Еда отвратительно воняла. Этот запах вызывал в памяти одновременно тухлую рыбу, гору грязных носков, самый острый сорт орочьего сыра и невыделанные козлиные шкуры, замоченные в чане с дубовой корой. Обычно-то этот запах еле-еле пробивался сквозь плотную упаковку, заставляя лишь обладающих острым нюхом тварей шарахаться прочь - или наоборот, пуская слюни, бросаться за тягучей невидимой струей в воздухе. Но и того было достаточно, чтобы потом отстирывать дорожный мешок тщательнее, чем после какой-нибудь дряни, вроде поторохов зомби или костей скелетов-лучников.

Но сейчас, когда обертка, еще поблескивая слабенькой защитной магией, валялась на полу, жуткая вонь растекалась по пещере, как едкий дым от сырых дров. От нее щипало глаза и сам собой забивался нос. Но руки привычно накладывали одну порцию за другой в стоящий на углях котелок с водой.

Обычно эту еду никто никогда не греет. Ее даже не разворачивают. Иначе кто бы ее покупал, такую гадость! Но сейчас нужно было напомнить кое-кому о своем существовании. А то, ишь, нос воротит, будто первый раз видит! А ведь сколько бессонных ночей пришлось просидеть с ним рядом, сколько масла было потрачено на растирания, сколько тряпок перепорчено! И кормить приходилось с ложечки, тепленьким, жиденьким. Все боялись - не выживет, не оклемается! Злые языки советовали заранее заказывать сапоги или шлем у мастера-кожевенника. Но ничего, все обошлось! Вон, какой здоровенный вымахал оглоед! И морду, главное, воротить вздумал от своей спасительницы!

Сонечка тщательно размешала омерзительно пахнущую жижу в котелке и решительно двинулась вглубь пещеры. Оттуда навстречу ей уже раздавалось нетерпеливое фырканье.

– Разнюхал! - усмехнулась гномишка. - Уже слюнки пускаешь? Ну уж, с ложки я тебя больше кормить не собираюсь. На-ка! - и с этими словами она поставила котелок на пол перед скрытым темнотой существом.

Впрочем, темнота не была препятствием ни для гномки, ни для обитателя пещеры. В ней оба отлично различали нерезкие тепловые контуры фигур друг друга. Ярким пятном выделялся котелок с горячим варевом.

– Не обожги язык, - проворчала Сонечка, прекрасно понимая, насколько это бессмысленное предупреждение.

В ответ ей из темноты вылетела тонкая струйка огня, расплескавшись по стене далеко в стороне от гномки.

– Ну-ну, - вздохнула та, присаживаясь на корточки. - Не торопись, никто не отнимет.

Котелок подпрыгивал на полу, глухо брякая по камням в такт движениям огромного языка. Когда еда, а вместе с ней и часть жуткого запаха, исчезли, язык этот очень осторожно коснулся свешенных с колен рук гномки. Та привычно потеребила жесткие ноздри, не переставая изумляться размерам зверя.

– Большой, большой мальчик! - в голосе Сонечки звучала гордость и грусть. Во-первых, она очень скучала по своему питомцу. Хотя у нее и не было возможности вырастить и обучить его так, как положено воспитывать боевых драконов, они провели вместе почти полтора года, и искренне привязались друг к другу. Во-всяком случае, Сонечке всегда казалось, что умное существо согласилось признать своими хозяевами других людей только в угоду первой своей хозяйке и спасительнице.

А во-вторых, она собиралась сделать нечто, сильно отягощавшее ее совесть. Но у нее не было выбора.

– Ветер, пойдем гулять? - Сонечка понятия не имела, что входит в курс тренировки боевых драконов. Вдруг его научили игнорировать приказы посторонних. Была бы дудка… впрочем, какая дудка, целая труба!

– Где твоя труба, хотела бы я знать? - спросила Сонечка у ластившегося к ней гиганта. Ничего у нее не получится. Нужно было твердо осознать это в тот день, когда Дзак увез малыша, только-только начинавшего приобретать голенастые очертания страйдера, из Сердца Гор.

Нет, еще в тот зимний вечер, когда тот угрюмый «пахарь» ввалился в госпиталь, требуя немедленно исцелить его от обморожения, словно ученики жрецов были магами высшей категории.

Некоторые из наемных добытчиков не окончательно теряли свой разум от бесконечного тупого труда. У них кое-как хватало смекалки выгодно торговать разными полезными штуками, или осваивать какое-либо еще выгодное занятие. Например, разведение волчат и дракончиков. Раз за разом, с тем же безразличным упорством, что их собратья проявляли в исстреблении монстров ради богатой добычи, эти гномы проходили экзаменовку у звероводов и получали в собственность детенышей волков и драконов. Которых старались повыгоднее перепродать тем, кому было неохота обучаться различным премудростям, выполнять задания, да еще сдавать экзамен. Относились они к зверятам как к товару, часто даже не приучая их ни к какой кличке. Нет, конечно, «пахари» не были жестоки, не издевались над мелкими тварюшками и не морили их голодом. Но это были для них просто безликие предметы торга.

Поэтому никого не удивило, когда после всех хлопот по его излечению, после более менее умело накрученных на ноги «пахаря» бинтов с целебной мазью, тот принялся проверять свой ценный товар. Одну за другой он вынимал из заплечного мешка упаковки драконьей еды и разноцветные дудочки. Каждому появившемуся на свист дудки драконышу гном совал брикет корма и деловито осматривал крылышки и чешую не так давно вылупившихся ящеров.

Точно так же один за другим драконыши исчезали по его сигналу. Сонечка сперва от скуки помогала ученикам жрецов, с которыми, на правах старожилки госпиталя, у нее были довольно независимые отношения. Но потом уже не могла оторваться от созерцания череды прелестных чешуйчатых малышей, возникавших в просторном холле. Перед ней появлялись дракончики ветра, звездные и сумеречные. Всего у «пахаря» было, наверное, около десятка малышей, предназначенных для продажи на ближайшей ярмарке.

Сонечка попыталась поговорить о них с обмотанным бинтами гномом, но тот был немногословен, как все ему подобные, к тому же недомогание сделало его еще менее дружелюбным. Он покосился на гномишку без всякого интереса и мрачно мотнул головой, что могло означать и «Вали отсюда!», и «Заткнись!». Менее всего этот жест напоминал приветствие или одобрение.