Он отпустил её, как будто бы предоставляя выбор. На самом деле ему не так уж и нужен был её ответ. Он мог заставить её лаборатории работать и без её согласия. Найти другого главу для Дензы, например. С поддержкой, которая у него вдруг обнаружилась? Легко.

Анна не собиралась умирать из-за какой-то беспородной девчонки. Коротко кивнув бригаде, она положила тем самым начало бесконечному проекту, результат которого не увидит.

- Ты понимаешь, что приговариваешь себя к страданиям худшим, чем просто скорбь? – проговорила она, поправляя костюм. - Ты обречён вечно надеяться на то, что никогда не случится.

- «Вечно» и «никогда» – это просто очень долго, - ответил он. – Я подожду.

Она вдохнула, готовая возразить, но у Мура зазвонил телефон, и, посмотрев на экран, он решил принять вызов.

- Он мёртв? – Получив желаемый ответ, Мур закрыл глаза. – Расскажи мне во всех подробностях.

Мне снился сон.

Мы сидели с Арчи в бункере, было прохладно и сыро, пахло морем и плесенью. Любуясь снайперской винтовкой, парень проговорил:

- Такой крошкой можно уложить десятерых и не вспотеть. Чувак даже не сразу поймёт, что умер. А я буду от него на расстоянии в хренов километр.

Не поймёт, что умер, а?

Мысль застряла у меня в голове, как настоящая пуля. И хотя я собиралась спросить у него что-то вроде того, почему он думает о таких вещах и есть ли у него враги, я сказала:

- Это похоже на взрыв, только внутри черепа. Такое трудно не заметить, поверь.

- Никакой взрыв не сравнится с гранатой, - ответил он, не глядя на меня. - Поверь.

- Как бы там ни было, мне бы не хотелось умереть ни от первого, ни от второго.

- Мы и не умрём, - улыбнулся Арчи. - Мы же бессмертны.

Я не нашла, что на это возразить, кроме как широко распахнуть глаза.

Я увидела саму себя, и это было подобно выстрелу в голову.

Шок

Я лежала на спине посреди зеркальной комнаты. Мои отражения были на потолке и на стенах, окружая. Странное волнение, страх, а следом необъяснимый, щемящий восторг наполнил меня с головы до ног. Сердце усиленно забилось, затрепетало, словно выпущенная на волю птица.

Боясь моргнуть, я разглядывала себя, сама не понимая, что именно меня так заинтересовало в собственном лице - таком родном и незнакомом одновременно. Подняв руки, я прикоснулась ко лбу, щекам, губам, ощущая непривычную гладкость, бархатистость. Разглядывая ладони, я сжимала их в кулаки и расправляла пальцы. И это завораживало, хотя в прошлом я не стала бы вытворять такое, даже умирая от скуки.

Когда я села, меня заштормило, но головокружение прошло быстро. Я пощупала себя ниже. Грудь, талию, задницу, ноги. Интересно, в какой момент меня перестал смущать мой второй размер и низкий рост? Всё казалось таким… идеальным. Это было абсолютное, безусловное, совершенно нелогичное принятие себя.

Неужели это долгожданный конец затянувшегося переходного возраста?

Убрав опутывающие меня провода, иглы капельниц из вен и питательную трубку из носа, я выбралась из своего ложа, которое больше напоминало комфортабельный гроб, отделанный внутри чем-то холодным и липким. Аппаратура пронзительно запищала, но я, не обращая на это внимания, продолжала изучать себя со всех сторон, подносить волосы к лицу, вдыхать полной грудью, прислушиваться…

Как будто заново родилась.

Да, думаю, в тот момент это было целиком и полностью про меня…

Блаженная улыбка сползла с моего лица.

Буквально, боже.

Задержав руку на голове, я пыталась нащупать шрам от ранения. Но его не было. Не было и шрамов на губе, оставленных Арчи: ни полученного в детстве, ни после, в доме Фарго. И я не нашла ни одной родинки на коже.

Испугало ли меня это?

Нет.

И вот это уже пугало.

