - А заодно с вашим предком там побеседовал. Думаю, что больше ваши основатели рода не будут умирать. – Десятый воин вступил на свой путь, - философски отозвался оюпити. - Мир начал меняться. – Да мир постоянно меняется, - удивился Клайд. - Одни Преобразования чего стоят! – Это так, потому что смертные были созданы для того, чтобы менять реальность, - кивнул жрец. - Но ты меняешь ее сильнее. Клайд не нашелся, что ответить на это: было странно возражать и глупо соглашаться. Остаток пути маг размышлял, рассказывать ли Ссасаюсину правду о духе Орла или не стоит. «Нет уж», - решил он в конце концов. - «Если дух захочет, он как-нибудь сообщит правду жрецам или избранным. А с меня и прозвания Десятого воина достаточно. Я уж и так тут навоевался.» Долгожданная находка озадачила и Сэйта и Хенайну. – Это без сомнения тот самый жемчуг, - девушка провела пальцем по черным и белым шарикам, вделанным в мифрил. - Но это совершенно не похоже на то, что описывается в книгах. – Да сначала оно выглядело, как ты говорила: просто смятая проволока, - виновато пояснил Клайд. - Настолько пылью заросла, что была похожа на комок паутины. А потом у меня в руках превратилась вот в это. – А что ты с нею делал в этот момент? - заинтересовался Сэйт. Клайд не хотел рассказывать, что в этот момент он ползал на четвереньках, разрываясь между желанием погрузиться в сладостный обман и позорно бежать, куда глаза глядят. – Я... я там лез, - клирик задумался. - Кажется, уколол руку, вот, - он показал ранку на ладони. - А эта штука нагрелась и стала шевелиться. Только мне было некогда смотреть на нее. – А, кровь, - эльф задумался. - Мы можем проверить это. Кто у нас не боится колоть палец? – Ну, давай, - Аннарин с любопытством протянул руку. В ладони воина тут же оказалась Чаша, по краю которой с легким треском проскакивали искры. – Ого! - Аннарин невольно отшатнулся от собственной ладони. - Что это с ней? – Три артефакта собраны вместе, - предположила Хенайна. - Они взаимодействуют. – Не очень мне это нравится, - признался. воин, сжимая кулак и заставляя Чашу исчезнуть. - Ткни-ка мне, братец, в мизинец, пока она снова не выскочила откуда-нибудь. Сэйт не стал терять времени и уколол брата кончиком ножа. – Теперь ты должен коснуться своей кровью металла, - предположил эльф. Аннарин протянул руку и коснулся мифрила, размазав по нему каплю крови. Державший артефакт Клайд вскрикнул: – Снова нагрелось! - и поспешно положил странно извивающийся предмет на столик. Все сгрудились, глядя на происходящую метаморфозу. Металл двигался, словно ртуть, застывая в новой форме. Жемчужины перекатывались с одного витка на другой и образовывали новый узор. – На ошейник похоже, - буркнул Роррат. - Может, это такое ожерелье? – Нет, - тихо сказала Вивиан. - Это не ожерелье. Девушка взяла изящное украшение и подняла его вверх на вытянутых руках. – По-моему, - сказала она уверенно. - Это корона. – Корона эльфов? - удивилась Хенайна. - Разве она не была захоронена вместе с нашим королем? – О, это очень интересная история! - торопливо заговорил Сэйт. - Такая древняя, что мало кто помнит о ней. За много веков до гибели нашего последнего короля корона пропала. Ее искали с помощью магии, добивались ответа от оракулов, до тех пор, пока один пророк не сказал, что ее унесли неведомые жрецы, чтобы сохранить от всяких бед для грядущих королей. Бед в ту пору и впрямь было немало, поэтому пророчество никого не удивило. С тех пор при коронации у светлых эльфов использовался серебряный обруч в виде ветви ясеня - в знак того, что это временная мера. С этим обручем и был похоронен последний король. – А у нас короля короновали золотым обручем в виде побега плюща, - удивленно вставил Тиэрон. - Выходит, что наша корона тоже где-то спрятана? – Может быть, ваш обруч имел другое происхождение? - пожал плечами Аннарин. - Ну, вроде как у младшего рода бывает: не три зубца на венце, а два, потом один, знаешь? – Кто это тут еще младший род? - хмыкнул Тири, но задираться всерьез не стал. - Между прочим, у этой вашей короны зубцы крохотные, как у какого-нибудь баронского венца, - уточнил он уже мирно. – Ну ладно, - уперла руки в боки Лемвен. - Если это корона короля светлых эльфов, то почему же она начала меняться в руках у Клайда, а? – Разумеется потому, что в нем, как и в любом человеке, смешаны частицы всех рас нашего мира, ты разве забыла? – А что будет если корону помазать моей кровью или кровью Рорра? - не унималась темная эльфийка. – Я думаю, это вернет ей прежний неузнаваемый вид. - выдвинул версию Сэйт. - По той причине, что к темным эльфам и оркам