— Не могу, — чуть помедлив, произнес я. — Сегодня никак не могу. Но завтра непременно появлюсь в клинике.
Даже не попрощавшись, Ряжская повесила трубку. Это она зря так. Понимаю растрепанность чувств, но все же надо и правила хорошего тона соблюдать. Хотя бы ради перспективы дальнейшего сотрудничества. Нет, мне оно не нужно. А ей?
Но Бэллу жалко. Кабы не Круг, я бы и правда сейчас в клинику поехал. Не факт, что смог бы помочь, конечно, но мало ли?
Вот еще вопрос — если она, не ровен час, умрет, ехать мне тогда на поиски старого мандрагыра, спрятанного оборотнем, или нет? С одной стороны, он вроде мне уже не нужен, стоит ли головой ради него рисковать? С другой — такой корень в будущем всегда пригодиться может. Раритет же.
Плюс еще есть обещание ворожеи посодействовать в изготовлении некоего целебного зелья, которое почти мертвого на ноги поставит. Тоже интересно и заманчиво. И в качестве лекарства оно всегда пригодиться может, и в качестве платежного средства в какой-то совсем пиковой ситуации его реально использовать. Да мало ли вариантов? Например, можно немножко перелить в отдельный флакончик и Вике из отдела на день рождения торжественно вручить. Уверен, такого подарка ей никто еще не делал. Правда, тут ведь одно за другое цепляется, прежде чем это чудо-снадобье ко мне в руки попадет, много чего другого должно произойти. И первое событие в цепи — смерть Максима Максимовича, он же ворожей Истома. А я еще решение на его счет как таковое не принял.
— Проблемы? — осведомился у меня Слава Раз. — Бывает.
— У нас постоянно так, — подтвердил его друг. — Как на Круг ехать, прямо с утра начинается — то заказчику мы позарез нужны, то еще кому-то от нас что-то требуется, причем прямо сейчас.
— Вот потому мы почти всегда телефоны, когда едем на Круг, отключаем. Ну, кроме тех случаев, когда договоренности о созвоне с кем-то из ребят есть, — закончил за него Слава Раз. — И тебе то же самое советуем делать.
Я подумал-подумал да и сделал так, как они сказали. Правильная ведь позиция. Разумная.
Как и в прошлый раз, до места назначения мы добрались уже совсем в сумерках. На машины, стоявшие в разных концах поляны, опускалась роса, и над ними выводили последние вечерние трели лесные птицы.
— Станция «Вылезай», — сообщил нашим слугам Слава Два, открывая багажник. — Так! Не намусорили мне тут?
— О, Антоха! — Слава Раз тем временем направился к высоченному мужчине с рыжей бородой, который вылез из забрызганной грязью «Нивы». — Появился наконец. Мы уж думал, что тебя и в живых нет, грешили на особо свирепого медведя, взявшего верх над самым крепким парнем из нашей компании. Здорово!
— Здорово, — бородач подошел к нам. — Как сам?
— Нормально, — ладонь Славы Раз буквально утонула в здоровенной ручище его собеседника. — Где пропадал?
— Да в горах застрял, — ухмыльнулся тот. — Полез трех идиотов выручать, которые сунули свой нос не туда, куда следует, как результат — сам к Хозяйке в почетные гости угодил. А у нее ведь гость все одно что пленник. Четыре года под землей куковал, насилу выбрался.
— А Хозяйка — это кто? — спросил я. — Извиняюсь, конечно, что в разговор без спроса лезу, но очень интересно.
— Антон Мезин, — протянул мне свою лапищу бородач. — А ты, видать, из недавних будешь? Да? Я тебя точно на своем последнем Круге не видал.
— Саша Смолин, — ответил я на рукопожатие. — Так и есть.
— Захар нас покинул, — пояснил Слава Раз. — Силу вот ему передал.
— Хороший был дед, — чуть помрачнел Мезин. — Правильный. И говорил всегда, что думал, не то что некоторые. Земля ему пухом.
— О, Антоха, — подошел к нам Слава Два. — Рад видеть. Ну что, пошли? Похоже, мы вообще последние приехали, больше никого не будет. Эй, хорош под ногами вертеться! Ступайте вперед.
Мохнатики, компания которых увеличилась еще на одну единицу, представлявшую собой слугу Антохи, мигом перестали галдеть, играя в чехарду, и вприпрыжку побежали по еле заметной в сумерках тропинке, ведущей прямиком в лес, причем Родька в руках держал увесистый узелок.