В том смысле, что это на меня не похоже. Не скажу, что я сильно переживала по поводу своей внешности, но я и идеальной её никогда не считала. Даже просто привлекательной. Теперь же всё, на что падал мой взгляд, казалось совершенным. Не хватало только одежды: я замёрзла. И воды: меня мучила дикая жажда.

Оглядевшись, я попыталась найти выход, но он нашёл меня первым: одна из панелей отъехала в сторону, и за ней показался медперсонал. Нет. Маньяки в костюмах химзащиты. Одежда, закрывающая их с макушки до пят, смотрелась как броня, может потому, что я сама была голой. Но при этом, я даже не подумала закрыться и сжаться в углу. Никакого стыда и страха.

- Оставайся на месте, мы не причиним тебе вреда.

Обострённый инстинкт самосохранения твердил обратное.

Разве не так говорят, когда хотят причинить вред?

Они подбирались ко мне крадучись, окружая.

- Вот одежда. Возьми, – заговорил главный, протягивая перед собой свёрток. - Нам только нужно измерить кое-какие показания и провести пару тестов.

- Тестов?

- Нужно убедиться, что эксперимент прошёл удачно.

- Какой ещё эксперимент? – мой голос звучал всё напряжённее.

- Зеркала могли свести импринтинг на нет. Поэтому мы в масках.

Импринтинг?

Я посмотрела на свои руки, чтобы прочувствовать момент откровения полностью. Меня убили. Но это не самое печальное. Я не человек, вот о чём стоило переживать теперь. Но, как бы я ни старалась думать о слезах, мне совершенно не хотелось плакать.

- Это… это лаборатория Дензы? – уточнила я.

- Нет. Это Дно.

Я склонила голову набок, совершенно не понимая, почему он сказал это так, будто это должно меня радовать. Ему кажется, быть игрушкой Виктора - участь лучше, чем стать марионеткой Анны? Эта жуткая женщина, которая сделала копию Вёрджила и ей шантажировала его мать, теперь клонировала и меня? Для Виктора?

Похоже, эти двое снова в хороших отношениях.

Дно, надо же… Я никогда не собиралась сюда возвращаться. Но если даже так, то лишь за тем, чтобы умереть, а не рождаться.

Надо было выбираться отсюда, но если вспомнить, что в прошлый раз меня заперли на нижнем этаже, не стоило даже надеяться, что на этот раз Виктор пренебрежёт безопасностью. Думаю, специально для меня он вырыл ещё один уровень, где мы теперь и находились.

Так что я пошла на хитрость.

- Мне не по себе здесь, - прошептала я, обхватывая себя руками. – Мы можем провести эти тесты в другом месте?

- Да, это можно устроить. – Похоже, они обрадовались моему желанию сотрудничать. – Но нам придётся завязать тебе глаза.

- Ладно.

После того как я переоделась, они завязали мне не только глаза, но и руки за спиной, дабы я не сняла повязку с лица и не пустила все их старания прахом. А потом мы вышли из комнаты, и я прислушивалась к голосам, шагам, звукам, наполняющим длинные коридоры…

Нарушение личного пространства было теперь не просто неприятно мне, оно казалось смертельной угрозой, особенно если речь шла о пятерых незнакомцах, на Дне, в замкнутом пространстве. Когда мы оказались в кабине лифта, я вся напряглась, чувствуя, как меня обступают всё теснее. Терпение иссякло через минуту, пусть даже мы оказались в самом романтическом месте Дна, и воспоминания встречи с Муром должны были меня захватить, успокоить…

Ничего подобного.

Лифт я покинула уже одна, удивляясь тому, насколько неуклюж и слаб оказался мой конвой, и насколько точно я знала, куда и с какой силой бить. Не скажу, что мне понравилось, я по-прежнему не одобряла насилие, но то, что я могла теперь за себя постоять, радовало.

Если бы Мур видел меня сейчас…

Тоска поднялась от груди к горлу, и вот тогда мне захотелось плакать. Я не привыкла по нему тосковать. Долгая разлука казалась совершенно немыслимой, а сейчас создавалось стойкое впечатление, что я не видела его недели, месяцы…

Разве он не должен снова появиться здесь? На этот раз ему даже спасать меня не придётся. Если вся охрана Виктора похожа на тех чудаков? Нам можно будет просто выйти через парадные двери.