она не имеет никакого отношения. – Может быть, попробуем? - нерешительно предложила Хенайна. - Мне как-то не по себе путешествовать с этим королевским венцом. А комок проволоки даже с жемчужинами не привлечет ничьего внимания. – Кроме внимания тех, кто прекрасно знает, что мы ищем, - мрачно добавил Тири. – Ну, про них-то мы тоже знаем, - отозвался Клайд. - А вот обычные воришки могут доставить нам немало хлопот. Было бы здорово, если бы корона исчезала как Чаша! – Ну, давайте попробуем, - протиснулся к столу Рор. - Дайте-ка мне ножик, я сам ткну, -с этими словами орк сделал маленький надрез на указательном пальце. Показалась капелька крови. – Давай! - азартно выдохнула Лемвен. Кровь коснулась чеканного узора. Долгие несколько секунд ничего не происходило. Но не успела Хенайна со вздохом разочарования протянуть руку к короне, как та вновь начала транформироваться. На этот раз она будто таяла. Сэйт испуганно схватился за металл, но тут же отдернул руку: – Да она ледяная, как дыхание Бездны! По плетеной поверхности столика разбегались узоры из игольчатого инея. А корона, уменьшившись втрое, снова превратилась в комок мятой проволоки. – Ты угадал, - с уважением произнесла Хенайна. - Чужая кровь действительно развоплощает её. – Ну вот, теперь мы умеем ее складывать и раскладывать. Очень удобно, походный вариант, - пошутил Клайд. – Нужно только чтобы под рукой все время был кто-нибудь, в ком нет крови светлых эльфов, - добавила Вивиан. - Рор или Тири, или Кузьма. – Пора ложиться спать, - зевнула Хенайна. - Вон, даже наш Десятый воин клюет носом. – Еще бы мне не клевать после этих орлов... - пробурчал клирик. – Заночуем у оюпити или вернемся на корабль? - спросил Аннарин. – Лучше тут. На корабле так жарко, что кожа трескается, - помотал головой Тиэрон. – Хорошо, - Ссасаюсин, сидевший в углу на подушках и, казалось, не обращавший никакого внимания на возню с короной, хлопнул в ладоши. Появилась Мосунийя и девушки-прислужницы. – Я провожу вас в комнату для дневного сна, - сказала она. - Но если вам там не понравится, я прикажу постелить вам так, как принято у вас. – Звучит угрожающе, - прошептала Вивиан Клайду. - Надеюсь, они не спят на жердочках или на колючках. – Я сейчас усну даже на колючей жердочке, - зевнул клирик, прикрывая рот кулаком. Ложа, предназначенные для отдыха, поразили путешественников. Это были плетеные - разумеется! - лежаки, застеленные тонкими матрасами. Изголовья немного приподняты, ножек нет. Но самое удивительное представляли из себя подушки - сшитые в виде объемного кольца, они больше напоминали бублики. Причем бублики, обкусанные сверху, потому что кольца подголовников были разомкнуты. – Это очень удобно, - пояснила Мосунийя. - Если вам захочется лечь на живот, не нужно будет поворачивать голову на бок. Друзья нерешительно опробовали новый способ отдыха. – А ничего, - одобрила подушку Вивиан. - Действительно, можно лежать вниз лицом и спокойно дышать. Путешественники поблагодарили жрицу и ее брата и начали устраиваться. Девушки обнаружили легкие занавеси, разделяющие кровати, и немедленно выгородили себе угол спальни. Мужчины подобными вещами не заморачивались, устраиваясь поудобнее и примеряясь к легким покрывалам - не коротковаты ли? А если с головой накрыться? Тири, смущенно оглянувшись на дверь, прихватил с пола пару привычных квадратных подушек. Светильники угасли и спальня заполнилась глубоким зеленым светом, идущим от затянутого шторой окна. На улице уже рассвело, и птицы кричали на все лады. – Я не засну под такой свист, - пожаловалась Хенайне Лемвен. Эльфийка предложила подруге заткнуть уши кусочками бинтов. – Ну, я не знаю, - Лемвен потрогала свои уши и снова перевернулась с боку на бок. - Я все думаю про эту корону. Что было бы, если бы Рор коснулся ее еще раз? – Да ничего бы не было, - с закрытыми глазами ответила светлая эльфийка. - У этого венца только два состояния - проволока и корона. – Не-а, - возразила неуемная Леми. - Еще такое состояние в котором ее Клайд принес. – Ну, это просто прерванная метаморфоза, - пояснила Хенайна. - Если кровью коснуться и быстро отдернуть руку, а кровь стереть, наверное, то же самое будет. – Наверное? И ты не хочешь узнать точно? - Леми распустила было свою прическу, потом подумала и снова закрутила волосы. – Завтра может быть... - засыпая, пробормотала Хенайна. Лемвен подождала, но и эльфийка, и Вивиан крепко спали. За занавесками похрапывал Роррат, сопел носом Клайд и приглушенно постанывал Тири. Сон не шел к девушке. Она легла на живот и с интересом подышала в подушку-бублик. Какая-то былинка