— Все же что за Хозяйка такая? — от поставленной цели я решил не отступать. Просто вдруг у нас с ним одинаковая повелительница? Ну да, говорили, что таких, как я, почти нет, но ведь речь о столице шла. А этот крепыш явно из провинции прибыл.
— Так Медной горы, — охотно ответил мне Антоха, закидывая на плечо зеленый рюкзак, из которого пахло чем-то мясным и копченым. — Ага. На самом деле и горы Медной никакой нет, и она никакая не Хозяйка, но так ей это имя понравилось в свое время, что по-другому ее никто давно не называет. Не хотят связываться. Мстительная она очень, понимаешь?
— Не сильно, — признался я, пристраиваясь за Славами, которые зашагали следом за нашими слугами.
— Я, Санька, на Урале живу, — степенно начал объяснять мне Мезин, топая рядом со мной. — У нас там много разного всякого водится, куда больше, чем у вас, и не меньше, чем в Сибири. В столице, видишь ты, нечисти да нежити по-разному обитается, кто место себе нашел в новой жизни, а кто и нет. Вот эти последние к нам перебираются, смекаешь?
— Ага.
— У нас и потише, и народ попамятливее, такой, который не только знает, что на свете чего только не бывает, но и верит в это. А раз верит, то понапрасну на свою голову беду искать не станет, словами пустыми разбрасываться не будет и творить не пойми чего тоже.
— И Хозяйка, значит, тоже от нас к вам перебралась?
— Нет, она как раз с давних пор в наших краях обитает. Кто она на самом деле — не скажу, не знаю. Слышал разное, что из этого правда — понятия не имею. Но про то, что в горах живет девка, которая может любого человека извести, истории ходят с тех пор, как люди в наших краях появились. И звали ее в разное время по-разному. Каменной девой, Гроза-девицей, но чаще всего за последние лет двести ее кликали девкой-Азовкой. Мол, обитает она в Азов-горе, там у нее внутри дворец, малахитом отделанный, и трон, из аметиста выточенный.
— Малахитом, значит, — улыбнулся я. — Ну да, ну да.
— Именно. Бажов именно о ней истории слышал от стариков, которые на Гумёшевском руднике при царе работали. С нее и Хозяйку Медной горы писал. Только, как положено писателю, услышанное где приукрасил немного, а где изменил. Характер у Азовки куда хуже, чем у его героини, малахита или какого другого добра от нее ввек не допросишься, а те, кто к ней в руки попал, так просто, как Степан, на волю не выберутся. И любовь тут точно никому не поможет, не верит Азовка в нее. А уж если кто попробует один из ее кладов забрать, то сразу можно пойти и повеситься, жизни тебе ввек больше не видать. Везде достанет.
— Кладов? — удивился я.
— Ну да. Лихих людей на Урале всегда хватало, а традиция закапывать награбленное в землю не вчера появилась. И Азовка каждую такую поклажу сразу своей считать начинает. Вот про это Бажов ни слова не написал. Но все равно получилось у него здорово, а эта милаха с тех пор, как про сказы узнала, велела себя иначе как Хозяйкой Медной горы не называть. А через какое-то время начала всех убеждать в том, что так ее с начала времен величают.
— Весело. А ты-то как к ней в гости угодил?
— Так говорю же — из-за туристов, мать их так, — сплюнул под ноги Антоха. — Эту компанию, понимаешь ли, понесло Аракульские Шиханы смотреть, есть у нас такие. Нет чтобы по каким-то более спокойным местам побродить.
— А что такое шиханы? — спросил Слава Раз, который наш разговор, похоже, с интересом слушал.
— Шиханы? Они как дольмены, только шиханы. Ящики каменные, короче. Здоровенные, из валунов сделаны, стоят с не пойми каких времен. Кто их ставил, зачем — неизвестно. Но место скверное, недоброе, лучше туда не ходить. А им совсем не повезло, они с бабкой Шиханкой там встретились.
— Это-то кто такая? — вырвалось у меня.
— Разное говорят, — снова сплюнул Мезин. — Кто ее старым рудничным духом считает, который людям не простил то, что его шахту, выработав, бросили, кто хранителем, создателями шиханов приставленным к своим творениям. Но одно точно, коли встретил ее — добра не жди. Либо заблудишься, либо заболеешь, либо еще какая пакость случится. А этих она с собой в гору увела. Там же совсем сопляки были, их тайной помани — они и побегут. Ну а как в гору попали — все, считай пропали, там за них Хозяйка взялась. Она любит с людьми поиграться, прежде чем их в камень обратить.