защекотала ей нос, и Леми с трудом удержалась от громового чиха. Она села, глядя на занавешенное окно. Может быть, если немного прогуляься, ей будет проще заснуть? Кажется, за домиком была беседка с фонтаном. Темная эльфийка выскользнула из-за занавески и босиком двинулась к выходу. В доме царила тишина. Проходя по коридору, Леми увидела спящих в разных комнатах девушек-прислужниц, маленьких девочек и старуху. – Только выпью глоток сока, - сказала девушка сама себе, сворачивая в трапезную. Прохладный сок еще больше взбодрил ее. Леми отогнула штору на окне и выглянула наружу. Ну да, вот они под окном - фонтанчик и беседка с необычными подвешенными к потолку креслами без ножек. Нужно взглянуть на все это поближе. Лемвен сама не знала, зачем прихватила со столика комок мятой проволоки с нанизанными на нее жемчужинами. Но когда она уселась на висячее кресло и поджала под себя ноги, артефакт оказался у нее в руках. – Жемчужины выглядят как настоящие, - со знанием дела прошептала она. - Но жемчуг не может храниться в пыли и грязи столько веков. Он потускнел бы и потрескался. Кажется, на нем что-то написано? - эльфийка поднесла артефакт ближе к лицу. - Не могу разглядеть. На ощупь камни совершенно гладкие. Но мне кажется, что там виднеются крохотные руны - темные на белых шариках и светлые на чёрных. Лемвен откинулась на спинку кресла и оттолкнулась ногой от пола беседки. Птицы давно умолкли, сонная тишина накрыла земли оюпити. – Ну же, Леми, - прошептала она сама себе. - Давай, сделай это. Ты ведь для этого сбежала из спальни. Тебе хочется знать, не сожмется ли эта штука совсем в крохотный комочек от твоей крови? Или действительно останется как была? Девушка задумчиво посмотрела на свой палец. Первый порыв, толкнувший ее на это, уже прошел. И палец потом болеть будет - у нее всегда долго заживали ранки от иголки, когда она чинила одежду. – Нет... - вздохнула темная эльфийка. - Я боюсь. Я не хочу испортить эту корону, ведь мы так долго ее искали. – А может, рискнешь? - раздался за ее спиной такой же тихий голос. Леми резко развернула кресло в воздухе и обнаружила там Сэйта, с милой улыбочкой поглядывающего на артефакт в ее руках. – Извини, что взяла без спроса, - девушка поспешно протянула ему комок проволоки. – О чем ты? Это ведь не моя собственность. Мы сообща добыли ее. - рассудительно заметил эльф. – Ну, добыл ее Клайд... - поправила упавшую на глаза прядь Лемвен. – Так ты согласна попробовать? - подмигнул ей Сэйт. - Обещаю исцелить твой палец немедленно. – Исцелить я и сама могу, - вздохнула темная эльфийка. - Ну, давай рискнем. Только, чур, не сваливать все на меня. – А на кого же? -делано удивился Сэйт. Леми фыркнула, отцепила со своей рубашки небольшую брошку и торопливо кольнула булавкой палец. – Ой! - капля крови сорвалась с кончика пальца и исчезла в плетеном полу. – Ничего, сожми его немного, - скомандовал Сэйт. Еще одна капля набухла на коже девушки. Не дожидаясь, пока она тоже сорвется, Лемвен скорее коснулась пальцем мифриловой проволоки. Кровь размазалась по металлу. – Ну, что? - спросила девушка, засунув палец в рот. – Погоди, кажется жемчужины дронули, - отозвался эльф. – А по-моему, ничего не... - Леми осеклась. Корона снова трансформировалась. И она не уменьшалась, а опять принимала свою настоящую форму. Через минуту на коленях у девушки лежал украшенный жемчугом венец. – Смотри, - указал Сэйт. - жемчужины образуют теперь совсем иной узор! Я так и думал! - он был очень доволен. – Может расскажешь мне, я ведь палец колола все-таки, - немного обиделась на его загадочность Лемвен. – А ты сама не догадалась? - Сэйт посмотрел на эльфийку тревожными глазами. - Это корона не принадлежит королю светлых эльфов. И королю темных эльфов она тоже не принадлежит. – А чья же это корона? - изумилась девушка. - Гномов, что ли? – Нет, - терпеливо пояснил Сэйт. - Это корона короля эльфов. Понимаешь? Не темных и не светлых. Просто эльфов. – Вот это да! - от изумления у Лемвен враз кончились все слова. - Вот это да! Вот это штука! – Да, Леми, похоже мир действительно будет изменен в скором времени, - кивнул эльф. - Я уверен, что Чаша и кинжал помогут нам отыскать того, кто будет коронован этим венцом. – Почему именно нам? - спросила девушка. – Ну, мы же отыскали все три артефакта, - задумчиво произнес Сэйт. - И, судя по тому, что Аннарин стал хранителем Чаши, эти вещи попали к нам не случайно. – Мы будем искать короля... - пораженно повторила Лемвен. - всех эльфов? - и тут неожиданная мысль пришла ей в голову: – Короля?! - воскликнула девушка, заливаясь краской. - И его брата!